New Reality (Анжольрас/Грантер, после расставания) (1/1)

—?Знаешь, я слышал, что Грантер снова в Париже.—?Да? —?Анжольрас рассеянно поднимает глаза на Курфейрака. Тот сияет, как будто бы рад быть первым, кто сообщает такую важную новость Анжольрасу. Но Анжольрас?— что весьма на него похоже?— вообще не подает виду, что это его волнует.—?Слышал, у него выставка на следующей неделе. Комбефер говорит, мы должны пойти.—?Мне так жаль,?— неторопливо отвечает Анжольрас, сверяясь со своим календарем в телефоне. —?Но у меня все вечера забиты. Пришлешь мне фотки?Теперь у Курфейрака такое лицо, как будто он дуется, но он все равно кивает. И позволяет Анжольрасу перевести тему. В конце концов, он все понимает. Такой тяжелый разрыв не залечит даже море успешной работы, открытие своей фирмы и появление в таблоидах. Анжольрасу всегда нелегко давалась любая близость. А уж близость с Грантером, по его собственному признанию, иногда просто убивала его.Тем не менее, Курфейрак хочет, чтобы они опять были вместе.Он просто чувствует, что так правильно.Он просто верит, что эти двое созданы, чтобы мучить друг друга до конца своих дней, и ничто, даже четырехлетняя разлука, не может это исправить. ***Анжольрас не думал, что это будет так больно. Снова думать о нем, снова помнить, как они были вместе, а после, после… Он все испортил. Он облажался. Он думал о своей летящей в бездну карьере гораздо больше, чем обо всем другом, что действительно имело смысл. В конце концов, когда он наконец принял решение о том, чтобы покинуть это место, все было уже не исправить. Грантер уехал?— а Анжольрас не решился последовать за ним в Марсель. Не нашел в себе силы. С трудом продираясь сквозь депрессию, он вновь принялся работать, и через какое-то время был за это вознагражден?— но никакие успехи не могли вернуть для него Грантера, так что со временем эта тема стала запретной в компании Друзей.Анжольрасу не понадобилось много времени, чтобы забыть его?— в том смысле, что он даже не пытался. Грантер был ошибкой, восхитительной, ужасной, самой прекрасной ошибкой в жизни Анжольраса, и он дорожил этим воспоминанием?— о том, как они удивлялись друг другу, о том, как они ругались, и даже о том, как они расстались, оба страдая от невозможности хоть что-нибудь изменить.Что ж. Если бы они были вместе, наверное, им бы пришлось пожертвовать чем-то другим.Анжольрасу трудно было признаться, но ведь он врал себе все это время. Он врал Курфейраку, он врал друзьям, говоря им, что совсем не скучает. Что в его жизни нет пустых мест, которые он мог посвятить бы страданиям по Грантеру. Но сейчас, наконец-то, он смог признать это с честью?— Грантер и был его жизнью. И Анжольрас потерял его, как терял все на свете, что удостаивалось его любви хотя бы на минуту.Возможно, он был кем-то проклят, или, вероятно, он просто был человеком, который считал горевание чем-то таким постыдным, что даже опасался прикоснуться к нему, не то что его прожить.И не было ни единого шанса, чтобы Грантеру не доставало его точно так же. Анжольрас знал, что за эти годы Грантер из бестолкового выпивохи с мольбертом стал достаточно известным художником?— Анжольрасу нравилось смотреть, пусть и издалека, на его успехи, которыми он редко, но делился в своих соцсетях. Наверное, Грантеру наконец-то попался кто-то, кто смог его вдохновить?— и не как Анжольрас, а живее, больше. Настолько, что Грантеру полюбилась сама жизнь, настолько, что он нашей в своей смысл и свое место в ней.Анжольрасу и хотелось бы думать, что это он смог дать ему смысл, но он знал, что скорее портил все это своей холодностью и прямотой, чем действительно давал Грантеру необходимое место. Но, впрочем, дело было уже сделано?— и неудивительно, что Грантер нашел кого-то получше него.Анжольрас крутил эти мысли всю дорогу до дома, и позже, пока стоял под душем, пока пытался прочесать влажные волосы, пока варил кофе, стоя на кухне в одном полотенце.В квартире было холодно, и ему пришлось сушить волосы феном, чтобы не простудится. Приближались зимние праздники, и работы у Анжольраса было просто по горло.Он забрался в постель вместе с ноутбуком и стал рассылать все необходимые письма, игнорируя то и дело выскакивающую на Фейсбуке рекламу новой выставки Грантера.Но если бы Анжольрас пригляделся, то он бы увидел, что на одной из картин на повторяющихся промо-фото весьма узнаваемо виднелось его лицо. ***Грантер терпеть не мог переезды.В обычное время он не слишком уж много времени уделял своим вещам, но необходимость перебирать их и складывать в коробки приводила его в ужас. Он просто надеялся, что в Париже кто-нибудь из старых друзей поможет ему, потому что было бы странно просить маму после сбора коробок ехать с ним вместе, чтобы их разбирать.Грантер не впервые уезжал из дома.Но в этот раз все было по-другому?— он был кем-то и он был не один. И он не будет один никогда больше?— ну, какое-то долгое время по крайней мере.Взглянув на спящую в большом чемодане дочь, Грантер прикинул, сколько будет стоить купить часть вещей на месте. По всему выходило, что это гораздо менее затратно, чем перебирать еще гору вещей, поэтому Грантер, устало отмахнувшись от очередной кучи, накрыл ребенка пледом (кто он такой, чтобы мешать спать ей, где она хочет?) и сам устроился на диване.Кровать вся была завалена кистями, красками и холстами, и он решил, что соберет их утром.Утренний поезд заберет их в Париж, вперед, к новой жизни! Но Грантер, засыпая, только и мог думать, увидит ли он Анжольраса на выставке. Хотя бы мельком. Хотя бы издалека.Хотя бы настолько, чтобы он мог быть уверен, что ничего не напутал, рисуя по памяти его лицо на многочисленных полотнах. По настояние Монпарнаса, некоторые из них он все-таки включил в выставку?— но это была крохотная, малейшая доля того, что оставалось здесь, в Марселе.Грантер был рад вернуться назад.За эти четыре года многое изменилось, но даже появление Ди в его жизни не могло стереть и исправить все последствия того мучительного разъезда. Грантер понимал, что скучает?— каждый божий день?— и иногда именно это поднимало его с постели.Он решил, что если вернется, то на позиции сильного, а не того, кто нуждается в утешении. Так что вот?— он вернулся отцом, художником и почти что даже хорошим сыном. Он был рад, когда мать разрешила ему вернуться домой со всеми его проблемами, но он был рад куда больше теперь, когда мог уехать отсюда безо всех этих проблем.Безработный, с проблемами с алкоголем, почти что в депрессии, Грантер провел много времени на берегу моря, пытаясь собрать себя, и понемногу у него это получилось. Никто не торопил его, и, понимая, что такое никогда не было бы возможным в присутствии Анжольраса, который любил все брать нахрапом, Грантеру даже почти не было жаль, что он все же уехал.Но ему было жаль себя?— все же, он не заслужил такого одиночества, которое нахлынуло на него, когда он уехал. В конце концов, друзья Анжольраса были и его друзьями тоже, и Грантер был полон надежд все это вернуть?— ну, если не Анжольраса, все еще предел его честолюбивых мечтаний, то хотя бы такого верного друга, как Курфейрак, или такого надежного друга, как Комбефер. Все прочие, разумеется, тоже интересовали его. Грантер почти не связывался с ними, лелея фантазии о том, как расскажет все вести в ?Мюзене?, как и обычно, за бутылкой-двумя вина, но теперь, когда у него есть ребенок…Во сне он не заметил, как Ди, наверное, проснувшись среди ночи в своем чемодане, залезла к нему на диван. Он был достаточно узким, так что ей пришлось залезть на него сверху. Что ж, Грантеру было не привыкать. Все свое детство она провела, как кошка, то у него на руках, то на коленях, пока он рисовал, и это даже казалось ему уютным.Иногда Грантер думал, каким это показалось бы Анжольрасу, но он боялся предполагать?— в квартире Анжольраса не было даже кошки, поэтому он не мог не думать, что кто-нибудь настолько контактный, как Ди, просто свел бы его с ума.И иногда Грантеру казалось, что именно в этом и была их проблема?— они проводили слишком много времени вместе. Но позже он все же решил для себя, что это была большая удача. Как ни крути, те полгода совместной жизни были лучшими в его жизни, и даже если после все попросту пошло прахом, Грантер не собирался жалеть об этом.Он любил Анжольраса.Он все еще любил его.Но он почти приучился думать, что эта злая правда совсем ничего не значит. В конце концов, Грантер мог быть доволен своей любовью, и точка. Анжольрасу совсем не обязательно было об этом знать.И все же Грантеру хотелось думать, что они могли бы попробовать снова. Стать хотя бы друзьями или хотя бы вспомнить старые добрые времена, даже если бы это значило снова поругаться так громко, чтобы их выгнали из ?Мюзена?, а потом заняться грязным сексом у кого-нибудь дома или даже, прости господи, в ближайшей подворотне.Грантер не жалел об этом. У него было большое сердце, бескрайнее, как океан, и даже если он ранил свои волны о волнорезы гавани Анжольраса, это только служило точкой отсчета новой волны, другого прилива.Вот бы только Грантеру хватило терпения, чтобы не разбить свой новый плот в щепки.Но теперь, когда у него была Ди, он просто не мог себе такого позволить. Грантер стал мудрее и в чем-то четче. Роль отца, столь для него гармоничная, стала местом, где он вдруг ощутил себя полностью реализованным. Такого ему никогда не давали ни алкоголь, ни наркотики?— даже рисование, хотя оно было близко, не передавало той полноты, которую он почувствовал, когда впервые взял на руки собственного ребенка. И хотя его мать оказалась совсем не той спутницей жизни, которую он хотел, Грантеру было достаточно и того, что он и его дитя в итоге остались вместе.Такого Грантер раньше не мог бы и пожелать.Поэтому, когда они, едва не опоздав, все же сели в поезд, он ни капли не сомневался, что эта жизнь?— другая жизнь?— точно не будет такой как раньше.И даже если ему не удастся вернуть Анжольраса, он все же хочет помнить все те дни, что они провели вместе, прекрасными?— несмотря на боль от потери.С ней Грантер уже практически смирился. По крайней мере, так он врал Монпарнасу, втайне от досужего любопытства агента выводя в блокноте в очередной раз знакомый до боли профиль.