Анжольрас/Грантер, прошлых жизней было больше, чем одна (1/1)

?Расскажи мне?,?— требует Грантер, но Анжольрас отмалчивается. Анжольрас печет кривой и невыносимо сладкий торт для дня Рождения Комбефера, Анжольрас идет с Курфом в караоке, хотя ненавидит петь на людях, Анжольрас четыре часа слушает, терпеливо поправляя, Жоли, который репетирует речь для своего диплома.Анжольрас заботится обо всех. Анжольрас заботится и о Грантере тоже, но Грантер всегда был неудобным?— что в прошлых жизнях, что в этой. На его столе регулярно появляются новые краски, хотя он об этом не просит, Анжольрас одалживает ему свой ноутбук, когда его собственный, за давностью лет, выдает синий экран, а Грантеру нужно срочно дорисовать проект. Но ему этого мало?— точнее, это вообще не то, чего он хочет.?Расскажи мне?,?— требует он, но Анжольрас только досадливо морщится и кидает в него своей толстовкой: ?Оденься, холодно?.Грантер шипит что-то неразборчивое о том, что он ему не мамочка, но, подувшись немного, все же надевает толстовку. Ему нравится носить вещи Анжольраса?— с тех пор, как они съехались, у него всегда есть куча предлогов делать это, хотя, кажется, Анжольрас даже не слушает их. Грантер не понимает, почему, пока не замечает, что Анжольрас стал спать в одной из его старых футболок.После этого он ощущает себя еще больше вправе спросить?— но Анжольрас не отвечает. Он вообще не особо разговорчив в этой жизни, хотя Грантер помнит его другим?— вещающим с трибуны горячие революционые речи или ведущим за собой в бой целую орду мирмидонцев, но никогда?— таким: уверенным, спокойным и до одури тихим.Из-за этого Грантеру иногда хочется начать орать, но он не может?— ведь он помнит не только его, но и себя. Поэтому, пачкая пальцы в краске, он рисует портрет за портретом; ими увешаны все стены в его спальне и стены в гостиной: разные времена, разные эпохи, но неизменно?— две кудрявые головы, два упрямых взгляда. Он сам и Анжольрас.Анжольрас смотрит на портреты, но ничего не говорит, хотя он часто хвалит рисунки Грантера, а Грантер всегда падок на его похвалу, потому что помнит те жизни, в которых ему этого так не хватало, а еще потому, что чувствует?— Анжольрас правда любит его рисунки. Грантер знает, что Анжольрас любит его, но ему нужно время?— по правде сказать, оно нужно им обоим, потому что, хотя что-то и осталось неизменным, в этой жизни все по-другому.Теперь всегда будет по-другому.Поэтому Грантер хочет, чтобы Анжольрас рассказал ему: он не знает, по какой причине все так поменялось, но ее знает Анжольрас, и Грантер полон намерения выудить ее у него и накрепко запомнить?— просто на всякий случай, на тот случай, если в какой-нибудь другой жизни ее забудет Анжольрас.Анжольрас приходит в его комнату поздно ночью?— у Грантера от сидения перед мольбертом занемели плечи. Он рисует Аполлона в пурпурном одеянии, и у Аполлона черты лица и кудри Анжольраса, а губы алые, как гранат. Он не сразу поворачивается к двери, а потому успевает ухватить краем глаза потрясенное лицо Анжольраса, и хотя Грантер не очень доволен, что он увидел картину раньше срока, но это именно тот результат, которого он стремился достичь.Анжольрас протягивает ему стопку рукописных листов. Почерк у него всегда был так себе, но Грантер помнит все эти закорючки, как и другие бесполезные мелочи, вроде тех, что Анжольрас любит обниматься или ненавидит вставать по утрам.Грантер читает, развалившись прямо на полу в ворохе своих набросков, читает до утра, не отрываясь, и Анжольрас не уходит?— сидит рядом, перебирая его волосы, неуверенно трогая подворачивающиеся под руку листы и просто глядя в окно.Это откровенный рассказ?— у Грантера то и дело сжимается горло, но он продолжает читать.Когда небо освещает заря, он откладывает последний лист. Анжольрас дремлет, положив голову ему на колени, и впервые, кажется, в этой жизни Грантер трогает его волосы, безмятежно запуская в них пальцы. От его тревоги теперь не осталось и следа: Анжольрас рассказал ему, но дело не только в этом.Просто Грантер понимает: он ни за что не забудет. Больше ничего не будет по-старому.Он наклоняет голову и целует Анжольраса в висок. Тот недовольно морщится во сне, ворча его имя?— старое имя?— и Грантера пробирает дрожь.Он тоже расскажет ему.Им обоим стоит многое друг другу теперь рассказать.