Чёртов колодец (1/1)

Стоит в поле хата новая, в той хате стула новая, на той стуле гроб дубовый…(Заговор донской целительницы)***Глеб положил фонарик на стиральную машинку, и опустился рядом на пол, расшнуровывая ботинки. Шнурки путались в уставших пальцах, зажатое голенище не хотело отпускать их, и ему никак не удавалось ослабить тугую перевязь, вьющуюся через стальные кольца. Он поднялся, подошел к шкафчику над раковиной и вынул из него небольшие ножницы. Острая сталь в одно мгновение решила все проблемы. Ботинки с перерезанными шнурками упали на пол. Глеб пошевелил пальцами.Теперь?— куртка. Она была вся забрызгана грязью и кровью.?Это та баба в саду,?— подумал он. —?Когда я упал на нее…?Пуговицы практически запеклись в темной густой субстанции и срослись с петлями. Расстегнуть их не было никакой возможности.?Придется резать?.Он медленно, по одной, срезал застежки и бросал их на кафель.Молния, находившаяся под пуговицами, тоже пропиталась кровью и не хотела выпускать тело из грязного мешка. Глеб просунул режущую кромку ножниц в воротник и, перерезав его, начал распускать ткань. Проделав разрез от плеча к груди, он вынул из негнущегося рукава руку и принялся освобождать другую. Куртка задубела и снималась с трудом, но ему все же удалось содрать её с себя. Под курткой был надет свитер. Он растянулся и мокрой вонючей тряпкой повис на теле. Самойлов поступил с ним так же, как и с курткой: просунув под ворот острие, он разрезал его до самого пупка и с отвращением выбросил. Джинсы и трусы полетели следом. Покончив с этим, Глеб, собрал останки зараженной одежды и запихнул их в корзину для белья.—?Ну, все. Теперь?— в душ!Самойлов вошел в небольшую кабинку, нажал на стенке кнопку?— и с потолка пошел дождь. Он подставил лицо под прохладные струи и замер, закрыв глаза…Выйдя из душа Глеб начал искать чем можно вытереться. Но неожиданно дверь открылась и на пороге возник Сурков.—?Эй! —?выкрикнул Самойлов целомудренно прикрылась полотенцем для рук, которое мало что скрывало?— вали отсюда к ебене фене!—?Не голоси. Я часы здесь оставил. —?Владислав усмехнулся, взял часы и скользнув безразличным взглядом по ямочкам на пояснице Глеба, уже собрался к выходу, но вдруг остановился,?— ты бы аккуратнее мастурбировал, без мазохизма.—?Что?! Чего ты пялишься?! —?негодовал Глеб, машинально глядя через плечо.—?Ну, или меня попросил, я б нежнее это все как-то… —?Слава обвел желтым лучом участок светлой кожи его ягодиц, где алым выпуклым пятном горел отпечаток пятерни с растопыренными пальцами, такой чёткий, что вполне можно было различить папиллярные линии,?— красота…—?Это сделал не я! —?Глеб изобразил на лице полное недоумении,?— это домовой!—?Да что ты говоришь? —?насмешливо подняв брови, воскликнул Владислав.—?Думаешь я вру?!—?Нет, просто один из нас сказал правду, а другой?— нет.— Пошёл ты знаешь куда после этого! —?Глеб угрожающе вытаращил глаза, подкрепляя эффект оскорбительными жестами.—?Осторожнее, с такими ранами тебе нельзя делать резких движений,?— посмеиваясь и скаля белые зубы, Сурков проскользнул в коридор и тут же грязно выругался в ответ резко скрипнувшей половице.***Засучил рукава тонкого, заношенного прежним владельцем почти до дыр, джемпера и вооружившись ножом для разделки мяса Владислав наконец, добрались до сырого подвала, похожего на фамильный склеп.Внизу царил влажный холод, как на болоте, даже когда синий купол неба звенит от июльского зноя. Стены сочились сыростью, а лестница и деревянный каркас стеллажа цвели плесенью. Смесь омерзительных запахов выворачивала тошнотой голодный желудок, как на берегах Гудзона в самый жаркий день: стоячая вода, ил и отбросы.Где-то монотонно капала вода: плонк… плонк… плонк… Возле дальней стены временами затевала возню тощая рыжая крыса, угодившая в крысоловку. В пузатом бидоне что-то тихо булькало и бухтело, точно кипевший на медленном огне бульон. Владислав хлопнул по белой, надувшейся как воздушный шарик, перчатке и та упруго отпружинив ударила его в ответ по раскрытой ладони.—?Ну здравствуй Домовой,?— Сурков сунул нож за пояс, осторожно снял перчатку и окунул палец в пенку из пузырей. Хотя процесс брожения ещё не закончился, но брага была уже не сладкой, а кисловато-горьковатой,?— годится.Подхватив бидон под мышку, Слава наклонился за уроненным Глебом ружьём и вдруг его запястья коснулся тянущий снизу сильный сквозняк. Мгновенно вскинув двустволку к плечу, он направил свет фонарика в сторону лестницы и увидел узкий коридор что уводил дальше, в глубину подвала.Потоки ледяного воздуха гнали из темноты едва уловимый смрад разлагающейся мертвечины. Осторожно ступая, Владислав шел по морю отвратительно чавкающей грязи, держа курок на боевом взводе. Наконец лучик света его фонаря уперся в бетонное щербатое перекрытие и медленно скользнул вниз.На полу лежал мертвый ребенок, а рядом с ним девочка лет четырёх, которая заботливо укрыла свою младшую сестренку всем тряпьем, которое она нашла в своей каморке. А сама лежала рядом в одном комбинезончике, так как ей самой нечем было укрыться. Одну руку она просунула под спинку сестрички, а в другой, худюще-посиневшей от холода, сжимала полную бутылочку смеси, которую кто-то оставил для малышки. Одна лежала мертвая, а другая как будто спала, тесно прижав к себе окоченевшее тельце младенца. Без опаски откинув ружьё, Владислав бросился к ним, одна была холодная, а другая горела от жара. В бреду она повторяла одни и те же слова:?Алечка, открой глазки, открой глазки. Открой ротик и немножко поешь. Мама скоро придёт и принесёт много яблок?.Детская память иногда может оказать большую услугу, начисто стирая страшные и непонятные для ребенка вещи. В четыре года ребенок не мог знать, что такое смерть.Сурков осторожно взял девочку на руки и даже сквозь одежду почувствовал, как сильно ее знобит. Её маленькая головка, прикрытая вязаной шапочкой, безвольно завалилась набок. Невесомое тело малышки было гуттаперчевым. Так бывает, когда перебит позвоночник. Слава сдвинул с лица девочки шапку и обомлел, увидев, что глаза у неё утратили свой естественный живой цвет и подёрнулись белёсой пеленой, а на щечках проступил характерный венозный рисунок в виде головы медузы…***—?Чекист хренов! —?Буйные кудри падали на керамическую плитку с витыми абстрактными узорами, и причудливыми полукольцами сплетались у босых ног,?— развалили страну, растащили по частям, наплевали на наши ценности, присвоили себе заслуги всего народа! Синем хером перечеркнули Конституцию и всех тем негласно успокоили! —?Глеб запрокинул голову к потолку и сказал так громко, чтобы было слышно на кухне. —?Не нужно было разваливать страну!.. Твою ж мать,?— ножницы запутались в волосах и выдрали изрядный клок.Бросив стрижку, Самойлов побрел в спальню в темноте, едва не ударившись лбом о дверной косяк, мысленно чертыхнулся. Очередной синяк был бы явно некстати. Подойдя к шкафу, он достал из его прохладной глубины майку и трусы.—?Копаться в чужом бельё?— не самое лучшее занятие. А носить его ещё хуже… —?Так и не одевшись, он нашёл пульт и включил телевизор. Экран засветился голубоватым светом, мелькнули косые полосы и пошла рябь. Глеб хмуро сдвинул брови, нажал на кнопку ?POWER? и натянул трусы.***Сурков сидел за дебелым дубовым столом как каменный истукан, курил и напряженно смотрел в одну точку. Падающий на его профиль отблеск свечи придал резкости чертам лица, выгодно оттенив аристократический прямой нос, полные чувственные губы, точёные скулы и узкий решительный подбородок. Бывший чиновник держал в руках кружку, из которой пил длинными жадными глотками, и тут же запивал водой из стакана.—?Ну как? —?спросил Глеб, став на визгливую доску.—?Восемь,?— не глядя на вошедшего, ответил Слава.—?Что ?восемь??—?А что ?как??—?Ха… То есть, что пьём? —?Самойлов заглянул в сурковскую кружку, увидел дно и сильно огорчился.Владислав ответил ему невесёлой гримасой, вытащил из-под стола пятилитровый бидон с мутной жижей, и небрежно поставил пред Глебом.—?А закуска?—?На плите.Открыв крышку кастрюли, Самойлов при помощи фонаря осветил её содержимое. Суп был очень странного цвета?— нечто среднее между небесной синевой и прозрачной зеленью морской воды.—?Что это? Черепашку вырвало?—?Здесь тебе не мишленовская харчевня, жри что дают,?— ответил Сурков с видом паука, замышляющего преступление.—?Так на мне еще никто не экономил,?— Глеб зачерпнул щи половником и принюхался,?— пахнет сносно, ванилью.***—?Я бы сейчас съел десерт из бисквита, пропитанного ликером, с густым заварным кремом, фруктовым пюре и маслянистыми взбитыми сливками,?— Самойлов поднёс ко рту ложку, однако, подержав на весу, опустил обратно в тарелку.—?А сибаса с халапенью ваше величество не желает? И бутылочку Петрюса за две тысячи евро.—?Да, можно,?— согласился Глеб, нервно дёрнул плечами, замялся, бросая в сторону погреба панические взгляды, точно оттуда должно было появиться нечто невообразимо жуткое,?— и что, там в подвале, с тобой вообще ничего странного не произошло?—?Ты опять про своего домового? —?Владислав поиграл желваками, недовольно покряхтел и набычился. —?Нет, со мной совершить сексуального грехопадения этот содомит не возжелал,?— объяснил он и издевательски отхлебнул браги.Самойлов нашел занозу на ладони, но никак не мог ухватить ее кончик пальцами, что беспокоило и мешало соображать.—?Сегодня в лесу, когда ты заговорил о праче, я вспомнил Вадика,?— наконец вынув колючку сказал Глеб,?— он в каждом интервью говорил про стирку и штанишки, потому что я по приколу вызывал его стирать когда мы ещё общались… У него с детства рефлекс?— стирает все, что я… ну ты понял. Таня тоже стебалась, она ставила корзину с бельем в туалете и подстрекала меня, чтобы… чтобы всё стирал Вадим. Смешно было… Они все покойники, так?—?Для них это лучше, чем стать полуживым хуепуталом. Давай, не чокаясь.—?Печалятся те кто остался, и то не всегда,?— Самойлов понуро опустил голову и откинувшись на спинку стула слился с мраком,?— а сами мы после смерти о себе скучать не будем.Помянули. Помолчали немного. Оба поставили кружки и, расслабившись на удобных стульях, некоторое время смотрели друг другу поверх голов.—?Лекарственным чем-то слегка отдаёт,?— отозвался Глеб.—?Но не противно.—?Нет, не противно.Глеб еще половил ощущения и почувствовал в области желудка приятный согрев. В мозгу роилось много разных мыслей, и его вдруг охватило жутковатое веселье, какое над бездной.?Хитрая умная сволочь! —?подумал он,?— а главное?— создал себе такую репутацию, что в любой мутной схеме подозревали его след! Такой кого угодно, а не только Вадика, раскручивал на что угодно. Да, в некотором смысле им трудно не восхищаться…??— Слав, а ты убивал людей? В смысле до того как вся эта поебень началась?—?Зачем тебе? Хочешь снять обо мне байопик? —?Владислав слегка захмелел, взгляд его подернула туманная поволока, и видно было, что сдерживаемое какое-то жестокое и щемящее чувство вот-вот готово выплеснуться наружу.—?Не, собираю пруфы для Гаагского суда.—?А-а, гм… это уже интересней. Но для каждого преступления есть срок, давность! А я?— все сроки пропустил. Да! И?— сошёл с ума. И?— забыл… —?протяжный вздох пронёсся по комнате, заколыхав пламя свечи,?— а посему расскажу я тебе другую историю. Срочку я отбывал в отдельном разведбатальоне Южной группы советских войск в Венгрии, которая относился к частям специального назначения ГРУ. И запаковали нас в одну говномешалку. —?Слава наклонил бидон и плеснул немного не добродившего пойла в чашку,?— вообще, был полный бедлам если честно. Нам дали задачу обозначили квадрат и бросили. Уже сами там выкарабкивались. Приказ есть приказ. Да по идее мы все знали, что тупо мясом туда едем,?— признался он мусоля и перекатывая во рту сигару,?— вооружения ноль, провизии нет, приказы вообще нелепые какие-то. Командный состав вечно бухой в срань. Медика нашего на второй же день раскидало в радиус трех метров, на пехотку прыгнул, баран. Так что было очень весело бля.—?Жесть,?— Глеб ковырял ложкой в похлёбке, вылавливая тёмные сгустки,?— не пойму, это что грибы?—?Возможно.—?Я как-то давно был на выставке,?— Самойлов зажмурился и проглотил что-то вязкое, капустное, чуть кисловатое,?— в танк залазил на место командира, пиздец там тесно. А в Израиле тоже в музее был и там тоже такая функция была. Я охуел сколько в их танке места, там даже развернуться можно и не задеть еблом что-нибудь.—?Хуя ты сравнил палец с членом,?— Сурков взмахнул руками, закинул их за шею и так сжал пальцы, что они хрустнули,?— где наши бани и где ?Абрамс?. Мне в БМПехе все нутро отбило, пока ехали до точки. Потом уже не выдержал, вылез на броню. Старлей верещит, я ему палец. Ну не выносимо душно, тесно все громыхает.—?Если я сейчас не покурю, то сдохну на месте! —?Глеб протёр тыльной стороной ладони глаза, несколько раз шумно выдохнул и с тоской покосился на измятую пачку сигарет лежавшую около Суркова. Свои он выкурил ещё пару дней назад.Владислав взял пачку и через стол протянул ее Глебу предупредив:—?Одну.Тот вытянул сигарету, вынул зажигалку и прикурил. Сигарета в его руках слегка дрожала. Несколько раз затянувшись, он заговорил:—?Ваще война это херово. Но увы и ах человек?— существо беспощадное, и от этого никуда не деться.—?Зато там нет никаких рамок все четко и понятно. Вот ты вот враг. Либо ты его, либо он тебя. Палец сам на спуск давит, некогда философствовать.—?Это пока первый раз не убил, я так понимаю?—?Не знаю. Меня не покидало ощущение что я в тире, потому что через оптику как-то не воспринимаешь цель как человека. Типа просто фигурка и её надо сбить. За Ковача слышал?—?Неа.—?Отморозок такой был, командир полевой. Вот мы за ним гонялись по горам несколько месяцев.Но чисто как противника мы его уважали. Хитрый был черт.—?Ну раз он вас столько по горам таскал…—?Что таскал то херня. Ясен перец он там дома, каждую нору знает. Но вырезки он нам лихие устраивал конечно. Они, звери, бесшумные, а у нас отряд?— зелень одна необстеленная. Полно ребят потеряли по началу. Потом уже осторожнее стали.—?Это хреново когда в ?зелёный? отряд мало опытных дают. Потому что за всеми сразу и не уследишь.—?В том-то и фигня. Кто-то на посту закемарил?— утром три двухсотых. Как призраки бля. Потом уже начали стоянку по периметру сигналками тыкать и в дозор только бывалых ставить.—?Да, ?домашний? фактор решает. Так американцев из Вьетнама выдавили, потом и советов из Афганистана. И ещё хер знает сколько примеров, приводит история.—?Именно, ещё же горный воздух разряженный, а у нас почти все городские, привыкли газом дышать. Поначалу даже у меня чердак кружился, потом вроде адаптировались больмень.—?А. И как догнали, командира того подлючего? —?осоловело моргая, поинтересовался Глеб.—?Та, дуршлаг из него сделали чисто. Настоибенил он нам, мудлон. А мы тоже не железные же, домой охота к берёзкам.—?Тебе-то? К берёзкам? Ты же чеченец.—?Естественно. По политическим убеждениям я русский. По политическим предпочтениям путинист. Отчасти еретического толка…—?Тормози! —?Глеб очередной раз сделал гигантскую затяжку и потушил окурок о торец стола,?— в час ночи я не готов выслушивать всякие идеологические размышлизмы. На данный момент я хочу завалиться спать и других целей в жизни у меня нет.—?Ну да ладно, я тоже спать пошёл,?— медленно поднявшись, Сурков осторожно ступил на холодный пол, замер, привыкая к вертикальному положению, и взяв ружье направился к выходу из столовой. Фонарик в его руке покачивался, отбрасывая на пол жёлтый световой круг.