Унылый потребитель сосисок (1/1)

ПРОЛОГБудущее?— это не прямая дорога, а сложное плетение. Каждую секунду появляются тысячи новых вариантов и исходов. Смотреть их все, вплоть до самых невероятных, можно бесконечно долго. А изучая только самое вероятное будущее, ты сужаешь свой спектр возможностей…(Хронос. Окно Овертона)***—?Как случается дерьмо?Очень просто, как в кино… —?озлобленный, взлохмаченный, слово дворовый пёс, мужчина искоса против воли взглянул на человека, идущего чуть впереди. Глебу вдруг показалось, что ещё пара секунд и пуля, выпущенная из гладкоствольного ружья, размозжит все его черепно-лицевые кости. —?Давай уже придём куда-нибудь, а? Я устал!—?Бах,?— резко обернувшись, весело сказал Владислав и направил тускло блеснувший в свете заходящего солнца ствол гладкоствольного ружья на своего спутника. —?Всё, считай, что ты уже беседуешь с ангелами на раскисшем от ваших соплей облаке. Хотя нет, ангелы толстыми не бывают: тяжесть их опускает на Землю.—?Я не толстый, зря ты так…—?Ты толстый в душе,?— Сурков залихватски махнул рукой,?— сколько раз повторять?— держи волыну наготове! Вот где сейчас твой ?Макар??—?Здесь,?— зашипев сквозь зубы, Глеб порылся по карманам чужой куртки, но вместо пистолета выловил оттуда очень кстати завалявшийся моток тонкой паяльной проволоки. —?Ой!—?Что?—?Ничего,?— на бледном лице Глеба ярко горели синие, сейчас круглые глаза, которые тщетно пытались изобразить святую невинность.—?Кажется, я его промудохал где-то…—?Великое мироздание! —?политик тяжело вздохнул. —?До чего коммунисты людей довели! Лишили бизнеса, собственности, имущества, а заодно?— и разума,?— он нахмурил брови, выражая тем самым сердитую досаду. —?За утерю табельного оружия предусмотрено строгое наказание. Месяц побудешь мужиком бабьего типа. А попросту?— прачем.—?Каким ещё прачем?—?Ну, прач. Прачка мужского рода.—?Хорош! —?вспылил Самойлов.—?Что ты сказал?! Что тебе нужно?! Я что, кукла, по-твоему?! Думаешь, я кукла? Собираюсь сплясать тебе коротенький гребаный кукольный танец?! Я сам себе хозяин, так что вот, выкуси! —?его давно не мытую физиономию исказила свирепая гримаса, а грязные пальцы сложились в кукиши.—?Нет, вы только посмотрите на этого жиголо! —?в голосе Владислава проскользнули нотки удивления,?— семь месяцев я его кормлю, пою, воспитываю, а он вместо благодарности нам фиги показывает! Сплошные убытки от тебя, Самойлов, и никакой радости!—?Ты меня и держишь при себе как живую консерву, чтоб от себя тварей отвлекать, знаю… —?Глебу казалось, что Сурков говорит с ним сухо, холодно и даже грубо и иначе не смотрит на него, как насмешливо и с ненавистью.—?Да кому ты нужен? Мелкий, как таракан?— на тебя ни одна блядь не нападет, вот я?— другое дело! Во мне почти метр девяносто! Я ж отовсюду виден,?— с гордостью произнёс политтехнолог.—?Что же мне теперь делать без пистолета? —?артист растерянно оглядывался по сторонам, будто искал утешения.—?Биться.—?Врукопашную?—?Едва ли. В твоём случае, думаю, головой об стенку, писькой об коленку! —?лёгкая тень издёвки промелькнула в словах чиновника,?— ну что стоишь как старый гриб на болоте? Иди пушку ищи, раз всю дорогу варежкой прохлопал!—?Где искать?! Тут лес этот ебучий кругом, куда я пойду?! И ещё у меня нога болит,?— после минутной паузы признался Глеб,?— оперированная!—?А у меня давление повышенное,?— в тон ответил Владислав. —?Но поскольку ты уже мёртв, то закрой свой лицевой сфинктер и шагай молча.—?А ты чудовищным усилием воли снижать его не пробовал? —?ехидно поинтересовалась музыкант. —?Я вот, например, умею по желанию понижать или повышать себе давление. Я так в школе уроки прогуливал: приходил к медичке и внушал себе, что у меня низкое давление. Она мерила своим приборчиком?— и правда, низкое. И мне сразу?— освобождение от уроков на две недели с диагнозом ?вегето-сосудистая дистония?!—?Я так сразу и подумал, что ты?— сумасшедший,?— насмешливым баском произнёс Слава.***Семь месяцев назад…По внешнему виду чиновника, с которым Самойлов-младший столкнулся задом у кассы обычного супермаркета, было сразу видно, что потчуют его в Кремле исключительно нездоровой пищей. Тёмные круги под глазами, блёклая кожа, ссутуленные плечи, слабенький, безвольный голос и огромный телохранитель за спиной совершенно развеяли таинственный ореол, который окружал всю деятельность яркого, красивого и чрезвычайно избалованного существа, коим и казался Сурков.Они, конечно же, были знакомы и раньше, только Глеб предпочитал лишний раз не распространяться об этом. На фоне кремлёвского камуфляжа лично для него Сурков был практически незаметен как живой персонаж: сливался то с кабинетом, то с коридором, а то и вообще с другими действующими лицами и исполнителями. Однако, будучи извлечённым на свет Самойловым-старшим для музыкального проекта, Слава наконец стал осязаем и для Глеба.Но производил на него примерно такое же душераздирающее впечатление, как Человек-невидимка в конце фильма, когда у него закончился волшебный эликсир.Во взгляде Самойлова вместе с презрением, видимо, невольно промелькнуло и соболезнование, так что Владислав Юрьевич тут же принялся жаловаться:—?Дико устал… Голова раскалывается…—?Великомученик… —?нарочито сочувствующим тоном пожалел его Глеб. —?А зачем тебе телохранитель в магазине?! Тебя же, вроде бы, широкая публика вообще в лицо не знает…—?Ну были пару раз инциденты… —?как-то застенчиво сознался Сурков.—?Что, убить пытались?! Серьёзно, что ли?! —?с ребяческим восторгом переспросил Самойлов, радуясь, что не только он один на дух не переносит чиновников и политиков всех мастей, которые в конечном итоге всегда надувают народ.Слава смущённо, но явно утвердительно промолчал.В эту минуту Самойлов обнаружил в себе крайне странное ощущение: физическую неловкость за то, что вот он, такой гениальный и почти здоровый, гордо возвышается над практически умирающим заморышем президентского подземелья. Вскоре, впрочем, Глебу представилась возможность узнать совершенно другого Суркова.Людей в универсаме было немного, человек пять, все они выстроились в очередь на приличном расстоянии друг от друга с вереницей ручных тележек, груженных хлебом, мясом, всевозможными спиртными напитками и съестными припасами. Лица некоторых покупателей были предусмотрительно скрыты слоями светло-голубых медицинских масок.На кассе скучала пожилая женщина наружности киношных гадалок с химически завитыми кудрями, выкрашенными фиолетовой ?Иридой?. Двигалась она крайне медленно, как будто кора её головного мозга находилась в заторможенном состоянии, и только оставшиеся активными сторожевые пункты позволяли ей механически прикладывать товары к рубиновому глазу сканера.Получив чек и расставшись с унылым потребителем сосисок, Глеб в прекрасном расположении духа направился к выходу. Но, вспомнив, что забыл купить сигареты, быстро вернулся назад.—?Дайте мне ещё ?Мальборо?,?— протягивая карточку кассирше, попросил он и оттеснил Суркова в сторону. —?Нет, не эти, ?Медиум? красные, пожалуйста.—?Галя! —?выкрикнула продавец, одарив рассеянного покупателя недоброй ужимкой,?— отмени покупку!Стоявший за Владиславом Юрьевичем пожилой мужчина сразу же принял глубоко несчастный вид. Борода его задрожала, он как будто поперхнулся и зашелся надрывным порывистым кашлем, от которого на ближайших полках зазвенела стеклянная тара.—?Заболеть не боишься? —?Глеб шкодливо сощурился и поправил очки,?— подхватишь заразу, и ага, привет Ваганьковское!—?Я предпочитаю Новодевичье,?— заявил кремлёвский демиург. —?Прикуплю себе тихое местечко между Ельциным и Гоголем, чтобы и в загробной жизни наслаждаться изысканным обществом.—?Достойное погребение для сатанинского отродья,?— буркнул себе под нос Глеб и сделал по прилавку круговое движение указательным пальцем, рисуя что-то неприличное. —?А помнишь, все, хихикая, ждали ?конца света по календарю майя? в декабре 2012 года? И он не случился.—?А с чего все взяли, что конец света случится в один день? —?оглядев собеседника, воодушевился Владислав. —?Наблюдайте.—?За кем? —?насторожился Глеб. Одного беглого взгляда на Суркова было достаточно, чтобы понять, что он очень тонко умеет манипулировать людьми и направлять их мысли в нужное ему русло.—?А ты не слышал? —?Слава одарил собеседника ослепительной улыбкой.—?Обращение Обещалкина? Слышал. Итог, как в сказке:?Идите туда, сам не знаю куда и когда.Лечите потом то, сам не знаю потом?— что.Помогу всем тогда, сам не знаю когда.Я в домике, кто не спрятался, я не виноват.?—?Я не про это,?— Сурков скривился, как будто съел лимон.—?Наши учёные обнаружили необычные гены в группе свирепствующих сейчас гигантских вирусов, которые по размеру сравнимы разве что с бактериями. Эти гены позволяют вирусам перестроить метаболизм клетки-хозяина, превращая ее в подобие ?зомби?,?— Слава поправил плотно облегающий шею тугой воротничок. —?Астрономическая схема Майя соединяла в себе мир реальный и ирреальный. Они умели заглядывать за границы Вселенной и видели множество её отражений. В одном из таких отражений Земля, возможно, уже уничтожена, а в параллельной Вселенной она столкнулась с Нибиру, ну, а мы… Мы на очереди.—?А-ха-ха! —?Самойлов негромко засмеялся,?— Нибиру, неплохо. Классно придумано, но я тебе не ве… —?В воздухе что-то щёлкнуло, и на мгновение потух свет. Вспыхнул ещё раз, ворвался в узкую щель фокальной плоскости тонкой золотой стрелой, погас, и все погрузилось во мрак, слегка озаряемый редкими аварийными лампочками,?— это ты сейчас сделал, да? —?Глеб перешёл на шёпот.—?Разве я похож на Толю Чубайса? —?с поистине ледяным спокойствием ответил Сурков. Он был невозмутим и всем своим видом напомнил молчаливого пастора из католического храма.—?Ты похож на пи…Слабый зеленоватый свет освещал костлявую, нескладную, седую голову старика. Его лицо избороздили длинные морщины, острый крючковатый нос загнулся книзу, как у птицы, а лоб покрылся перламутрово-сиреневыми прожилками, похожими на мгновенно выступивший узор инея. Не в силах справиться с приступом удушья, он вдруг согнулся пополам и захрипел. Глаза вылезли из орбит, яремная вена вздулась, а кожа на скулах натянулась, рискуя вот-вот лопнуть. Руки свела судорога, пальцы скрючились и рвали верхние пуговицы плаща. Что-то в нем бурлило и клокотало, просилось наружу. Эта черная, терзаемая изнутри фигура казалась мрачной и зловещей в воцарившемся молчании.Сильный страх запал в сердца людей, и они непроизвольно попятились назад.Наконец он стал отхаркивать мерзкие бордовые сгустки, а затем фонтан черной крови обдал прикрывавшего Суркова телохранителя с головы до ног. Секунда?— и старик повалился ничком на грязные плитки пола. Его тело забилось в мелких, как от удара тока, конвульсиях, закончившихся тяжёлым продолжительным вздохом.—?Он умер! —?пронзительно завизжала глазастая полная девушка с тугой косой, красиво обвивавшей голову.Все произошло слишком быстро, под резкий крик первой жертвы и прицельные выстрелы телохранителя.—?Всем стоять, не двигаться! —?потребовал он срывающимся голосом,?— Владислав Юрьевич, на пол!Неожиданно грубые жёсткие руки схватили Глеба за талию и дёрнули на себя. Очки слетели у него с носа, картинка поехала и расплылась. Он охнул, в последнее мгновение его ладонь бессильно разжалась, выпуская ручки пакета. Раздался звук бьющегося стекла, и по лодыжкам хлестнул поток разлившегося спиртного. Нападающий поскользнулся, ослабил хватку, но, потеряв равновесие, повалил добычу на спину, придавив весом своего тела. Падая, Самойлов сильно ударился затылком и стал слышать все так плохо, как если бы находился под водой. Уши заложило звенящей плотной ватой. В висках пел и пульсировал океан свинцовой боли. Пропитанные ею веки закрыли глаза алым саваном, и не осталось ничего, кроме этого огромного тяжелого омута.Сознание пробуждалось медленно, подобно тому, как густой туман рассеивается с появлением утреннего тепла. Чудовищное видение чётко предстало перед глазами Глеба, превратившись в реальность. Зловещее ?грозовое облако? окрасилось в бордово-пурпурные тона спелой сливы и нависло над ним, лязгая вставной челюстью. Закатив замутившиеся сероватой плёнкой, напоминающей рыбий пузырь, зрачки, женщина жадно облизнулась и произвела душераздирающий рёв агонизирующего хищника. Из её разинутой пасти забились клубы кровавых хлопьев, а лицо пришло в такое движение, в каком бывает при самых ужасных спазмах: нос, рот и все мускулы хаотично сдвигались со своих мест и как будто толкались между собой.Вооружившись большой прямоугольный бутылкой Вермута, Сурков ловко перегнулся через боковую стенку холодильной витрины. Пытаясь заглянуть за залежи искусственной колбасы, он вдруг почувствовал, как что-то холодное и липкое коснулось его кожи. Реакция была мгновенной. Раздался звук удара и последовавший за ним гадкий хруст, с которым проламываются кости черепа.Странное чувство охватило Суркова. Он медленно, как во сне, развернулся и окаменел. Тягучий горький ком застрял в горле, не давая возможности произнести ни звука. В полумраке зала стояло что-то огромное и тянуло к нему свои жилистые руки.Большой лоскут кожи с бахромкой мяса закрывал левую часть посиневшего лица сотрудника Федеральной службы охраны. По его бритой голове стекало вязкое, точно растаявшее желе?— вещество мозга, обильно смоченное мутным ликвором. Надорванная челюсть покачивалась, пружинила в такт его бессознательным движениям. Владислав отшатнулся и, не отрывая взгляда от монстра, нащупал улетевший под стеллажи пистолет. Ощущение прохладного металла немного успокоило его. Палец лег на спуск. Целый каскад искристых вспышек вырвался из ствола и потонул в груди мертвеца.Следующий залп сразил наповал сидевшую на Самойлове тварь, что было сделано очень вовремя,?— золотые коронки почти сомкнулись на его сонной артерии. Брызнувшая изо лба кассирши темно-красная густая, как патока, жидкость обагрила щеки Глеба, и он, перекатившись на бок, встал на четвереньки, а уже в следующее мгновение его вывернуло наизнанку.Мертвецы, словно опарыши, копошились у его ног. Новая жизнь, если только это можно назвать жизнью. Эти твари, кем бы они ни были, нападали на живых с одной единственной целью?— сожрать.Отверстие от огнестрельной раны в области сердца телохранителя, ещё пять минут назад с потрохами и всем их содержимым преданного своему курфюрсту, явно не мешало ему жаждать человеческой плоти.Существо резко метнулось к застывшему в запредельном ужасе Владиславу, узловатые лапы вцепились в шею, словно кузнечными клещами поднимая его над полом. Челюсти раздвинулись, обнажая частокол редких, но острых, как у крыс, зубов. Водопад чернильной слизи полился из перекошенного предсмертной судорогой рта, звонко капая на давно не мытый кафель.Сурков вскинул девятимиллиметровый пистолет Макарова и нажал на курок раз, другой. Вместо громогласного выстрела прозвучало два трескучих хлопка. Коротко взмахнув ребристой рукояткой пистолета, он разнес в клочья черепную коробку секьюрити.—?Самойлов! —?воззвал Слава к застывшему на полу оглушённому Глебу. —?Если ты хотел произнести обличительную речь, то самое время! —?он снял и откинул в сторону дорогой пиджак. —?Ну что, вспомним молодость боевую?!Привычно задержав дыхание, Сурков одной левой вбил кадык в шейные позвони кинувшегося на него старика. Удар ногой в переносицу толстухи, сломал хрящи, вонзил их вглубь лобной доли вместилища тайн и порока, необратимо разрушив хрупкие нейронные связи. Он рычал, как дикий зверь, и эхо несло по торговым залам этот воинственный клич. Яростная схватка продолжалась с десяток минут, пока еще несколько приёмов карате не отправили восставших прямиком в чистилище, где им и следовало находиться.—?Встать, солдат! —?хрипло приказал Слава, перезарядка пистолет. —?Раз, два. Мы идем по Занзибару… Раз, два…Глеб ощутил, как его затылка коснулся обжигающий холод стали, и сжался в пружину, подтянув ноги к груди.—?Не надо! —?зажмурившись, выкрикнул он. —?Я не псих! Я просто контактный! —?Глеб набрал полную грудь и прерывисто выпустил воздух из легких. Тошнота пропала, но голова по-прежнему была ватной. Кровь с сухим шуршанием пульсировала в висках. Но если не считать кровоточащей ссадины на руке, синяков на локтях да разбитых очков, чувствовал он себя неплохо.***Они шли по лесу, внимательно всматриваясь в просветы между деревьями и напрягая слух. Стояла ранняя осень, и терпкий её аромат вызывал в душе каждого чувство потерянности и лёгкого сожаления об уходящем. Шумели сосны, после дождя пахло землёй, прелыми грибами и лежалой хвоей. Ноги то с хлюпаньем погружались во влажный мох, то натыкалась на узловатые обнажённые корни лесных старожилов. Из окутанной лёгкой дымной чащи веяло холодом: не свежестью, а болотом, сыростью, старым погребом и еще чем-то неприятным, гнилым… Начавшие уже опадать листья тихо и обиженно перешептывались под подошвой грубых ботинок. Было тихо и хорошо, как ночью, только на пол-октавы тише. В другое время и Слава, и Глеб обязательно постояли бы минуту-другую на месте, чтобы по достоинству оценить и запомнить эти впечатления. Сейчас, однако, им было не до того.Шаги Владислава замедлились. Он на ходу, не оборачиваясь, подал сигнал остановиться. Глеб сложил руки на груди и в испуге прижался к ещё тёплой шершавой коре клёна.?Стоит, сука, и смотрит. Спокойно так! —?мысли Самойлова начинали путаться. —?Стоп! Вот в чем дело!?Массивная плита шла вдоль мелколесья, отделяя его от небольшого населённого пункта с невысокими разноцветными домиками. Глеб нервно сглотнул. Он точно знал, какие неприятности ждут их по ту сторону забора в лице полусгнивших восставших и помутившихся рассудком живых с автоматами наперевес. Вполне возможно, что вон на том пригорке, за кустом шиповника, затаилась скользкая, как дождевой червь, смерть.Сурков хмыкнул, обернулся и, через силу улыбаясь, подозрительно мягко произнес:—?Кажется, пришли.?Господи, как хочется оказаться где-нибудь в другом месте! Даже в клетке с тигром, наверное, было бы лучше!??— Самойлов задрожал и сомкнул губы так плотно, что лицо превратилось в неподвижную маску. Он стал прислушиваться к своему сердцу, обращая внимание на малейшие изменения ритма или покалывания. С недавних пор любые признаки цивилизации, даже самая глухая деревня, вызывали в нем смятение и оторопь. Дурные предчувствия, проросшие не из каких-то логических выводов, а, скорее, из животных инстинктов, заставляли его надпочечники выбрасывать в кровь большие порции стрессовых гормонов, от чего Глеб начинал волноваться еще больше. Таким образом, пугая сам себя, он мог раскрутить маховик тревоги до такой степени, что с ним случалась настоящая паническая атака. У него темнело в глазах, он начинал испытывать трудности с дыханием, а думы, неустанно сменяя друг друга, пробуждали кошмарные образы, и ему представлялось, что он вот-вот умрет.—?Пошли. Тот, кто боится сражений, не одерживает побед! —?не дожидаясь ответа, Владислав молча побрёл по тропинке.Самойлов сделал неуверенный шаг вперёд и наступил на противно захрустевший валежник. Он вздрогнул и, испуганно дёрнувшись, оглянулся. В ушах стоял монотонный треск выстрелов, палец занемел на спусковом крючке… Время шло; ничего не происходило. Глеб опустил взгляд. Пустые пальцы судорожно дёргались. Оружия в них не было.?Сначала теряешь оружие, а затем?— и саму жизнь?,?— эта мысль полоснула как остриём. Его парализовала беспомощность. Сердце колотилось как бешеное, горло жгло от нехватки кислорода. Мелкие бусинки пота выступили на лице, струйками побежали по спине, а влажные волосы затейливыми колечками прилипли к разгорячённому лбу. Самойлов сжал кулаки, давно не стриженные ногти впились в ладони, и боль отрезвила.