gasoline (GG. Taeny) (1/1)

Бесконечная смена в баре заканчивается в четыре утра по всем существующим во вселенной часам, на которых всего полчетвёртогоВ такие моменты Тэён запускает беспокойные руки в карманы гигантского фартука и просто мечтает стать бесформенной тенью самой себя, до тех пор, пока на пороге не появляется она.Сункю говорит: куда ты так смотришь и Ким Тэен ты меня слушаешь вообще?Тэён — кружка остывшего и терпкого облепихового чая, гигантский шарф оберегающий красный нос, мёрзнет же и…Незнакомка — эстетика мироздания, завёрнутая в серое твидовое пальто, какая-то чарующая грация в руках, небрежно поддерживающих огромную сумку, что ты только в ней хранишь?Душу?Все может быть.Ким не слышит ничего, видит серый твид, ключи от машины и: как это у вас нет кофе?На весь бар совсем одна, как первая звезда на ночном небе, переливается неоновым светом, искрит, заставляя, испуганно щурится, потому что люди так не горят.Тэён, мнёт в кармане пустой спичечный коробок, потому что ярче гореть уже некуда, предлагает:— Садитесь, здесь свободный столик (свободное сердце, целый акварельный мир)Теряется, как девчонка, не зная, куда деть глаза, руки, всю себя. Инстинкт самосохранения где-то на задворках сознания говорит, что это не её поля ягода и Ким Тэён, сколько можно ошибаться, чтобы светить, надо самой гореть, а у тебя с этим проблемы, словно лампадку водой залили да просушить забыли.У мисс Чон, так написано на банковской карточке, сигареты дороже чем все их кафе, а вместо глаз выжженные дыры (ты такая же сумасшедшая, как я?).— Мне ирландский кофе, минимум кофе, максимум виски, и да, давно на части рвёшься? Ну, так же как я, знаешь с таким громким бум-с! (а никому не видно).С такими не дружат, таких боятся, как огня на ветру.Тэён отчаянно мотает головой потому что нечемуеё разрывать. Нечему же? И стрелки часов с грохотом отбивают четыре, бежать надо, домой, к старым и обшарпанным стенам, туда, где вечно одна, и сама себе кажешься страшнее внутренних демонов, к бесконечной череде попыток угодить кому угодно, кроме себя, а по-другому уже и не умеет.У Тэён ключицы хрусталь, глаза обсидиановые пересветы и Джессика Чон тонет, захлёбывается и падает так низко, что кажется вся её операционная система летит к черту, синий экран, помехи улыбкой, напряжёнными венами на шее испуганной девчонки. Пальцы прилипают к чашке с приторным ненавистным кофе, и Джессика вдруг понимает, как ненавидит буквально все вокруг начиная с фальшивой маски на лице.Причин для ненависти много, для облегчения ни одной.— Вам принести что-нибудь ещё? К вам подойдёт другой официант.— И как далеко ты живёшь?Ким что-то нечленораздельно шепчет про другой конец Каннама, позднее время и не пойти ли вам к себе домой, но искривлённые в ухмылке губы Джессики Чон говорят, что клиент всегда прав, и она купит и её и весь этот паршивый бар (ты также безрассудно кидаешься людьми? Твой разум также смертельно болен?).Клиентка, никто же не разрешал звать её по имени? Пьяно облокачивается на край стола, перебирает ладонями связку ключей, и Ким на момент чудится, что она видит, как по венам Чон бежит непроглядная тоска. Улыбается ли та днём? Душит ли себя в механической рефлексии жизни и кутается в кокон так же как она?Ответ совершенно не нужен.— Осторожнее, красная шапочка. — шутит Сункю и скрывается за барной стойкой словно не хочет быть свидетелем чьего-то конца, а может и начала.Добрая девочка Тэён кивает, подхватывает ?волка? под руки (выкидывает вёсла и течёт по течению), выводит на весенний мороз Каннама в поисках потерянного в ночи такси и просто кивает каждому слову ?мисс? Чон, потому что у той высушенный океан вместо души, никаких денег не хватит его залить, потому что она большее не умеет показывать свои настоящие эмоции, улыбка лицо режет, а от собственного холода скоро пневмония начнётся, а Тэён она тёплая, самооценка низкая, взгляд затравленный, но живая. (почему ты такая, а? От твоего тепла рёбра выворачивает).У ?мисс? Чон сильные руки, таксопарк за горизонтом, а дом Тэён находится вовсе не в сырой подворотне, за баром уложенной красным кирпичом, но это неважно, потому что все это, итак, похоже на дешёвый сериал на быстрой перемотке, Плезантвиль для бедных, только пульт в нём так и не нашли.Мир красочнее не стал.Она не помнит, когда дрожащие руки оказались в её волосах и наверно они обе не от мира сего, но это также неважно, как царапины на бёдрах которые завтра будут саднить, потому что Джессике Чон давно и бесповоротно снесло крышу, до ломанных вздохов, до кровавых поцелуев, разрывающих плоть, словно они помогут ей что-то (кого-то?) забыть.У Тэён и вовсе скворечник вместо головы, если верить бармену Сункю, на месте сердца дешёвое машинное масло и ни капли сострадания к самой себе (ты вообще любить-то умеешь?).Чон шипит как старый патефон, рвёт пуговицы на дряхлом бабушкином пальто, хватается за воротник дешёвой форменной рубашки и Тэён кажется, что у неё лопаются рёбра от всей этой боли:— Вам просто надо разобраться в себе. (а ты свою душевную свалку разобрала? Советчица)— Знаешь какая я хорошая? Лучше только звёзды, но до них недостать, а сестрица говорит, что я фальшивая, вся с ног до головы. (не умещаюсь в собственном теле.)Стены ледяные, глаза мокрые, красные и слезы у Джессики кипяток, оставляют на бледной шее алеющие ожоги, уродливые вмятины чьих-то воспоминаний. Ким Тэён глупый, потерянный журавлик, ни страха, ни упрёка, шепчет:— У меня золотое сердце, так говорят. У вас холодные руки, так я чувствую.(такое вообще совместимо?)— Гореть нам в одном алхимическом аду, да?(можете написать новую историю)Джессика чья-то разорванная в клочья фотография, губы в нитку алой пряжи. Тэён жалкий полароид и дыхание перехватывает ледяными руками, цепко, до цветных искр из глаз. Все как-то не так, изломано, грязно, как в настоящей сказке братьев Гримм которые никому к черту с такими финалами не нужны были.— Кого вы настолько ненавидите, что покрываетесь глыбой льда?Джессика молчит, Джессика статуэтка неко, ирландский кофе с привкусом крови и льда.?В этом и заключается вся прелесть секрета —Ты знаешь, что ты обязан хранит егоНо я не обязана тебе ничего объяснять?.се6я,а ты?Джессика пьет по утрам терпкий женьшеневый отвар из расписного чайничка, Ким кажется, в нем заперта её безмолвная душа.