79. Извинения и маленькая хитрость (2/2)

— Согласен,  — Бакуго криво улыбнулся отцу.

— Тогда подожди меня здесь, я сейчас.

Отец уплыл, а Бакуго с надеждой посмотрел на скатиков.

— Белоснежка, Одеялко, вы с нами? Можем поиграть в догонялки по дороге, если хотите.

Скатики синхронно вздрогнули после его предложения, и посмотрели друг на друга. Белоснежка радостно пошевелила хвостиком и шлепнула Одеялко плавником, мол, соглашайся, будет весело. Бакуго, видя воодушевление Белоснежки и настороженность Одеялка, поскреб затылок и постарался как можно теплее улыбнуться скатику.

— Одеялко, я понимаю, что перед тобой очень виноват и, ты имеешь полное право обижаться и злиться на меня. Но зачем отказываться от твоих любимых догонялок и огорчать Белоснежку, которой очень хочется с тобой вместе поплавать?

— Кто тут сказал «догонялки»? — хитро улыбаясь поинтересовался отец, внезапно появляясь в комнате с красным воланчиком в руках.

Он помахал им перед скатиками и подмигнул Бакуго.

— Ну что, готовы наперегонки гонятся за любимой игрушкой Одеялка? Я даже знаю кое-кого, кто может запульнуть ее очень и очень далеко.

Скатики мгновенно переглянулись и оживились: подплыли к отцу и радостно закружились вокруг.

— Тогда попрошу на выход, — тот приглашающе махнул рукой и Одеялко с Белоснежкой, как по команде, рванули наружу.

Как только они выплыли следом за скатиками, отец передал воланчик Бакуго, а тот, на счёт «три», магией воды закинул воланчик далеко вперёд.

— Откуда у тебя любимая игрушка Одеялка? — всё-таки не выдержал, и спросил Бакуго, когда скатики кинулись в погоню.

— Это не она, — лукаво улыбнулся отец. — Пришлось пойти на маленькую хитрость, чтобы расшевелить Одеялко. Мицуки подала идею, а Рио наколдовал. И сработало.

— Да, сработало, — усмехнулся Бакуго и недовольно цыкнул. — Блин, я так распинался перед Одеялком, а он меня демонстративно игнорировал… А тут, стоило только показать шарик с перьями, как Одеялко сразу же ожил… Где справедливость?

— Дело не в справедливости, Кацуки. Одеялко просто надо было отвлечь и переключить его внимание — так Мицуки мне объяснила. С тобой в детстве было так же: когда ты дулся на нее, я тебя отвлекал, а когда на меня — она. Я уже успел подзабыть этот прием, а Мицуки всё помнит.

— Блин, быть родителем так сложно… Столько всего надо помнить и уметь — это же кошмар, — Бакуго закатил глаза. — А знаешь, что мне деда тут заявил?

— Ну?

— Что фамильяры, как и дети, — отражение своих создателей… Значит, деда обидчивый, получается?

— Думаю, не столько обидчивый, сколько боящийся, что его на кого-то променяют. А вот Белоснежка — умница: не бросила Одеялко, поплыла успокаивать и стойко переносила его плохое настроение. Очень похоже на тебя нынешнего.

— Правда?

— Да, Кацуки, правда. Может быть раньше ты бы и повел себя по-другому, но сейчас ты поступаешь именно так — не отступаешь и разбираешься с проблемой. Кстати, чуткость и сопереживание — это тоже твои новые черты. Ты проделал большую работу над собой, сын.

— Спасибо, пап.

— И если тебе показалось, что твои извинения перед Одеялком не возымели эффекта, то могу тебя с уверенностью заверить, что это не так. Просто иногда обида захлёстывает настолько сильно, что извинения, вроде, и слышишь, а принять их не можешь, пока обида и огорчение не отпустят. Разве у тебя такого не было?

Бакуго призадумался и не сразу заметил Одеялко, несущегося к нему с красным воланчиком во рту. А когда его нетерпеливо шлепнули плавником по щупальцу, обрадовался. Похвалил скатика, погладил по спинке, дождался Белоснежку, которая чуть-чуть отстала, и снова кинул воланчик вперед.

Когда фамильяры уплыли, он хмыкнул и посмотрел на отца.

— Да, бывало такое. И на деда я обижался долго, и на вас с ма. Даже с Эйджи один раз такое случилось… Но он так искренне извинялся, что я сразу как-то его простил. Да и Эйджи меня прощает сразу, поэтому я так растерялся, когда Одеялко продолжил меня игнорировать после извинений.

— Ну, как я уже говорил, все мы разные. И ситуации бывают разные. Кто-то может простить быстро, а кому-то требуется больше времени. Иногда даже я долго дуюсь на Мицуки, но потом все равно прощаю.

— Ого, — удивился Бакуго. — Мне казалось, что ты из тех, кто быстро прощает… Но да, ты прав, пап, ситуации разные бывают.

— Поэтому не торопи Одеялко. Дай ему пережить обиду и он сам к тебе придет мириться.

— Ладно, — кивнул Бакуго и рассмеялся. — Смотри, Белоснежке всё-таки удалось сравнять счеты.

— Ага, — улыбнулся отец, смотря на мчащуюся к ним Белоснежку с воланчиком, вокруг которой кружил Одеялко и пытался отобрать игрушку, но она ему не позволяла.

Бакуго поздравил Белоснежку с победой и предложил Одеялку взять реванш на обратной дороге: они почти приплыли. Тот был совсем не против: позволил себя погладить, а потом игриво шлепнул плавником Белоснежку и кувыркнулся в воде, мол, смотри, что умею.

Та кивнула и в точности повторила его движения. Одеялко, казалось, озадаченно посмотрел сначала на нее, а потом на Бакуго. Тот только развел руками.

— Я же предупреждал, что у вас одинаковые способности, чтобы каждому не обидно было.

— Зато вы можете вместе разучивать новые пируэты, — подал идею отец. — Разве это не прекрасно?

Одеялко мотнул хвостом из стороны в сторону, что-то обдумывая, а потом рванул вверх, завис на секунду, и резко сиганул вниз, закручиваясь по спирали.

— Ооо, штопор! Красава! — одобрительно поцокал языком Бакуго и пояснил отцу: — Нам этот трюк Эйджи в небе показал. Деда потом честно признался, что чуть в штаны не наложил от страха, — скорость падения была просто бешеная.

— Охотно верю. Даже в воде выглядит впечатляюще. Молодец, Одеялко!

Бакуго посмотрел на Белоснежку.

— Будешь повторять?

Та отрицательно помотала головой, подплыла к отцу и приземлилась ему на плечи.

— Похоже, Белоснежка притомилась, — хмыкнул отец и погладил ее щупальцем. — Не вопрос, донесу тебя до пещеры.

— Хочешь и я тебя так донесу, если ты устал? — без задней мысли предложил Одеялку Бакуго. — А дома креветок поешь и отдохнёшь, пока я с камнями разбираюсь.

Одеялко немного помялся, посмотрел на удобно устроившуюся Белоснежку, кивнул и тоже примостился на плечах Бакуго. Тот посмотрел на отца, довольно улыбнулся, и они оба медленно поплыли дальше, придерживая скатиков щупальцами, чтобы те не соскальзывали.

— Мы с тобой как папы с мелкими детьми, — невольно пошутил Бакуго. — Ты меня в детстве тоже носил на спине, когда мы плавали всей семьёй в гости, помнишь?

— Было дело, — тепло улыбнулся ему отец. — Ты обычно был самым энергичным среди остальных детей: носился как угорелый и отказывался спать днём — это типа для слабаков… А вечером, когда надо было плыть домой, ты уже засыпал на ходу. Поэтому приходилось тебя нести на спине.

— А я доставлял много хлопот, да?

— Иногда — очень, — не стал отнекивается отец. — Постоянно требовал аргументов почему ты должен был что-либо делать. Твоим излюбленным ответом было «нет». И это подбешивало, знаешь ли…

— Мда… Я был ещё тем мелким говнюком.

— Точно, — усмехнулся отец. — Но Рио нашел на тебя управу: после того, как он присоединился к твоему воспитанию, ты стал более покладистым. Через пару-тройку лет, правда.

— Что, прям реально покладистым? И даже характер не показывал? — усмехнулся Бакуго, с интересом слушая про себя прошлого.

— Конечно показывал. Ты постоянно отстаивал свою позицию. Я о том, что ты перестал жёстко трепать нам с Мицуки нервы, и на всё говорить «нет». Тогда настало время каких-никаких компромиссов. Лет с восьми с тобой можно было относительно быстро договориться. А потом ты внезапно заявил, что хочешь выходные проводить у нас.

— Ага, помню. Надо было отдохнуть от диктатуры деда. Вот он был жёстким. Но, наверное, так и надо было.

— Да, именно так и надо было, Кацуки — у нас с Мицуки на жесткость просто не хватало моральных сил. И слава морскому богу, что Рио за тебя взялся, и приучил тебя к дисциплине и порядку. И пусть тебе и бывало с ним очень тяжело, но он научил тебя одной важной вещи — не ждать вдохновения и настроения, а делать через «не хочу» и «не могу». Посмотри, сколького ты, благодаря этой способности, добился — тебе всего лишь восемнадцать, а Рио настолько уважительно о тебе, как о маге, отзывается.

— Приятно, черт возьми, — порозовел Бакуго, подплывая к своей пещере и снимая защитное заклинание. — Покормишь скатиков, пока я колдую?

— Конечно, Кацуки, — отец погладил его щупальцем. — Не беспокойся и спокойно занимайся камнями — я о Одеялке и Белоснежке позабочусь.