73. Пьяные конфеты (1/2)
— Пойдем спать? — вкрадчиво поинтересовался Бакуго, не выпуская Эйджиро из своих обьятий, когда они перенеслись из гостиной в комнату. — Мне казалось, что под конец ты там позевывал…
Дедушкин рассказ оказался очень увлекательным и очень долгим: на часах было уже одиннадцать вечера, когда чай уже был выпит, пирожки с бутербродами съедены, а история закончена.
— Было такое, ага, — хмыкнул Эйджиро, когда Бакуго чмокнул его в шею. — Но вот сейчас что-то расхотелось…
— Тогда у меня есть для тебя предложение, только свет включу, — хитро улыбнулся Бакуго и махнул рукой.
— А что в ней? — заинтересовался Эйджиро, когда из сумки Бакуго, лежащей на стуле, появилась коробочка и поплыла к ним. — О, леденцы!
— Ага. Только непростые, — хитро улыбнулся Бакуго, когда красный шарик из коробки переместился Эйджиро в рот. — И есть мы их будем интересным образом, поэтому не разгрызай, как ты любишь…
— Заинтриговал, — улыбнулся Эйджиро, позволяя утянуть себя на кровать. — Что надо делать?
— Передавать конфету друг другу во время поцелуя, — хмыкнул Бакуго, чмокая его в губы и чувствуя, как его тут же обхватывают ногами за талию. — Так что, делись давай…
Эйджиро прищурился и демонстративно переместил леденец за щеку.
— А ты попроси нормально…
— Ооо… Тогда можно я по-другому попрошу, но нормально? — Бакуго сообразил, что снова достаточно резко выразился, и решил все исправить поцелуями: так он точно ничего обидного не сможет ляпнуть — рот-то будет занят…
Эйджиро кивнул и притянул его к себе. Бакуго ловко перевернулся вместе с ним на спину и устроил чмокательную атаку, стараясь таким образом показать, что он полон раскаяния за свое грубое поведение. Эйджиро был совершенно не против: распластался на нем, довольно улыбаясь, и принимал извинения. Когда он уже начал немного ёрзать и тихонечко подхихикивать, Бакуго плавно перешёл на глубокие поцелуи, и настолько увлекся своими «извинениями», что пропустил момент, когда конфета оказалась у него во рту.
Осознал он это только тогда, когда Эйджиро вместе с ним перевернулся на кровати, поменяв их местами, и толкнул языком леденец ему за щеку.
— Обожаю тебя, — выдохнул Бакуго в сладкие губы, смекнув, что его простили, магией стянул с волос Эйджиро ленту и погладил отросшие пряди, упавшие его парню на лицо.
— И как теперь дальше целоваться, подумал? — усмехнулся Эйджиро. — Волосы же будут в рот лезть.
— Бля, — чертыхнулся Бакуго на свою недальновидность и снова завязал ему хвост. — У меня сегодня прям день неуклюжести какой-то… То скажу не то, то сделаю не так…
— Эй, я тоже бываю неуклюжим, — шикнул на него Эйджиро, медленно поглаживая, закинутые теперь уже ему на талию ноги. — Но мы можем очень приятно попросить прощения и жить дальше.
— Согласен, — улыбнулся Бакуго, дернулся вверх и поцеловал его, передавая леденец. — Как тебе новый способ есть конфеты?
— Очень приятный, — Эйджиро немного пососал леденец, а потом снова передал его Бакуго. — Мне кажется или вкус этих конфет отличается от тех, что я ел у родителей?
— Тебе не кажется, — оскалился Бакуго, гоняя конфету из-за одной щеки за другую. — Эти из наливки. Пьяные конфеты, скажем так.
— Алколеденцы, — хрюкнул от смеха Эйджиро и радостно затараторил: — А давай, каждый возьмём по разному и будем обмениваться? Ты же сделал разные, правильно? Или они все одинаковые?
— Разные, конечно. Одни из малины, а вторые из ежевики, — Бакуго притянул на кровать, так и висевшую в воздухе коробочку. — Ты какой хочешь?
— Ежевичный, — Эйджиро открыл рот и Бакуго аккуратно положил в него леденец, а себе взял малиновый. Теперь у него было, считай, полтора: один наполовину съеденный и один новый.
Обмен леденцами оказался приятнее и слаще, чем делёжка одной конфетки на двоих. Уговорив таким образом ещё по три конфетки каждый, и полностью разворотив постель своим катанием туда-сюда, они осознали, что их неплохо так развезло: похоже, дедушка решил, что пьяные конфеты должны быть всё-таки покрепче, а не послабже.
— Вааа… Чувствую себя пьяненьким, — хихикнул Эйджиро, скатываясь с Бакуго и укладываясь рядом. — Но мне нравится: я весь такой лёгкий и расслабленный… А ты как?
— Я просто отлично, — улыбнулся Бакуго и облизнул припухшие губы. — Я тоже расслаблен и доволен. Спать не хочешь?
Эйджиро перевернулся на живот и чмокнул его в щеку.
— Неа. Хочу потрогать тебя всего. Завтра мне точно будет стыдно, но сейчас… Сейчас мне все по плечу! Ты же не будешь против, если я потрогаю тебя везде?
— Конечно же нет, — ухмыльнулся Бакуго. — Только один уточняющий вопрос — в какой форме ты хочешь меня потрогать везде?
— Ооо… — Эйджиро призадумался, а потом осторожно спросил: — А можно в обеих? Или это слишком нагло?
— Наоборот, Эйджи. Это просто замечательно, — Бакуго потянулся поцеловать этого «наглеца». — Раздеваюсь, значит?
— Нет, нет, нет! — Эйджиро плюхнулся на него сверху и остановил его руки, потянувшиеся к пуговицам. — Я сам хочу тебя раздеть. И ты, пожалуйста, не отвлекай меня, хорошо?
— Не буду, — Бакуго тут же послушно убрал руки. — Видишь?
— Спасибо, — Эйджиро сел ему на бедра и начал сам расстёгивать пуговицы, недовольно бурча себе под нос.
— Не расстегиваются? Тебе помочь?
— Нет. То есть да. Но не с пуговицами.
— А с чем?
— Хочу тебя видеть, но без яркого света, и чтобы красиво было, как в пещере… А еще я забыл, что увез хрустальную актинию во дворец, и теперь красивой атмосферы не получится… Короче, растяпа я.
— Не растяпа ты, перестань. Сейчас сделаем красиво, — Бакуго махнул рукой и вся комната тут ж погрузилась сначала в темноту, а потом замерцала миллионом крохотных кристалликов. — Так нормально или всё-таки искорки, как в актинии, сделать?
— Так просто замечательно, — заулыбался Эйджиро, чмокнул его в губы, быстро расстегнул пуговицы и стащил с него рубашку.
Медленно погладил по груди и восторженно вздохнул.
— Пиздец ты красивый, Кацу… Аж глаза слепит…
— Да кто бы говорил… — вернул ему комплимент Бакуго, облизывая пересохшие губы. — Можно я все-таки развяжу эту сраную ленту? Хочу видеть тебя с распущенными волосами.
— Если сделаешь так, чтобы волосы не падали мне на лицо и не мешали — развязывай.
Бакуго угукнул, развязал ленту, но заколдовал волосы, чтобы те просто спадали на плечи, обрамляя лицо. Эйджиро наклонился к нему, замер на мгновение, проверяя: мешают волосы или нет, а потом медленно и тягуче поцеловал. Бакуго аж расплющило от такой трепетной нежности. По телу закономерно поползли мурашки, а член ожидаемо дернулся в штанах и запульсировал.
Он уже подумывал применить заклинание онемения к собственному достоинству, чтобы его парень мог вдоволь насладиться разглядыванием и ощупыванием, как Эйджиро, совсем легонько куснув его за нижнюю губу, прервал поцелуй, уткнулся своим лбом в лоб Бакуго и шепотом признался:
— Мне уже штаны жмут, а я только начал…
— Мне тоже уже жмут, представляешь? — также шепотом ему ответил ему Бакуго. — Что будем делать?
— А, если я сниму штаны, ты не будешь смеяться, правда? — Эйджиро выглядел сконфуженным. — А то член так смешно выглядит…
— Так и мой, скорее всего так же смешно выглядит, Эйджи, — Бакуго погладил его по щекам. — Хочешь сравним и вместе посмеемся?
— А давай, — нервно хихикнул Эйджиро, сел обратно, немного сдвинулся назад и начал осторожно расстёгивать пуговицы на его штанах.
Бакуго, не долго думая, магией начал делать тоже самое. Когда штаны были расстегнуты, а трусы приспущены, Эйджиро не сдержался и хихикнул, рассматривая два торчащих вверх члена.
— Прости-прости… — начал извиняться он. — Сам просил не смеяться и сам же смеюсь… Но они так смешно выглядят, ахахаха…
Бакуго хмыкнул и осторожно сел.
— Да уж… Как щупальца мелкой осьминожки, — согласился он. — Я потрогаю?
— Да. Ты же хотел, — улыбнулся Эйджиро и тут же охнул, когда Бакуго пальцем обвел вокруг головки его члена. — Ах… Подожди… Я тоже так тебе сделаю.
И они, тяжело дыша и удивлённо охая, принялись осторожно ощупывать и гладить друг друга. Правда, надолго их обоих не хватило: после непродолжительных и, местами даже неуклюжих, ласк Эйджиро вздрогнул всем телом и забрызгал Бакуго всю руку и живот.
— Ой… — покраснел и замер, смотря на него расфокусированным взглядом.
— Да все нормально, — прохрипел Бакуго, который уже был на грани. — Давай, я сам закончу, побалдей…
— Нет! — Эйджиро тряхнул головой, отодвинул его руку и продолжил гладить.