До и после (1/1)
Группа из четырех детей шествовала строем, топча снег, в колонну по два, под присмотром воспитательницы Жанны Сергеевны - средних лет женщины в очках. В руках они тащили скребок, а также, неся черенками кверху, свои лопаты. То есть, не свои, а казенные. Последнее слово было вполне ходовым, несмотря на то, что терминология относилась скорее к советскому строю. Но что-то не так пошло у государства, и вскоре (четыре месяца назад тому) тоталитарный исполин рухнул. До этого это были долгие месяцы перестройки. А теперь государство следовало называть "Россия". Некоторые из граждан были активными участниками перемен, пытаясь выискать для себя выгоду, а кто-то, например, воспитанники детских домов, мало ощутили на себе разницу от смены государственного строя. Пока - мало.Построение напоминало квадрат, то есть - правильный четырехугольник, и в точно такие же фигуры дети на протяжении последнего часа укладывали снежные массы, расчищая территорию до приглядного состояния. И это не было наказанием - обитатели детского дома в воспитательных целях привлекались к уборке территории.Так и сегодня дети интенсивно работали, создавая снежные "кантики", и теперь шли назад, в тепло. Но никто особо не торопился, даже если бы им разрешили идти быстро и каждому в своем темпе. Потому что одно дело - махать лопатой, занимаясь работой, а другое дело - что ждет внутри... Жизнь в приюте, в учреждении для сирот, не является жизнью, где ты можешь тихо и уютно забиться в нишу. Нет, там нужно быть готовым к любым неожиданностям. Жесткий внутренний микроклимат, разнообразие контингента, необходимость осмотрительно себя вести, чтобы не нанести вред своей жизни или здоровью - все это делает детские дома местом, далеко не самым приглядным для жизни юных созданий.Трое мальчиков и девочка смотрели на этот мир тяжелыми, оценивающими взглядами. На девочке стоит остановиться подробно. Худенькая, упрямая, с колючим взглядом. Характер и невиданная внутренняя сила виднелись в ней. В жизни она повидала много несправедливостей. В отличие от некоторых сверстников, попадавших сюда в каком-никаком возрасте, здесь она выросла. Мать умерла родами, а от отца не было ни слуху, ни духу. Ненавидящая сбиваться в стаи, она существовала сама по себе, что создавало проблемы - особенно для той, у которой, в отличие от многих, был предположительно жив хоть один родитель. И с этими проблемами девочке приходилось разбираться самой.Когда сдали инвентарь, ненавистная дверь открылась, и дети по одному вошли в тепло. Воспитательница пристально смотрела в детские лица.- У, драчунья, - при взгляде на темненькую воспитанницу лицо женщины перекосила гримаса.- Иланка-партизанка, - гыгыкнул один из пацанов. Он вообще был одним из самых безвредных, на самом деле. Но с родителями, умершими от СПИДа, ему крупно не повезло. Девочка сдержалась.Что верно, то верно, драться ей доводилось часто. Хотя она не была склонна к этому. Она бы скорее почитала книгу, о приключениях, о дальних мирах. Но в такой среде часто драться, с целью постоять за себя - это неудивительно. Ей доводилось - хоть с девочками, хоть с мальчиками, хоть с группами. Но никогда она не примыкала к так называемым сильным личностям - державшим остальных детей в страхе. Хотя ей много раз предлагали. Ну а раз не хочешь быть среди притесняющих, будь сильной, чтобы не стать притесняемой. И объясняйся каждый раз за свое поведение.Она собралась было идти в свою палату, но не дошла.- Верданская, стой! - как ногтем по стеклу, произнесла скрипучим голосом воспитательница. Она держала в руке письмо, а в другой руке - конверт с американским штемпелем. - Тут тебя хочет видеть какой-то... американец, - безмерно удивилась она. - Господин ван Гулик.- Да? - скептически спросила девочка. - Это не ошибка?- Я тоже думаю, что ошибка. Кому ты там нужна, - проворчала воспитательница, по совместительству - учительница. Какое-никакое образование там давали. - Но пойдем-ка. Только оденься, как следует. А не как хочется.Не успела она войти в палату, как слух дотуда уже добрался. Кто-то попытался посмеяться, кто-то отнесся агрессивно, но в глазах агрессоров слишком просматривалась зависть. Мешать ей готовиться к встрече не решились, да Илана толком этого и не делала - запасной нарядной одежды у ней не было, но все же густые черные волосы свои она пошла и под краном вымыла, затем, уже в палате, расчесала и две косички заплела. Перед самым выходом наружу она остановилась в каком-то странном предчувствии. И тут голос кого-то, бесшумно подкравшегося сзади, прошептал ей : "Удачи", а она так и не решилась оглянуться, и так и не смогла понять, кто это был. Доброхот пожелал остаться неизвестным.В сопровождении Жанны Сергеевны она вошла в комнату, где должен был состояться разговор с иностранным гостем. Шествие по коридору казалось ей каким-то долгим и судьбоносным, предшественником некоего события. Но она не смотрела на коридор. Илана крепко призадумалась. У нее была склонность к философствованиям. Так она и подумала о несправедливости бытия на примере своего маленького сообщества. Когда ты притесняешь других, но "держишь" коллектив, против тебя в этом мире не бывает нареканий. Тебя даже могут нахваливать. Но когда ты только защищаешься, ты вызываешь только негатив. Почему получается так?! И только ли это в детдоме, может, так везде?..Перед входом женщина взяла воспитанницу за локоть и спокойно, беззлобно произнесла:- Будешь плохо себя вести - я тебя кончу. Все поняла?- Да, - кивнула девочка, которая вчера отметила свое четырнадцатилетие.- Вот и молодец, - и воспитательница, привыкшая к жестокому контингенту, обитающему в своих стенах, открыла дверь.Внутри располагались двое мужчин - один был блондином средних лет, с усталыми голубыми глазами, сразу же пристально уставившийся на Илану, второй же - помоложе, обладал ярко-рыжими волосами. И надо отметить, Жанна Сергеевна, только что грозившая воспитаннице, с мужчинами была несказанно любезна.- Ой, - она поправила волосы, - а кто из вас...- Мистер ван Гулик - это я, - поднялся блондин, говоря по-русски очень чисто, лишь с акцентом. - А это - мой помощник, Анатолий, - указал он на рыжего.- Вы так чудесно выглядите, - Анатолий галантно пожал женщине руку, а затем поцеловал. У него тоже был акцент.- Спаси-ибо, - она даже несколько растерялась, но потом уже начала верить в свою неотразимость всерьез. - В общем, вот. Это - Илана. Девочка, с которой вы хотели увидеться, господин... Гулик.- ван Гулик.- Да, конечно, прошу прощения. Будьте с ней осторожны, характер скверный, настоящий волчонок. Но - вы сами напросились.- Безусловно, - кивнул блондин.- Дети - наше все, - подал голос его помощник, не сводя с женщины глаз.- А чем Анатолий занимается? - принялась она покручивать свой локон.- Я - педагог, - улыбнулся рыжий. И если вы согласитесь прогуляться со мной, я расскажу вам больше.- Ну не знаю, - усомнилась воспитательница. - Вообще-то, - она обратилась к "мистеру ван Гулику", по правилам, я не имею права оставлять вас наедине...- Я не причиню ей вреда, клянусь вам, - слова звучали очень внушительно.- А что вы делаете сегодня вечером? - Анатолий не сводил с нее глаз.- Вы знаете, я еще не реши-ила, - произнесла она с видимой нерешительностью.- А покажите мне свое учреждение. Я так думаю, вы - незаурядная женщина, и любите детей, раз здесь работаете.Прямые комплименты действовали. Женщина уже не могла устоять.- Ну ладно, - она подумала, что, в конце концов, респектабельный иностранец ничего плохого не сделает, а мужчину на такой работе она когда еще встретит. - Пойдемте. Будь умницей, девочка, - фальшиво улыбнулась она своей воспитаннице, только волевым усилием сдержавшей ответную злобную гримасу.Наконец они вышли, и мужчина остался с девочкой один на один.- Ну и кто вы такой? - поморщилась девочка. - Для чего я вам потребовалась? Хотите сказать, что ваш Анатолий приперся случайно? И ее выпроводил случайно? - Илана сыпала вопросами. - Говорите правду.Воспитательница не солгала - характер здесь был.- Нет, все было не случайно. Я хотел увидеться с тобой, и без свидетелей.- Заче-ем?Настал тяжелый момент для признания. Столько раз он его проворачивал в голове, а сейчас все равно - импровизировал.- Я - твой отец, Илана, - вздохнул он.- Что? - девчонка схватилась за голову, затем заткнула руками уши, а затем принялась разглядывать пристально лицо мужчины. - Вы... Чем докажете?- Я могу это доказать. Но сначала поверь мне, - он мягко, сочувствующе смотрел ей в глаза. Такого взгляда она ... не помнила, когда последний раз видела.- Чем вы докажете? - она вскочила и повысила голос.- Да, это так, - кивнул Джейкоб. - Например, я сочувствую тебе. Ты столько пережила.- Конечно, кто еще будет сочувствовать такой дряни, как я?! - пара неожиданных слов от взрослого вместе с мягким взглядом ее тронули, она уселась на место и начала чувствовать первые слезы.Джейкоб достал для нее чистый носовой платок.- Ты веришь мне? - спросил мужчина у девушки.- Как вас зовут? - она еще не решила, что отвечать.- Прошу, называй меня на "ты". Если сложно, то представь, что обращаешься не ко мне, но выговори "ты".- Как... тебя зовут? - выполнила она требование.- Меня зовут Джейкоб. Хотя в паспорте указано другое имя.- Джейкоб, - глядя в глаза, повторила она имя, словно пережевывая.Лукавые искорки моргнули в его глазах. Он так часто слышал свое имя в почтительном контексте, а теперь - слышит его попросту.- Какой была моя мама? Расскажи мне, - впилась она глазами. - Как вы познакомились.- Она была... чудесной. И похожей на тебя. Работала ткачихой. Верила в христианского Бога, - добросовестно перечисляя все, что знал о покойнице Наталье, он замечал, как девочка ловит каждое слово. - А больше я не могу сказать, потому что познакомились мы мимолетно.- Джейкоб, вздохнув, достал миниатюрную черно-белую фотокарточку - прощальный подарок, которым его одарила женщина. - После одной-единственной, той самой, ночи я должен был ее покинуть. Но я пришел, когда ты появлялась на свет.Когда девочка увидела фото, она посмотрела еще раз на незнакомого мужчину, и на фото женщины с добрым взглядом и в платке, а затем мысленно сопоставила себе его и ее черты. Словно земля ушла из-под ног, Илана уронила голову в скрещенные руки и долго беззвучно рыдала. Вскоре ей понадобилось доставать и второй платок - первый был выплакан насквозь. То, что она всегда хотела знать, нашло ее само.- Зачем вы...- Ты.- Зачем ты мне это рассказал?! - крикнула она в слезах. Это казалось непоследовательно, но не для девочки, узнавшей правду о родителях.- Потому что я вернулся за тобой, Илана. Я решил тебя удочерить.- Удочерить?! Я еще даже не уверена...- Все еще ждешь доказательств?- Да.- Наука доказала, что можно устанавливать кровное родство.- Как это? Ты... - выговорила она, - расскажи мне.- Это можно сделать в Америке.- В Америке? - детдомовка припомнила лозунги, часто звучавшие в детстве, о том, что две страны-тяжеловеса соперничают друг с другом. - А если я не хочу в Америку? Джейкоб придвинулся к ней.- А что, если я скажу, что есть один чудесный остров, который сам по себе - целый мир? Который может делать невозможное. И который не зависит ни от одной из стран, какие только есть в мире? - его рассказ звучал захватывающе.Но девочка не хотела слушать про глупости.- Расскажи мне еще про маму! - потребовала она, протирая вторым, менее сырым платком, глаза.- Я же мало ее знал.- Ты сказал, она была христианкой.- Так и есть.Девочке захотелось быть рассудительной.- Сейчас с этим не так строго, а раньше, говорят, это не приветствовалось. - Она была храбрая и сильная?- Увы, нет. Она была слабая. Вера - религиозная вера - как раз помогала ей в этой жизни.-А я не такая, - с гордостью сказала Илана. - От слабости происходит все плохое! Я ненавижу слабость! Я - сильная!- Тише, не кричи, - сказал ей отец. - Ради Бога! Ты же не хочешь, чтобы Жанна Сергеевна вернулась?Эта перспектива девочку не обрадовала.- Ладно, - девочка решила показать себя получше, и послушалась. - Так что, - продолжила она шепотом. - Ты повезешь меня в Америку?- Тебя это смущает? - он уже понял по разговору, что его дочь очень начитанна, и может понимать не самую простую для детдомовского ребенка устную речь.- Не знаю. Я люблю... страну. Все-таки, моя страна...- Ты в любое время сможешь сюда вернуться, когда захочешь, я обещаю.Илана замолчала и, задумавшись, начала теребить одну из косичек.- Или у тебя здесь есть привязанности? Может, ты по кому-то скучаешь?Не-ет, - мстительно протянула она. - Я ни по кому не скучаю. Жизнь отучила меня скучать. За годы своей жизни среди таких же, как я, которые росли кто без родителей, а от кого-то они вовсе отказались, - я научилась, что в привязанностях ничего хорошего нет. Я научилась, что все, кто был тебе дорог, могут завтра же умереть. Завтра же их могут забрать. Тот, кто был тебе дорог, завтра же может предать. Я не привязываюсь, - выговариваясь длинным монологом, она не надеялась, что была собеседником понята - что поделать, привычка.Джейкоб достал из кармана черные перчатки, надел их на руки. После чего взял руки девочки в свои. И установил глазной контакт.- Ты должна подумать над этим. Я не хочу давить. Если ты действительно хочешь... если хочешь. Это должно быть твое осмысленное решение.Пара зеленых глаз смотрела на пару голубых глаз неотрывно. Он буквально не мог оторваться от этого омута, пока в недрах ее разума сформировывалось решение.