In vino veritas (1/1)

День начинал потихоньку клониться к закату. Николетта нетвердой походкой шла по грязным улочкам Диканьки, борясь с дурнотой и на чем свет стоит проклиная доктора Бомгарта. Следом за ней волочился, недовольно бурча что-то себе под нос, Яким, который в страхе перед Гуро теперь не оставлял свою барыню одну и на минуту.Со скрипом отворив дверь полицейского управления села, Гоголь заглянула внутрь. В помещении было уже довольно темно, за писарским столом в свете единственной освещавшей комнату свечки корпел над какими-то бумагами помощник Бинха.– Тесак, – окликнула его Николь. – А где Яков Петрович?– Так он уже на постоялый двор ушел-с, – ответил писарь, оторвав усталый взгляд от документов.– А, спасибо… – девушка уже собиралась уйти, но Тесак продолжил.– Тоже вас загоняли, да?– В смысле?– Тоже дотемна у начальства на побегушках? Выглядите неважно, я слыхивал, вы приболели, так для Яков Петровича, видно, ничего святого нет, все равно вас гоняет, да?– Д-да, никакого сладу с этим деспотом нет, – ответила Николь, передумав так спешно уходить. Видимо, то недомогание, которое она сейчас испытывала (не без участия в этом доктора), могло сыграть на руку.Девушке подумалось, что, раз она снискала расположение Тесака, ей он может рассказать про Бинха что-нибудь, что Гуро еще не знает. В конце концов, какой подчиненный не будет рад пожаловаться товарищу по несчастью на начальника, заставляющего работать до ночи?– Вам вон, вижу, Александр Христофорович тоже продыху не дает? – продолжила Гоголь, присаживаясь на стул и изо всех сил стараясь говорить четко, без запинок.– А то ж! Сам-то сейчас, почитай, дома, ужинает в тепле да уюте…Уговаривать Тесака даже не пришлось – он и сам вполне охотно излил Николетте всю душу, раскрыв заодно и некоторые весьма интересные детали… Казалось, за пятнадцать минут разговора они стали лучшими друзьями. Николь переживала лишь о том, чтобы ее затуманенный разум не упустил эти нюансы. Посему она сочла нужным спешно откланяться, дабы поскорее разыскать Гуро и пересказать ему все, что ей довелось узнать.Дознаватель обнаружился на террасе постоялого двора – Ганна как раз ставила на стол тарелки с поздним ужином. К этому времени уже стемнело, и мрак вокруг разгоняло множество перемигивающихся свечей.– О-о-о, Николай Васильевич! Что-то вы припозднились, я уж было начал волноваться… – громко воскликнул Гуро, когда Николь опустилась на стул напротив, попутно смерив хозяйку заезжего дома презрительным взглядом. Благо, Ганна этого не заметила, в отличие от Якова Петровича, который в очередной раз укорил себя за то, что поддался порыву с ней сразу по приезду. А еще явная ревность Николетты безумно ему льстила, однако, будучи человеком весьма мудрым, он прекрасно понимал, что поводов своей невесте давать не стоит.– Простите, я… выполнял ваши поручения, – пробасила Гоголь, чувствуя, как перед глазами все плывет.Наконец, Ганна ушла восвояси, и можно было больше не играть на публику. Воспользовавшись темнотой вокруг и тем, что на террасе больше почти никого не было, Гуро позволил себе накрыть ладонь Николь своей рукой.– Что случилось? Ты…– Пьяна, – продолжила за него Гоголь. В ответ на удивленный взгляд дознавателя она пояснила чуть заплетающимся языком. – Я больше к доктору Бомгарту ни ногой! Этот подлец просто так ничего не рассказывает, за каждый ответ требовал с ним выпить.Николетта отодвинула свою тарелку, понимая, что из-за тошноты предпочтет остаться без ужина, и опустила голову на сложенные руки. А Яков Петрович тем временем смеялся над ее рассказом так заливисто и заразительно, что девушка и сама начала хихикать. От смеха Гуро у нее отлегло от сердца и потеплело на душе, даже обида на доктора стала уже не такой колючей. Ведь она переживала, что Яков Петрович ее отчитает или, по крайней мере, деликатно выскажет свое неодобрение – помнила его слова о том, что барышням не стоит пить, сказанные на пути в Диканьку.– Его что, не смутило даже то, что он спаивает чужую невесту? Ведь он – единственный, кроме твоего слуги, кто в курсе... – спросил дознаватель, отсмеявшись.– Все просто, он меня не узнал, – ответила Гоголь, вновь сев прямо и потерев виски. Стало немного легче.– Видимо, информация, которой обладал Бомгарт, того стоила? – Не то слово, иначе я бы к этому пойлу и не притронулась.– Так что же удалось узнать?– Ну, во-первых, насчет Лизы…Внезапно Николь замолчала, ибо в ее хмельную голову пришла одна шальная мысль.– Ну? Что же? – нетерпеливо спросил Гуро, когда пауза затянулась.– Как-то несправедливо выходит, не считаешь? – спросила Гоголь, взглянув на него так томно, что Яков Петрович даже замер, не донеся до рта вилку с наколотым на нее соленым груздем, который спустя мгновение благополучно соскользнул с зубца обратно в тарелку.– О чем это ты? – дознаватель решил поддержать эту игру.– Просто мне эти сведения дорогой ценой достались. А ты хочешь заполучить их запросто так.– Ах ты плутовка… И что же ты хочешь взамен? – Гуро хищно ухмыльнулся в предвкушении.– О, уверена, я что-нибудь придумаю, – ответила Гоголь, буквально пожирая собеседника похотливым взглядом.– Так что? Пошли придумывать?Николь чуть было сразу не согласилась, однако голос разума возобладал над чувствами, взбудораженными алкоголем в крови и любимым человеком напротив.– Сперва все расскажу, а то, боюсь, могу забыть что-то важное.Яков Петрович после этой реплики тоже как-то сразу посерьезнел, однако игриво подмигнул, сказав:– Тогда оплата за мной. Итак, что же ты разузнала?– Данишевские. Доктор сказал, что они уже несколько лет тщетно пытаются завести ребенка. Этой весной Лиза родила мертвого младенца. Как сказал Бомгарт, все прошло очень тяжело, она и сама чуть не отдала богу душу. И, что интересно, доктор винит в этом Алексея. Оказалось, что он весьма хорошо разбирается в медицине и фармацевтике, где-то этому учился. И, судя по всему, он решил, что сможет сам принять роды у жены, не хотел видеть рядом никого, даже прислугу. Когда послали за доктором, было уже слишком поздно… Господи, как же мне жаль Лизу… – Николь потерла глаза и решила прерваться на глоток воды. Хоть хмель потихоньку спадал, ее голова еще немного кружилась.– Николь, ты хоть понимаешь, что это может означать? – взбудоражено спросил Гуро, сверкнув глазами?– Да. Данишевский мог повредиться рассудком от снедающего его чувства вины… А ты еще, вроде, упоминал, что раны последней жертве нанес врач или мясник?– Именно! – от возбуждения Яков Петрович даже стукнул кулаком по столу, но спустя мгновение призадумался. – Только вот, как я уже говорил, я так и не смог понять, как же девушек обескровили… Рана была на груди, не задевала артерии.– Он разбирается в аптекарском деле, даже сам делает лекарства для жены. Возможно ли, что это эффект от какого-то препарата?– Все может быть, но я не специалист в этой области. Никогда не слышал о подобном… В любом случае, мы это выясним. Ведь теперь всё указывает именно на графа Данишевского, – Гуро встал было из-за стола, но Николь еще не закончила свой рассказ.– Не всё…Под выжидательным взглядом девушки Яков Петрович вернулся на свое место, вопросительно подняв брови.– Думаю, нашего второго подозреваемого тоже не стоит пока исключать, – продолжила Николетта. – По дороге сюда я заглянула в управление, там у меня состоялся разговор с Тесаком. Он был не прочь перемыть косточки Бинху и рассказал вот что. Когда случилось первое убийство, Александр Христофорович якобы находился в отъезде. Как выразился его помощник, не то уток пострелять, не то тетушку проведать, в общем, как-то пространно. А еще он сказал, что Бинх в последнее время просто лютует, а после нашего приезда сюда вообще как с цепи сорвался. Говорит, даже поколотил его за то, что он рассказал тебе про Оксану и убийства тридцатилетней давности. И еще наказал держать рот на замке и обо всех твоих действиях ему лично докладывать. Каково, а?– М-да, видимо, знатно Бинх парнишку-то запугал, мне он об этом и словом не обмолвился…– Просто он, видимо, не вполне доверяет людям, стоящим выше него по званию. И еще… Думаю, ты должен знать. Чтобы расположить его к себе, я сделала вид, что ты тоже тот еще тиран, – сказала Николь, опустив взгляд.На минуту в воздухе повисло молчание. Яков Петрович напряженно смотрел на Николетту, плотно сжав губы и сцепив пальцы в замок. Ей от этого взгляда стало как-то не по себе.– Т-ты обиделся? Пожалуйста, прости! Но это нужно было, чтобы разговорить его… в интересах следствия, – Гоголь попыталась оправдаться, пожалев, что раскрыла эту деталь разговора.– Ты закончила свой рассказ? Это все сведения? – наконец спросил Гуро.В ответ Николь лишь кротко кивнула. Яков Петрович вновь встал из-за стола и, улыбнувшись, лукаво и в то же время нежно сказал:– Тогда идем. Сейчас ты у меня узнаешь, какой я на самом деле тиран…От хищного взгляда дознавателя сердце Николетты аж пропустило удар. Да, информация, которую она добыла, без сомнения, дорогого стоит, и время оплаты как раз пришло.