Гиперстарение (1/1)

Неудивительно, что Медик, такой энергичный и - в сравнении с остальными - молодой, не вписывается в команду. Он здесь - белая ворона. Он олицетворяет самим собой совсем другое время, другие технологии. И он удивительно стойко переносит свое положение - его будто бы вовсе не задевает то, как его воспринимают. На него смотрят, как в свое время смотрели на Пиро и Разведчика, профессионализм которых из-за связанных с полом и возрастом стереотипов стоял под сомнением. Сейчас особо не понять, чем Медик вообще занимается. Будет ли он в итоге полезен? Как исполнитель главного своего предназначения - определенно. Как человек, умеющий работать в команде - хрен знает. Может, он и умеет работать не в одиночку, но доверия со стороны остальных к нему пока не видно. Должен ли Хэви постараться их свести, или, как взрослые люди, сами разберутся? С самого утра идет моросящий дождь, небо серое, унылое. Выходить с базы совершенно не хочется.Хэви смотрит на светлые виски Густава, склонившегося над каким-то куском мяса у себя на столе.- Тебе лет-то сколько?- Сорок пять.- Да? Выглядишь моложе.- Это комплимент? Технически, можно считать, все еще тридцать девять, - отвлекается Медик от работы. - На самом деле, я удивлен, как все вы еще не рассыпались тленом.За последнее высказывание в адрес команды Густав получает нехилый удар по башке - ничего не бесит Хэви сильнее хамства.- О, а кроме подзатыльников у Вас аргументы есть? Они же разваливаются на ходу!- Доживешь до моего возраста - не будешь так говорить.- Надеюсь, не доживу, - шипит Медик, и сейчас он почему-то напоминает дерзкого подростка, спорящего с родителями. А ведь он действительно относится уже к следующему поколению. Если бы у Хэви были дети, они бы, наверное, были уже старше Медика.Хэви подтаскивает табурет поближе к рабочему месту и упирается спиной в край столешницы, от чего сам стол слегка покачивается, а Медик поднимает не одобряющий взгляд. Хэви разглядывает то, с чем Густав работает, и замечает среди мышечных волокон проводки и какую-то плату. Выглядит это довольно жутко.- Где ты работал до этого? - продолжает Хэви допрос.- Манн.Ко.Для Хэви становится шоком то, что Густав работал там же – и почему он не поинтересовался раньше? Так вот, какие сучата сменили их тогда. - Значит, у вас тоже была система респауна? - спрашивает Хэви и продолжает после кивка: - И как долго вы работали с ней?- Лет шесть. Потом уволили. И вот я здесь. А Вы?- Если я все правильно помню - получается 36. В 6 раз больше, - замечает Хэви. Черт возьми, да он проебал на это полжизни. Как, впрочем, и все в его команде. - Но зато вас меньше коснулось старение, верно?- Старение? - Медик поднял бровь. - Старение нас вообще не коснулось. Поэтому и выгляжу моложе. А... О-о-о, вы старели... Наверное, когда мы пришли, респаун модернизировали, - сделал Густав предположение и поменял пинцет на скальпель.- Мы тоже не старели, пока нас не отключили. - Но вы не могли постареть так за последние шесть лет! - Мы догнали настоящий возраст за два года, - возразил Хэви.- Два года?! - Медик роняет инструменты и соскакивает со своего места. Он хватается за руку Хэви, и тот снова ругает себя за то, что не отдернул ее - знает ведь, чем такое заканчивается. Но на этот раз Густав не собирается его вскрывать; он просто поглаживает пальцами проступающие вены на его руках, щупает кожу, давно потерявшую упругость, рассматривает морщины на его шее и лице и седые волоски на груди. Сколько бы Хэви ни тренировался, как бы ни старался держать себя в форме, состояние его организма очевидно.С другой стороны, то, как Хэви сейчас выглядит, совершенно не отвращает Медика. Тот, похоже, не заостряет внимание на внешности партнера вообще. Или он настолько извращенец, что ему и правда нравится.- Почти сорок лет за два года, - говорит Медик скорее себе. - Как вы вообще еще живы?На столе что-то несильно взрывается, и от материала, с которым Медик работал, идет вонючий дым вперемешку с запахом жареного мяса. Матерясь, Густав вырывает из плоти все инородное, мышцы при этом почему-то сокращаются и выглядят вполне живыми. - Ваш Инженер... Говно ваш Инженер. - Медик ловит взгляд Хэви, вздрагивает, но даже не думает отойти подальше. Совсем не боится, гад. - Инженер в моей предыдущей команде был прекрасным, я очень много вместе с ним работал. А с этим никак не могу общий язык найти. Знаете, я не могу работать, когда кто-то смотрит.- Зато дрочить, когда кто-то смотрит, ты можешь, - парирует Хэви, и радостно скалится, когда Медик краснеет. Несмотря на свою похотливую суть, Густав способен смущаться так искренне, что своим видом выбивает из колеи и вызывает желание перепроверить - точно ли этот человек перед тобой стоит? А еще вызывает желание разложить его где угодно и как угодно, главное - прямо сейчас. Посмотрев еще немного на Медика, уставившегося в пол и неловко сжимающего проводки, участвовавшие в незаконченном эксперименте, Хэви откидывается на стол позади сильнее и говорит:- Ну, иди сюда, нимфоманка.Медик прикусывает губу, бросает обуглившиеся детали на стол и склоняется к Хэви, так что тот может слышать сбившееся дыхание.- Сатириазис... У мужчин это называется сатириазисом, - шепчет он, прикрыв глаза, пока Хэви, насвистывая, раздевает его. Привыкший в любое время года ходить с открытыми плечами, он считает, что одежды на Медике слишком много. - Для меня неважно, как это называется. Для меня важно то, что я тебя сейчас оттрахаю.- Блядь, да, - выдыхает Медик, и Хэви явственно ощущает дрожь под пальцами, которыми водит под распахнутой рубашкой. Густав смотрит за плечо Хэви и его взгляд на секунду становится осмысленным. Он протягивает руку и берет со стола резиновую полоску с фиксатором.- Это что?- Кровоостанавливающий жгут. Сто лет не пользовался. Наверное, выпал из аптечки.- Мне кажется, ты его специально здесь оставил.- Возможно. - Медик подмигивает и тут же стонет, когда Хэви сжимает его ягодицы и толкает на себя, полураздетого и возбужденного. - Я не готовился.- Не думаю, что это такая уж проблема.Медик хрипло выдыхает, случайно скользнув членом по жесткой ткани чужих штанов и оставив там влажный след, и Хэви больше не может устоять перед этим. Он резко поднимается со стула, срывая с несопротивляющегося Медика остатки одежды до ее отчаянного треска, и садится на пол - стул выглядит слишком хрупким для того, что он собирается сделать. Подозвав озадаченного Густава пальцем, Хэви укладывает его к себе на колени - он когда-то обещал. Хэви знает, что одежда будет сковывать его движения, но она дает ему какое-то невнятное чувство превосходства. Он заламывает руки Медика и стягивает кисти жгутом, и его напряжение, его жар сквозь ткань ощущаются иначе. Это стоит того, чтобы заниматься в одежде сексом, даже если потом ее придется стирать.Следов с прошлого раза, когда они развлекались подобным образом, на бедрах Медика нет: видимо, залечил с помощью пушки. Хэви наносит десяток ударов рукой, надеясь, что они не ощущаются слишком слабо в сравнении с ремнем. Вздрагивающий и подающийся на шлепки Медик наверняка чувствует стояк Хэви, о который сам же трется.- Тебе в детстве явно недодали порки, - замечает Хэви, опускает руку ниже и сжимает в ладони его мошонку, гладит по внутренним сторонам бедер, но так и не касается члена.- Я был плохим мальчиком, - подыгрывает Медик. - И сейчас... тоже плохой. Вы наказываете меня за... Ах, боже... За то, что я плохо отзываюсь о Вашей команде?- Ебать ты хитрый. Нет, за это тебя наказывать бесполезно. Я делаю это, потому что нам обоим это нравится. Тебе ведь нравится?- Да, мне нравится...- Сильнее?- Сильнее! - просит Медик, и Хэви перестает контролировать силу ударов. С каждым шлепком, эхом отражающимся от стен помещения, кожа наливается красными пятнами по форме ладони. В какой-то момент Хэви решает остановиться. Он заносит руку и смотрит, как Медик весь сжимается в ожидании удара, который так и не следует: рука опускается мягко, гладит и разводит ягодицы. Хэви приходится немного наклониться, чтобы сплюнуть туда, но, распределив слюну пальцами, он понимает, что выбрал прекрасную позицию для обзора.- У меня есть смазка, - возражает Медик, шумно пытающийся отдышаться. Но Хэви его не слушает; он думает о том, что, хотя Медик сейчас напряжен после порки, он в то же время жутко возбужден. Поэтому он старается протолкнуть палец сквозь плотно сомкнутые мышцы, не применяя усилий и ориентируясь на реакции тела.- Дерьмо, - ругается Медик, утыкаясь лбом в пол. Он скорее привык, когда ему вставляют с разбега, чем к деликатной подготовке. Но Хэви отводит руку назад каждый раз, когда Густав пытается проявить инициативу и делает резкие движения.- Я хочу, чтобы ты расслабился, киса. Давай, это ведь не больно.- Мне мало этого, черт бы Вас побрал! Я же с ума сойду!- Делай, как я говорю, иначе я оставлю тебя здесь в таком виде.- Вы не можете просить меня расслабиться после того, как отшлепали... - продолжает возмущаться Медик, впрочем, начиная поддаваться давлению пальцев. В то время, как Хэви может все рассмотреть, Медик ничего толком не увидит, даже если извернется. Он вынужден сосредоточиться на ощущениях. Хэви ласкает стенки ануса, периодически добавляя слюны, и ругавшийся на происходящее Медик через пару минут не может (или не хочет) удерживаться от стонов. Мокрые пальцы, полностью выходящие из него, чтобы медленно проникнуть вновь и нащупать уплотнение со стороны живота, издают негромкие хлюпающие звуки, и Хэви понятия не имел, что подобное может так заводить его. Он практически не применяет силы - Густав сам раскрывается ему, постепенно сводя сопротивление мышц на нет. Его тело все же реагирует на такие ненастойчивые прикосновения - но это уже не может его удовлетворить. Сколько бы Медик не возмущался, он в итоге сдается любым желаниям Хэви. Возможно ли, что удовольствие Хэви для него важнее собственного? Ведь сам он только и ждет, чтобы его отодрали, как сучку.- Ваша привычка все так тянуть убьет меня.- Скорее ты куда-то вечно торопишься. Не терпится вернуться к работе?- Я уже не помню, чем занимался, - усмехается Медик, выворачивая шею и тяжело дыша. - Да пиздишь ведь. - Хэви извлекает пальцы, наблюдая, как мышцы медленно смыкаются, а потом, отвесив еще один несильный шлепок - Медик все равно вздрагивает, но больше от неожиданности - выползает из-под его тела и встает. Немного разминает затекшие ноги, обходит кругом и смотрит. Медик не шевелится, никак не пытается спрятаться, оставаясь в неудобной, унизительной позе. Хэви завораживает его доверие, его способность быть настолько открытым, отсутствие каких-либо ограничений в корне - можно мучить его хоть до смерти, а потом воспользоваться медиганом. Хэви никогда не допустил бы такого, но сам факт заставляет раз за разом думать, насколько же Медику плевать на себя.Хэви кладет ступню на ягодицу Медика, замечая, как член того подпрыгивает к животу. Наличие мягкой кожи под подошвой сапога почему-то приятно до одури. Он надавливает сильнее и берет Медика за волосы, поднимая ближе к себе.- Что я должен сделать? - хрипло выговаривает Густав.- В смысле?- Что я... Чтобы Вы дали мне кончить... Я не могу больше, блядь, не могу.- Думаю, от этого еще никто не помер. Слушай внимательно. Я буду вставлять тебе, а потом вынимать. Под твой счет.- Не-е-ет, - жалобно тянет Медик, заставляя Хэви задуматься, не слишком ли суровые условия он выставляет. Пожалуй, не слишком.- Что значит нет? Надеюсь, ты научился считать с прошлого раза.Хэви убирает ногу, с удовлетворением рассматривая четкий отпечаток подошвы.***В 1966 их отключили от системы респауна. Никто не знал точно, чего ожидать от этого увольнения, но оно явно было с подвохом. Почти сразу члены команды почувствовали, что с ними что-то происходит. Сначала это была просто повальная слабость, но довольно быстро начало проявляться то, что кто-то из них назвал - а остальные подхватили - гиперстарением. С каждым днем все становилось хуже: просыпаясь, они находили новые, появившиеся буквально за ночь, седые волосы, пятна на коже и морщины. Некоторых одолевал тремор, падающее зрение или слух, и быстрота их появления не давала никаких шансов привыкнуть к ним и смириться.Признаки старения, приходящие постепенно, может быть, вызывали бы у них печальные вздохи, но в таком безжалостном виде они вызывали лютый страх. Каждый понимал, что организм такой нагрузки может не выдержать. Они, наемники, должны были быть готовы к смерти, но они ждали ее в бою, а не от старости.Хэви понимал, что если он не встряхнет команду как следует, они просто пропадут. Сначала он пытался их подбодрить и не потерять оптимизм сам. Он любил их, и он боялся за них: эти люди много лет заменяли ему родных. Когда он понял, что никто из команды воевать не в состоянии, он собрал их в кучу и высказался на этот счет - какие-никакие навыки оратора у него были. Слова приходили на ум сами, а интонации, с которыми он сообщал что-то важное, как и раньше, вызывали дрожь."Ребята, я все понимаю. Старость наступает нам на пятки в самом прямом смысле. Она нас догонит и мы просто исчезнем, если не найдем новую работу сейчас же. Неужели вы готовы сдаться? Я знаю, что вы боитесь. Мне самому страшно. Но то, что происходит - не повод все бросить, как мне кажется. Я буду бороться до последнего, даже если будет тяжело, и я скорее сдохну от шальной пули или подорвавшись на мине и при деньгах, чем сгнию от старости в каком-нибудь ближайшем городке. Более жалкой смерти для каждого из нас я не могу представить. Мы дохрена времени вместе, и в командной работе нам во всем мире не найдется равных. Кто со мной, поднимите руки".Руки подняли все. Хэви, удовлетворенный результатом, посмотрел на Эрика, сидящего ближе всех, и в его памяти отпечатался этот взгляд - открытый, светлый - и эта легкая улыбка, немного печальная и будто бы снисходительная. Тогда Хэви снова оглядел всех, находящихся на этаком экстренном собрании и на лицах у них была такая надежда, что Хэви понял: он не может их подвести. Он привык брать ответственность даже в сложных ситуациях, но, пожалуй, это была одна из самых сложных в его жизни. Теперь, когда все обещались пойти с ним, он был уверен, что работа для них найдется.Медика старость коснулась холодной рукой ласковей, чем других. Чуть посветлели волосы, немного углубились морщины у рта, стал немного серее цвет глаз - вот и все, что заметил Хэви снаружи. Но он чувствовал, что Эрик менялся где-то изнутри. Медик стал чаще просыпаться среди ночи, вздрогнув, а потом иногда тихонько бродил по базе. Хэви пришлось смириться и с тем, что они почти не занимались больше любовью. Обычно он выступал инициатором, но после одного случая поубавил пыл."Не сегодня, ладно?" - попросил Эрик, стоило Хэви обнять его тем вечером. Медик хорошо знал, как Хэви касается его, когда хочет, и так же хорошо знал, что тот остановится в любой момент, если его попросить. Знал - и не пользовался до сих пор кроме исключительных случаев. Хэви не понимал, что за причина, по всей видимости, серьезная, заставила его отказать, пока не пригляделся к Эрику ближе. Тот рассматривал свои руки. Посмотрел на ладони, сжал их в кулаки, перевернул, развел пальцы, нервно вздохнул. Хэви положил голову ему на плечо. "Тебя пугает, что ты меняешься? Это ничего страшного, я люблю тебя, как и раньше", - сказал Хэви уверяющим тоном. "Я знаю. Ты не будешь врать мне. Но я не могу. Может, потом, хотя... - Эрик усмехнулся, и Хэви легко уловил недосказанную мысль. - Нет, сейчас нет"."Хорошо", - произнес Хэви, размыкая объятия. Медик встрепенулся: "Подожди, не отпускай", - и сам схватился за руки Хэви, прижимая их к себе обратно. Потом они долго-долго сидели молча.За окном все стало серо-синим, собрались огромные тучи, которые казались очень холодными, если бы только можно было их коснуться и проверить. Потом издалека стал накрапывать дождь. Он падал в раскаленный за день песок, выбивал что-то будто бы морзянкой по крыше, оставлял капли на стекле, в каждой из которой отражался мелкий слепящий блик от включенной настольной лампы. Эрик зашевелился, и Хэви увидел в двинувшихся следом тенях на стене каких-то неведомых огромных животных.Хэви, хоть все уже и легли спать, предложил Медику принести чай, и тот согласился – может, хотел побыть один хоть немного. В пустой ночной кухне звуки были особенно гулкими, и Хэви даже стал стараться переставлять посуду поаккуратней. Ему пришлось выждать немного, чтобы чай заварился, но самым сложным было вернуться с полной кружкой по темным коридорам, ни обо что не запнувшись.Эрик, не дождавшись его, дремал, прислонившись к подоконнику. Куда он мог всматриваться в эту безлунную ночь, кроме луча света от уличного фонаря, пронизываемого дождем, Хэви не знал. Он поставил чай на тумбочку, аккуратно отцепил от подоконника так и не проснувшегося Эрика, выключил свет и забрался в кровать сам, привычно утыкаясь носом в пахнущие мылом волосы.Они еще не знали, что в первый год после отключения от респауна они всего-то догоняли свою зрелость.