3 (1/1)

Часть 3 - Продолжай, - холодное требование вырывает оператора из раздумий. Мукуро не может сдержать коварной усмешки - раз требует, значит заинтересовал. - Знаешь, собеседник, - растягивая слова, произносит иллюзионист, - окажись я рядом, я бы медленно подошел к тебе со спины, взлохматил твои волосы на затылке и провел ладонью вдоль позвоночника. Не спеша, медленно, касаясь пальцами каждого позвонка, и каким бы ты ни был равнодушным, тебя бы легонько передернуло от этих прикосновений. Я бы сжал тонкие пальцы на твоих бедрах и поглаживая косточки, укусил тебя за шею. Белая кожа обязательно бы покраснела, а я бы в это время лизнул тебя за ухом, провел бы по нему языком и начал посасывать чувствительную мочку, а мои руки неспешно гладили твой накаченный живот. Можно будет прижаться к твоей спине, потереться о тебя не прекращая целовать шею, зарываться в твои волосы, расстегивать твою рубашку и, иногда, касаться твоего торса холодными пальцами... - Мукуро замолкает, чтобы перевести дыхание. Он едва слышно дышит в трубку, облизывает пересохшие губы. - Травоядное, я не люблю все эти нежности, - спокойно произносит Кёя.Иллюзионист усмехается, представив, с каким надменным и недовольным лицом произнес это Хибари. Не любит, как же, но до сих пор слушает. Мукуро откидывается на спинку кресла и подтягивается, хрустят суставы и немного ноет шея и поясница, а Кея-тян грузит его своим отвращением к ласкам. - Оя-оя, зачем же ты меня обманываешь? - Рокудо хочется назвать своего собеседника по имени, хочется произнести привычное "ку-фу-фу", но этого нельзя себе позволить. Он может лишь томно шептать. - Если бы тебе не нравилось, ты бы уже давно бросил трубку. Будь мы сейчас вместе, ты бы вывернулся из моих объятий, и схватив меня за горло, приложил об стену. Твои пальцы впивались в нежную кожу, взгляд был спокойным, может быть, равнодушным, но ты бы раздвинул мои ноги, потерся коленом о пах и поцеловал. Ты не смог бы меня не поцеловать. Жестко, властно, кусая за губы, сминая мой язык, не позволяя проявлять инициативу. Ты же ведь все делаешь так? - Кея не собирается отвечать на вопрос, но Рокудо и не думал ждать ответа. - Ты бы обязательно задрал мои руки в верх и сжал бы запястья, грубо целовал мягкие губы, кусая их и хозяйничая в моём рту, водил бы ладонью по моей талии, пояснице, заставляя выгибаться в твоих объятиях и тяжело дыша, прижиматься к тебе. Ты обязательно укусил бы меня в шею, а после лизнул место укуса, словно дикое животное, ну или на оборот: в начале лизнул, проведя языком снизу в верх и лишь потом бы укусил. Больно, до моментального появления следов от зубов, а я бы тихо выдохнул, желая схватить тебя за волосы и прижать сильнее, я бы точно откинул голову назад, открывая шею и предоставляя тебе полную свободу в действиях. - Ты не отделался бы одним укусом, - Кёя наконец-то принимает хоть какое-то участие в разговоре. - Травоядное, ты сказал, что у тебя длинные волосы. Люблю накручивать пряди на руку и прикладывать девушек об стену. Мне нравится их растерянный, испуганный, наполненный болью взгляд. - Хибари кажется, что он слишком откровенен с этим травоядным. Рокудо слушает внимательно и не может удержаться от усмешки, благо его никто не видит, ситуация складывается как нельзя лучше. Он предоставляет секс-услуги по телефону человеку, который мечтает растоптать его, а Облачко даже и не знает с кем откровенничает. Просто прекрасно. - Ты не спеша расстегиваешь мою рубашку, обнажаешь хрупкое тело, мои соски уже затвердели, я хочу, чтобы ты взял их в рот, - иллюзиониста слегка передергивает от представленной картины, низ живота начинает скручивать. - Ты слишком много хочешь, травоядное, - голос в трубке уже не такой равнодушный. - Я кусал и лизал бы твои шею, плечи, мял бы твою задницу, заставляя тереться об меня пахом, выгибаться и стонать, словно шлюха, - голос Хибари звучит властно и игриво, а может Рокудо это только кажется. Кровь ударила в виски, а в штанах становится тесно. Пошлый, развратный, лапающий его за задницу и целующий Хибари - это крайне неожиданно и возбуждающе. - Оя-оя, ты дикое животное, - иллюзионист проводит рукой по груди, стараясь не касаться твердых сосков. - Хочу, чтобы ты грубо меня поцеловал, так, чтобы земля из под ног уходила, а после бросил на кровать. Я бы извивался, словно змея, гладил себя, сжимал и оттягивал розовые соски, - Мукуро легонько ласкает сжавшиеся яички сквозь штаны. - Ты скидываешь рубашку, позволяя насладиться своим накаченным, поджарым, красивым телом, а я поспешно стягиваю с себя штаны вместе с бельем, провожу ладонью по своему затвердевшему члену... - Я хочу минет. Ты ведь не только болтать можешь, но и ртом умеешь работать? - хрипло спрашивает Кёя, он явно уже не только слушает, но и позволил себе рукоблудство. Рокудо глубоко дышит, стараясь не сбиться и говорить спокойнее. У Кёи оказывается очень красивый голос, с ним вообще интересно "беседовать". Штаны уже жмут, член требует более активных действий, но Мукуро лишь закусывает губу, поджимает пальцы на ногах и томно отвечает: - Я никогда не делал подобного, но для тебя, что угодно. Я уже хочу оказаться с тобой в одной комнате, - иллюзионисту эти слова кажутся абсурдом, но сейчас он не уверен, что смог бы отказаться от Облачка. - Было бы заманчиво стать на колени и глядя на тебя облизываться. Все сходят с ума от моего языка, ты бы не остался равнодушным, ты точно возбудился еще сильнее, стоив только тебе представить, как мой острый язычок прошелся по твоему члену, как он мягко обводил красную, сочащуюся смазкой головку... - иллюзионист не выдерживает и шумно сглатывает, очень хочется провести по достоинству Хибари языком, рот наполнился слюной. - Ты подойдешь ко мне, и я смогу наконец-то сжать твою задницу, лизнуть пупок, погладить живот, поясницу. Мои руки будут изучать твое прекрасное тело, а я смогу потереться лицом о твой пах, почувствовать твое возбуждение, почувствовать, насколько сильно ты меня желаешь. Расстегнуть ремень, ширинку и наконец-то получить возможность дотронуться до твоего члена, погладить тебя. Оя-оя, он у тебя большой? Ты бреешь пах? А яички? - Мукуро спустил штаны до колена и медленно себе отдрачивал, но не задать вопросы на интересующие его темы он не мог. - Восемнадцать сантиметров, тебе, травоядное хватит, - отвечает Облако чуть хрипло. - Твое счастье, что это лишь телефонный разговор, иначе я трахнул бы тебя без подготовки. - Я уже говорил, что ты животное? - Рокудо представляет, как возбужденный до безумия Кёя нагибает его где-нибудь в безлюдной подворотне, и не может удержать тихого стона. - Любишь грубо трахать нежных мальчиков, рвать им попки и засаживать член в глотку так, чтобы они злились и задыхались? - Люблю так девочек трахать. Мужчин еще не было, но от тебя я не откажусь, - Мукуро передергивает от такого заявления, от голоса которым это было сказано, в низу живота все горит и скручивается, а в позвоночник впиваются ледяные иглы и заставляют выгибаться. - Я бы долго тебя изучал руками и губами, а после поставил на колени и грубо отымел в задницу, заставляя стонать и умолять меня не останавливаться, подмахивать и насаживаться на мой член. Я буду долбиться в твою растраханную, обильно смазанную, розовую дырку, заставляя тебя вскидываться и стонать при каждом толчке, как шлюху... Кёя говорит медленно, но властно, от его голоса мурашки бегут по телу, а то, что он обещает сделать с ним... Мукуро неторопливо водит ладонью по пенису, оттягивает крайнюю плоть, щекочет себя под уздечкой, растирает прозрачную смазку по красной головке. Оттягивает мошонку, перекатывает яички в ладони, чувствует как они каждый раз сжимаются, когда Хибари говорит очередную пошлость. - Святая Мадонна, такого я никак не ожидал! - иллюзионист прикусывает губу, чтобы не стонать так явно. - И вообще я хочу лицом к лицу, так, чтобы обниматься, тереться друг о друга, запустить руки тебе в волосы, целоваться, пока не начнем задыхаться, чтобы ты мял мою задницу, трахал меня так, чтобы мы стукались яйцами, а пошлые хлюпающие звуки и стоны наполнили всю комнату, хочу, чтобы мой член терся о твой живот, зажатый между разгоряченными телами, я царапал твою мокрую спину, а ты шептал мне на ухо всякие непристойности, вылизывал мою шею и бил по попке. Мукуро сжимает член в ладони, его движения все более резкие, низ живота выкручивает, майка прилипла к мокрой спине, а из, чуть ли не выпадающей трубки слышны стоны и немного бессвязная речь Хибари. Один факт разговора с Кёей заставляет хер стоять, словно статуя Свободы, просто прекрасный расклад. - Мукуро, хватит дрочить, через пять минут рабочий день заканчивается, - противный женский голос вкручивается в сознание раскаленной иглой. Иллюзионист тихо чертыхается и, вытянув руку, показывает своему работодателю средний палец, а ушлая старуха лишь смеется и сразу уходит. Как же все не во время! - Травоядное, - слышно, как Кёя равно дышит, наверное, он и почти спокоен. - Ты отвлекаешься. - Я хотел бы посмотреть как ты кончишь, как заляпаешь себя спермой, хотел бы растирать её по твоему телу и слизывать со своих пальцев, беря их глубоко в рот. Ты скоро? - сдерживать стоны очень сложно, вот-вот оргазм накроет волной приятных ощущений, но это же психованный Хибари не желательно при нем показывать такую свою сторону. - От тебя зависит. Хочу кончить тебе на лицо, - ладонь Мукуро дрогнула, сжимая возбужденную плоть еще сильнее. "Ку-фу-фу, в задницу выебать, в рот кончить, а сам еле сдерживается, чтобы в очередной раз не попытаться забить меня до смерти. Тоже мне, не герой-любовник, а придурок" - пронеслась в голове мысль. Желание достичь развязки было, чуть ли не осязаемым, но проткнуть Облачко трезубцем тоже захотелось, но это невозможно. - Оя-оя, я вынужден тебя покинуть, ибо день подходит к концу. Ты уж дальше сам поработай и позвони мне в среду, а то я во вторник выходной, - тело напряженно дрожит, в животе все скручивается, руки мелко трясутся, а движения все более резкие и равные. Еще немного. - Твою ж мать! - рычит Хибари, желаю свернуть шею оператору, что так подло с ним обошелся. Рокудо почти не обращает внимания на чужое недовольство, он торопливо сжимает яички, в последний раз скользит ладонью по члену, гладит головку. Его подбрасывает на кресле, удовольствие накрывает с головой, тихие стоны срываются с губ и, прогибаясь в спине так, что хрустят позвонки, парень изливается себе в ладонь. Сердце уже не норовит выпрыгнуть из груди, а в сознании прояснилось, но грудь все еще вздымается от тяжелого дыхания. - Ку-фу-фу, я довел Хибари Кёю почти до оргазма и не дал кончить! Мадонна, это было лучше, чем тогда поставить его на колени! - парень безудержно смеется от охвативших его удовольствия и радости, день сегодня точно удался. - Твою ж мать! Серебристый телефон молчит, больше из него не раздаются стоны. Тупое травоядное кинуло его на самом интересном месте, почти в самом конце, лишило удовольствия и слиняло. Просто мерзость. Телефон летит в стену, разбивается, оставив в ней приличную вмятину, разлетается на кусочки. - Идиот. Забью до смерти. - Кёя ударяет по стене и кулак, сжатый до побелевших костяшек, пробивает в ней дыру. На белой коже красуется бетонная крошка, кожа содрана. Низ живота сводит от напряжения, измотавшееся за весь день тело требует немедленной разрядки, но сука-оператор с приторно сладким голосом бросил трубку, оставив Хибари ни с чем. Отвратительно. - Забью до смерти, - глухим рыком вырывается из пересохшего горла. Пальцы дрожат от злости и напряжения, в голове пусто, кровь стучит в висках, а тело скручено и напряжено, словно пружина. Возбужденный член прижимается к животу и саднит требуя внимания и ласки, но вместо этого хочется избить до коматозного состояния одну тварь, а лучше избить, изнасиловать, убить и потом еще поиметь теплый труп. Так подставило его это глупое травоядное! - Чтоб ты издохла, мразь. Хибари откидывает подол юкаты, удобнее устраивается на подушках, плюет на ладонь и, вцепившись в член, начинает отчаянно дрочить. Вверх и вниз провести ладонью, растирая смазку со слюной и представляя, как бы с ноги приложил эту мразь к земле. Сжать соски, погладить живот и представить, как срывает с этого подонка одежду, как укладывает на лопатки и душит, как раздвигает тонкие ноги. Пальцы опускается на тянущие яйца, последний раз проходится по покрасневшему члену, вздутым венкам, а в мозгу всплывет заплаканное лицо, покусанные губы беззвучно умоляю остановить, а сам Кёя грубо входит в сжавшееся от страха тело и тут же начинает трахать это глупое травоядное, упиваясь его болью и беззащитностью.