ночью. кабан. (1/1)

Костер трещал, вспыхивал золотыми искрами, отбивал у темноты очертания фигур, контур лиц, блеск глаз. Эска вдыхал свежий ночной воздух, пьянящий своей свободой. Лесное пространство было наполнено характерными знакомыми звуками: уханьем совы, трепетом крыльев, тихими шорохами. Марк смотрел на костер, на Эску поверх костра и плечи его расслаблялись.Удивительно как их обоих неприятно поразил хаос большого города: шумные крики, телеги, норовящие сбить, выбить на обочину, смешение разных запахов, разлитых в воздухе, и люди , люди кругом. С непривычки неожиданно сильно ударило по нервам, вдруг выбило из колеи. Вернувшись в поместье, Марк тем же вечером собрался на охоту.Длинные копья лежали рядом с ними. Раннее утро, начало нового дня, было чернее самой ночи. Беззвездное, хмурое. Новый хруст, опасный, крадущийся в кустах за деревьями, насторожил уши. Эска сузил глаза, всматриваясь в темень за спиной Марка. Тот напрягся, взгляд замер на его лице, рука слегка сжалась на рукояти меча.Эска понял, что это кабан, еще до того, как увидел красный блеск глаз. Губы его беззвучно прошептали ?Марк?. Он успел приподняться, почти встал, сжав ладонью лук, а Марк, крикнув ?Эска!?, вдруг молнией метнулся в его сторону, сбил с ног, опрокинул на спину, накрыл своим телом. Сзади страшно, обезумевши, завизжал кабан.Эска судорожно ловил воздух ртом, Марк своим весом выбил у него дыхание. Жесткая земля, ударившая в спину, встряхнула голову.Смоляные глаза терялись на темном лице вдали от освещения. Только блестящие отсветы в них, переливчато белые, почти серебристые капельки, вытянутые полумесяцом, мерцали у Эски близ самого лица. Грудная клетка вдавилась в грудную клетку, билась двумя сердцами, бешеный стук отдавался барабанной дробью в виски. Серебристые капли заметались по его лицу. Эска выдохнул сквозь стиснутые зубы, в голове мало помалу прояснилось. Он приподнял ожившие руки, положил их Марку на пояс по бокам, чтобы скатить его тяжесть в сторону, чтобы дышать, чтобы драться. Ведь он знал, что сейчас охотиться опасно, знал, что в период создания семей эти животные опасны, как никто другой: безумны, непредсказуемы. И зачем они пошли…Сердце его замерло, потом дернулось беспомощной мухой в паутине липкого ужаса. Черная дурнота пленила все тело, обездвижила члены.По ладоням его текла, струилась теплым потокам, кровавая река, стекая, уходила в землю.В груди билось два сердца. Одно - его, второе Марково. Из обоих сейчас вытекала кровь.- Ты в порядке?- вдруг спросил его Марк. Хрипло, с придыханием, но совершенно живым голосом. Его теплое дыхание осязаемо чувствовалось щекой, подбородком, мурашками на шее. Эска только кивнул.- Тогда вылезай. Справа. Надо оприходовать этого красавца.В костре огонь нашел сухую толстую ветку, и вспыхнул особенно ярко, сильно. В его свете Эска различил темный звериный силуэт высоко над собой, осторожно выпутался , вылез испод Марка. Марк остался лежать на животе, напрягшись, пот выступил у него на лбу. Левая рука его, слегка подрагивая, неудобно изогнувшись, удерживала копье. Древко его упиралось почти под прямым углом в землю, а острие торчало из хребта кабана. Черная кабанья кровь текла Марку на спину . На негнущихся ногах Эска подошел к копью, перехватил древко, осторожно наклонил, опуская мертвую тушу на землю . Марк облегченно вздохнул, перевернулся на спину, раскинул в стороны руки.- Вот и поохотились,- криво улыбнулся он.Он медленно сел, пощупал колени, лодыжки. Выдохнул:- Показалось, что ноги отказали.Эска рухнул рядом с ним, привалился к его боку. Ноги не шли.- Испачкаешься, - предупредил Марк, не делая попыток снять пропитанную кровью одежду. Эска только дернул головой в ответ, привалился плотнее, глядя прямо перед собой, на весело разгорающееся пламя. Марк положил руку ему на плечи, притянул повыше, чтоб голова лежала на плече. Их сердца, успокаиваясь, бились в унисон.