Первая смерть. (1/1)
Ты приходишь домой в шесть каждый день, кроме выходных. Фотография – твое увлечение, работа и источник прибыли. Больше фотоаппарата ты любишь разве что карандаш. Обычный простой карандаш, с которым просиживаешь по несколько часов. Обычно с семи до одинадцати. Иногда засиживаешься дольше. Ты рисуешь комиксы и никому их не показываешь. Потому что стесняешься. Тихий, незаметный парень, переехавший из Японии четыре года назад. Кику Хонда. Вежлив, тактичен, расчетлив. Знаешь несколько ходов наперед и потому редко ошибаешься. Правильный. Слишком правильный. А еще ты красив. Черные блестящие волосы, достояние представителей твоего народа. Кажется, ты остриг их сразу после прибытия в Соединенные Штаты. Верное решение. У тебя темные, как агаты, глаза, манящие глубиной и мудростью, что присуща тебе не по годам. На завтрак ты ешь рис. На обед мисосуп. Иногда балуешь себя суши. Хочешь, я покормлю тебя? Ах, да… Не выйдет. Твой рот крепко сомкнула лента скотча. Прости, это всего лишь простая предосторожность. Ты же не хочешь, чтоб нам помешали? Ты меня боишься, Хонда? Зачем? Я же просто хочу поиграть. Твои восхитительные глаза полны страха. Я вижу его на дне твоих зрачков. Он поднимается все выше и выше, заполняя собою глазницы, кажется еще чуть-чуть – и выплеснется за край. Закусываю губу и чуть улыбаюсь в предвкушении. Выплескивается. Льется на щеки теплыми прозрачными каплями. Наклоняюсь и собираю их языком. Вот какой на вкус твой страх… Терпкий, соленый, но в то же время невыносимо сладостный, точно цвет сакуры с твоей покинутой родины. Интересно, плакал ли ты, когда оставил ее за спиной? Отстраняюсь и слизываю с губ послевкусие твоих слез. В груди трепещет, щекочет, распирает, душит. Как же я люблю тебя, мой милый японец. За то, что ты вновь пробудил во мне это чувство. Я люблю тебя настолько, что хочется разорвать тебя на куски. Дикое, неудержимое желание. Ты ведь тоже чувствуешь его, верно? Оттого и плачешь, что заранее знаешь свою участь. Догадался. В коридоре раздался полуночный бой напольных часов. Вздрагиваешь. Скажи, неужели ты и вправду не заметил, как я вошел? Слишком погрузился в свои бессмысленные комиксы? У тебя столь нежная кожа, что я не могу удержаться. Впиваюсь зубами в край перчатки и стягиваю ее прочь. Прикрываю глаза, чтоб вдоволь насладиться ощущением мимолетного касания подушечек пальцев к твоей щеке. Медленно спускаюсь прикосновением на шею, нащупывая бьющуюся артерию. Прерываю контакт и вновь натягиваю перчатку, неторопливо, словно нехотя, зажимая в ладони оголенный провод. Замечаю понимание в твоем испуганном взгляде. Да, ты правильно понял. Электричество. В тюрьмах смертников преступников казнили именно так. И это считалось самой гуманной смертью. Прости, я не могу рассказать, что именно ты почувствуешь. Но, я надеюсь, ты расскажешь мне об этом чуть позже. Когда мы встретимся вновь, уже не здесь. Твои руки привязаны к спинке стула за твоей спиной. Ты же не должен сбежать, мой Кику. Я не люблю оставлять дела незаконченными. Смачиваю под краном душевой небольшую тряпку и выжимаю, капая ледяной водой на твои дрожащие ладони. Дергаешься в жалкой попытке освободиться, вызывая смех. Перестань, Хонда. Ты же знаешь, что это бесполезно. Неспешно, наслаждаясь каждой секундой проходящего времени, вставляю вилку в розетку и с удовольствием отмечаю, как расширились от ужаса твои зрачки. Воистину прекрасное зрелище. Только осознаю, что и сам едва заметно дрожу от волнительного предвкушения. Твое лицо вновь искажает гримаса, слезы устремляются вниз, задерживаясь на ресницах буквально на долю секунды. Сжимаю пальцами твое запястье, заставляя открыть ладони и, прикрыв на секунду глаза, подношу к мокрой коже оголенную медь. Миг, прикосновение, и тишину прорезает сдавленный крик, слишком тихий сквозь кляп, чтоб его могли услышать. Ладони рефлекторно сжимаются, запечатывая провод в стальной хватке пропитанных током мышц. Твое хрупкое юношеское тело сотрясается под волнами поступающего напряжения. Отступаю на шаг и молча любуюсь на твою агонию, лениво поглаживая вставший член сквозь ткань брюк. Твои агатовые глаза закатываются, конечности сводит безжалостными судорогами, черт, как же это возбуждает. Резко сдираю скотч с твоего рта и быстро вытаскиваю тряпку. Ты уже не кричишь. Не можешь кричать. Почему? Твое сердце остановилось. А мое будто норовит выскочить из груди, неистово ударяясь о ребра. Проворно расстегиваю штаны и кончаю в подставленную руку. Восстановив дыхание, вытираю сперму заранее припасенными салфетками, извлеченными из кармана, и окидываю тебя расслабленным взглядом. Развязываю твои руки и перемещаю в душевую кабину. Туда же кидаю твой фен с испорченной изоляцией. Все просто, не так ли? Выхожу из ванной, забирая с собой веревки и провод, и напоследок оббегаю взглядом твою обмякшую фигуру. Прощай, японец. Покидаю твой дом, закрывая дверь специально сделанным ключом. Отпечатков нет, как и прочих улик. Ты мертв, Кику. А я счастлив.