Парод. Куреты (1/1)

Иногда я думаю?— чем это могло бы кончиться. Если бы началось не так. Тогда я жму плечами. Отворачиваюсь от озер, из которых глядит на меня тот, другой: губы в нитку, в глазах?— пустота Тартара, с пальцев капает ихор. Отворачиваюсь и ухожу, оставляя его смотреть вслед из отражения?— и пусть себе листья серебристого тополя падают ему на плечи, пусть он сутулится, пусть чертит невидимым стилосом по невидимому песку линию каких-то своих, незнакомых мне воспоминаний. Наверное, у него все неправильно начиналось?— у того, другого. Надеюсь, у него там хотя бы кончилось все правильно. И все же?— чем это могло бы кончиться, если бы началось не так?! Мысли скользят, извиваются, поднимают со дна памяти давнюю легенду, а может, сказку, рассказанную чьим-то безмерно усталым голосом. О титане Кроне, свергнувшем своего отца и взявшем в жены Звездоглазую Рею. О пророчестве свергнутого Урана: ?Судьба-Ананка, рожденная из Хаоса прежде всех, не минует тебя. Придет час?— и тебя свергнет сын?. ?Когда прозвучало это предсказание, жена Крона Рея ждала ребенка. Ей так хотелось?— пусть будет девочка. Она даже придумала ей хорошее имя?— Гестия… Но родился мальчик. Наследник. На свет появился мальчик с волосами чернее смоли и глазами, впитавшими темноту ночного неба. И тогда Крон приказал принести младенца ему…? Я знаю продолжение этой сказки, ибо я?— это продолжение. Вот только сны иногда подкидывают неожиданное: долгий крик, раздирающий грудь, вечный мрак, бесконечные лабиринты времени. И тогда, стряхивая невольный озноб с кожи, я опять ныряю в глубь памяти?— и успокаиваюсь, вспоминая. —?Она ведь не принесла? —?Да, мой мальчик, она не принесла… —?А что она тогда сделала? —?Она взяла камень. Обычный камень, завернула его в пеленки и отдала мужу. Крон проглотил камень, думая, что глотает сына, и мальчик с черными глазами и волосами остался расти на острове Крит, под надзором нимф. —?А если бы она вдруг принесла? —?Ты перебираешь такие страшные ?если?, мой мальчик. Зачем ей было отдавать своего первенца Крону? —?Ну, она же не знала, что он его съест. И, может, она боялась. Или если вот… —?Не надо этих ?если?, маленький Климен. Все могло быть только так. Только так… —?А этот мальчик… ну, который еще Крона свергнет… это я? Да, это я. Аид Громовержец, Владыка Олимпа. Эгидодержец, Гостеприимец, Щедрый Дарами, Справедливый и Мудрый. Хозяин Золотого Века, у которого всё началось правильно. С валуна, поднесенного женой обезумевшему мужу. С младенца на острове Крит. С гулких ударов куретов в щиты?— чтобы заглушить плач ребенка. Так могло ли начаться иначе? Нет, не могло. В противном случае?— страшно подумать, чем это могло бы кончиться. Куреты скучали. Двое прилегли в тени корявой яблони, один на эту самую яблоню залез и уныло отчитывался: нет там, мол, ничего интересного. Еще двое несли караул, время от времени яростно грохоча копьями о щиты?— звук прокатывался по долине, множился и улетал за море. Гхар-дах! —?Заморился,?— мрачно сказал рыжебородый. Второй, кудри которого отливали зеленью, цыкнул на откуда-то взявшегося мальчишку: тот вознамерился утащить у отдыхающих товарищей копье. —?Дяденьки,?— не смутился мальчишка,?— вы козы не видали? —?Мамка твоя коза,?— долетело от курета, который чуть не лишился копья. —?Ну-ка брысь отсюда! Мальчишка, однако, никуда не собирался. Крутился вокруг ?дяденек?, восхищенно рассматривая блестящие на солнце доспехи. Высунул язык, потрогал щит, на котором красовалось оскопление Урана. Курет с кудрями иззелена подмигнул второму и вдарил по щиту. Гхар-дах! Гулкое эхо унеслось в дальние дали. Мальчишка отскочил, вылупил черные глаза, почесал укус на ноге и независимо поинтересовался: —?А что это вы, дяденьки, по щитам все время лупите? —?Не твоего ума дело,?— осек рыжебородый. —?У нас, может, великая тайна. Иди себе мимо, сопляк. Ищи свою козу, пока ее волки не задрали. И еще один гулкий удар раскатился над долиной. —?Такую задерут,?— непонятно высказался мальчишка и сощурился. —?А дело?— моего ума. Нам с няньками, может, тоже спать надо. А этот ваш грохот все время доносится. И коза вот вашего шума испугалась: как кинется в чащу! А так бы я вам молока принес. Холодного. Видно было, что никуда местное критское отродье не собирается. —?Настырный,?— одобрительно крякнул один из куретов под яблоней. —?Так и быть, скажем тебе, только ты уж никому не проболтайся. Сынка мы Кронова стережем. Климена. Который от Реи. —?Сказа-а-а-ал! —?протянул мальчишка и оттопырил тонкие губы презрительно. —?Крон своего сына сожрал, это на Крите последний сатир знает. —?А вот и не сожрал! —?вмешался курет помоложе. —?Подменила она его, значит. То ли сыром, а то ли каменюкой. А нас, значит, сюда поставила. Надежная охрана, стало быть, чтобы. И наказ дала, строгий: все время в щиты лупить. Если, значит, младенчик заплачет?— так чтобы его заглушить. —?В Тартар сойти,?— сказал мальчишка, поразмыслив,?— это ж как он должен орать, чтоб вы его так заглушали! Очередной удар по щитам подзадержался, и вместо него донесся другой?— с другого края острова. Куреты забормотали, нахмурились. Мальчишка?— остроскулый, со сбитыми ногами, с черными волосами, в беспорядке ползущими на глаза?— хмыкнул, выудил яблоко из травы. Сочно хрустнул. —?А долго лупите? —?осведомился. —?Да уж лет десять, наверное,?— вздохнул курет, спускаясь с яблони. —?Тоска смертная. Только приказ есть приказ. Мы, понимаешь, намертво. Нас надежнее нет. Мальчишка задрал черные брови. —?Это уж точно,?— согласился он непонятным тоном. —?Ну, вы лупите, лупите. Может, этот сын Крона и Реи лет до восьмидесяти реветь будет. И пеленки пачкать. Ему, сволочи, больше и заниматься нечем. Куреты переглянулись и грохнули в щиты грозно. —?Выдеру, поганец! —?грянул забывший об усталости рыжеусый. —?Сперва догони! —?послышалось уже откуда-то издалека. —?Увидите козу?— скажите, чтобы долго с вами не оставалась, поглупеет! —?Ах ты ж… —?рыкнул было рыжебородый, потом осекся, закачал головой. —?Вот ведь характер скверный. И родилось же такое у кого-то. И снова копья грохотнули о щиты. На сей раз?— по делу. Заглушая отчаянный вопль: —?Кли-и-и-име-е-е-е… На сей раз из-за зеленого холма показалась нимфа: статная, полногрудая, тяжко дышащая всей грудью под мало что скрывающими зелеными одеждами. Глянула на куретов, молчаливо пялящихся на нее. И взорвалась страшнее вулкана, не дожидаясь хоть каких-то слов: —?Чего вылупились, обалдуи?! По лбу своими копьями себе ударьте, сколько раз говорила! Мальчик где?! Куреты рассматривали ее медленно и основательно. Узнавали. —?Адрастея,?— сказал наконец рыжебородый. —?Какой мальчик-то? Приходил тут какой-то паскудник. Козу потерял, искал. —?Тартар побери эту козу! —?запричитала нимфа, в изнеможении опускаясь на травку. —?Куда хоть он скрылся?— знаете?! Не знаете? Да ну, кого я спрашиваю?— никто же не знает. Весь в папашу своего, чтоб его… и ведь воспитывали же! Старались! Так нет, носится по острову, будто там у него не шило?— Кронов Серп с рождения торчит. Кабы знать, кабы знать! Веревки вам в руки бы вместо щитов с копьями! И держать… Куреты переглядывались, перекидывались удивленными взглядами. Забывали грохотать в щиты. —?Что за мальчик-то? —?спросил наконец тот, который лежал под яблоней. Нимфа шмыгнула носом, пробормотала, что это не мальчик?— это наказание для мира. И побрела куда-то за другие холмы, бормоча, что вот, лучше бы кой-кого проглотили, не пришлось бы мучиться, оно бы еще и полезнее пошло. Между двух крутых зеленых холмов Адрастея остановилась и вскрикнула пронзительно: —?Аид! Ну, если дальше бегать будешь?— я тебе такое… Куреты переглянулись уже на третьем обещании?— и торопливо грохнули в щиты. —?Аид,?— сказал потом рыжеусый,?— невидимый, значит. Ну, самое имечко для такого-то поганца. Сморгнешь?— а его не видно, стало быть. —?Не имя это,?— отозвался задумчиво тот, что с кудрями иззелена,?— кличка. Невидимка, стало быть… Ну-ну. Но под взглядами товарищей опомнился, стер с лица неуместную ухмылку и послушно ударил в щит.