Часть 3. Россия (1/2)
-Кол кол кол кол... – я замахиваюсь краном, но Крауц успевает увернуться от моего удара. Он двигается быстро, слишком быстро, я не успеваю различать все его удары. Какого черта?! Когда он стал таким сильным? Еще один удар, на этот раз я смог задеть его, но он лишь хищно улыбнулся и набросился на меня с новой силой. Я не могу справиться с ним. Даже удержать его на месте не могу. В душе я ощущаю крики и стоны своих солдат, чувствую их смерть… Яростно рыча я набрасываюсь на Крауца, замешкавшегося всего на секунду, и мне хватило этого, чтобы сбить его с ног.- Держи его, Вест! – я невольно отвлекся на голос Пруссии… роковая ошибка. Германия заломил мне руки за спину, в глазах потемнело от удара Гилберта, и я услышал его довольный смех. Снова удар, а я не могу понять, куда исчезают мои силы… Чувствую как кровь течет по подбородку, и я опять пытаюсь вырваться из захвата Германии. Слышу яростное рычание и крики боли прусса, Людвиг чуть ослабил хватку, и мне удалось вырваться.- Кол кол кол кол... - температура воздуха резко понизилась на несколько градусов. В душе нарастает дикая животная ярость, она растекается по телу, мышцы наливаются новой силой, а боль становится незаметной. Я набрасываюсь на Германию и на этот раз наши силы почти равны. Вот только глаза затуманивает алая пелена, а в ушах стоит тихим, но настойчивым гулом решительные крики моего народа, готового сражаться за меня до последней капли крови…***- Ваня, братик, ты меня слышишь? – тихо зовет меня Наташа. Я уверенно киваю и тихонько шиплю, все тело горело от боли, но мне не привыкать.- Когда ты сражаешься, совсем о себе не думаешь, - упрекнула меня Беларусь, бинтуя мою руку.- Со мной все в порядке, сестра, - я улыбаюсь ей, осматривая все вокруг. Я был в небольшой комнате старенького деревенского домика, сидел на жесткой кровати, рядом стоит деревянный столик, на котором лежали окровавленные и свежие бинты, и какие-то баночки с лекарствами. Наверное, чтобы обрабатывать раны, ведь от них резко пахло спиртом.
***- Эй! А почему я полуголый? – только сейчас я заметил, что на мне только военные штаны, сапоги и мой любимый шарфик, грудь наискось перебинтована.- Мне так удобнее было обрабатывать твои раны, - невозмутимо ответила Беларусь, хотя я был почти уверен, что в этом не было необходимости, пара бинтов вряд ли мне смогут помочь, к тому же раны на мне всегда довольно быстро заживают, да и боль уже утихла.
- Как все прошло? Я плохо помню, как сражался с Германией...- я встаю с кровати и пытаюсь найти свою шинель.
- Плохо прошло, - с упреком сказала сестра, она неслышно ходила за мной попятам, от чего мне стало слегка не по себе.– Ты смог задержать его, но нам пришлось отступать…- Что?! – я резко повернулся к ней. Белоруссия серьезно на меня посмотрела.- Братик…- Как такое могло случиться, мне казалось, что я должен был справиться с ним, я сражался в полную силу…
***Я потерял счет времени. Все слилось в одну сплошную череду сражений. Все силы уходят на то, чтобы сдерживать немцев, но они все равно прорываются все глубже в мой дом. От наших союзников не так много пользы, иногда мне кажется, что они вообще не участвуют в войне… Хотя, я, конечно, не прав.Это не просто война, я столько сражался раньше и могу увидеть разницу. Каждый раз, когда я сражаюсь с Крауцем, я чувствую его невероятную жажду крови, он сражается не за территории, ему не нужны пленные или даже подчиненные, он просто хочет нас уничтожить.А вот когда я сражаюсь с Пруссией, то не чувствую такого же желания. Он просто любит сражаться, получает от этого удовольствие и особый повод ему для этого не нужен. В Германию, словно бес вселился. Хотя, может так и есть. Я видел его глаза и столько раз на себе ощущал его невероятную силу… Я понимаю, что с ним происходит. Но я никогда не видел, чтобы изменения в стране происходили так быстро. Когда во мне были крупные революции, я подолгу не мог не то что сражаться, даже подняться с постели, чувствовал, как мое сознание окутывала пелена новой идеологии, чувствовал, какменяется народ и я вместе с ним. Я столько раз был на грани того, чтобы стать совершенно другой страной, но каждый раз я справлялся с этой ?болезнью? и оставался собой, вбирая только лучшее от революций, но не теряясь в этих изменениях. А вот Германия, кажется, сдался без боя. Иначе, я просто не могу понять, отчего он так резко изменился. Все в нем, от походки и привычек, до стиля боя и устремлений, полностью поменялось. Даже странно, я уже так долго сражаюсь с ним, что могу сказать, что хорошо его знаю, почти, так же как и любого из моей семьи.***Я тяжело дышу и зажимаю рукой глубокую рану на лбу, кровь течет слишком сильно и заливает правый глаз, мешает обзору.
- Что, Брагинский, уже выдохся? – я слышу насмешливый голос прусса, резко оборачиваюсь и наставляю на него пистолет, не задумываясь, стреляю, но с такого расстояния смог попасть только в плечо.- Где Крауц? – тяжело дыша, спрашиваю я. Мне незачем тратить время на Пруссию, если исход войны зависит от Германии.- Зачем тебе мой братишка, мы вроде вдвоем неплохо справляемся, - Гилберт на удивление спокоен и неспешно идет ко мне. Уже несколько дней мне приходиться сражаться с ним, и, хотя сейчас он гораздо слабее своего брата,я уже на пределе своих сил. – Хочешь, я могу дать тебе время перевязать рану?
- Да пошел ты, - перед глазами все плывет, тело напряжено, и я жду, когда он нападет.- Да ладно, мне так с тобой не интересно сражаться, ты меня почти не видишь, Великий Я не люблю так сражаться. Это как-то… Вообщем, я не буду на тебя сейчас нападать, - он пнул, валявшуюся у его ног каску и уселся на поваленный невысокий забор.Я усмехнулся.
Тоже мне, благородство, просто он сам-то еле на ногах держатся. Глубокий порез появился на лице прусса благодаря Наташе, ее маленький кинжал, который она мне подарила, пришелся очень кстати, его правый рукав насквозь пропитался кровью, а рука неподвижно висит, только капли алой крови стекают по его тонким бледным пальцам. И почему, когда я дерусь с ним, у меня такое ощущение, что это не война, а обычная дружеская потасовка? Он никогда не пытался убить меня, да и я, если быть честным, не желаю ему смерти. Но он старается не подпускать меня к своему брату…. И это уже проблема.***Шум в моем сознании не стихает. Он всегда приходит во время сражений, одновременно смешанный и четкий, я слышу каждого, кто сражается за меня, чувствую их эмоции, как свои собственные и это придает мне сил, хотя, иногда, меня заносит, и я иду на поводу у этих голосов, в такие моменты я не вижу и не чувствую ничего. Сестры говорят, что когда я в таком состоянии, то не похож сам на себя, и сражаюсь, совершенно не думая о себе. Несколько раз я и правда был на грани смерти после таких сражений, но зато нам удавалось остановить или даже отбросить Крауца. Ничего, я справлюсь, еще немного, мне это по силам, и я смогу закончить эту войну.
***
Сердце сжимает невыносимая боль, словно оно вот-вот разорвется на части. Я чувствую, как кровь закипает в венах, почти не вижу Германию перед собой, наугад уклоняюсь от его ударов.
Я больше не могу отступать. Ни на шаг.Эта мысль постоянно вертиться у меня в голове, все громче и настойчивей, разгорается, затмевая собой все остальное.