"Компенсация за моральный ущерб" (Отори Ицуки, Хошитани Юта, команда) (1/1)

После окончания концерта Хираги ушёл искать ребят из своей команды, и Отори остался один на один с расшатанными до уязвимости чувствами, стоя посреди наводнённого людьми холла. Он-то думал, что с выпуском из академии обретёт свободу, но вопреки его надеждам, он всё ещё был эмоционально привязан к этому месту. Из-за ребят, конечно же. Оказывается, он и забыл, какими потрясающими были его ученики. Ему опять очень хотелось плакать, и он почти настроился на то, чтобы найти самый тёмный угол и излить в нём душу, как вдруг через весь зал его окликнули: – Отори-сэмпай!Наюки, Цукигами, Тенгендзи и Куга вынырнули из пёстрого человеческого океана и торопились к нему. Переодевшиеся в школьную форму, они сияли уже не так ослепительно, но у Отори всё равно в глазах предательски защипало.– Бойз!Они окружили его в беспорядочных объятьях, смеясь и перебивая друг друга, так что у Отори напрочь вылетели из головы все мысли, над которыми он мгновение назад планировал грустить.– Как этого не хватало-то!– А что это вы, плачете? – Ты себя-то видел?– Не задушите его.Момент, когда его отпустили и дали вдохнуть, был одним из самых смущающих в жизни Отори. Четверо счастливо переглядывались с одинаково заговорщицкими ухмылками, позволив Отори перевести дух и как следует рассмотреть их. Совсем не похожий на брата, Цукигами расслабленно улыбался, более ничем не скованный, словно бы даже парящий в нескольких сантиметрах над полом. Мальчишеские черты лица Наюки заострились, но взгляд больших лучистых глаз был по-прежнему мягок. Окончательно растеряв все иголки, Тенгендзи скалился беззлобно, игнорируя любую дистанцию между собой и остальными. Куга словно бы стал выше, светлее лицом – такой красивый, он одним своим видом успокаивал. Они все повзрослели и этим были обязаны не ему, Отори прекрасно это понимал, но всё равно гордился ими, как своими учениками, что во всём превзошли его.– Вы совсем меня не жалеете, – сокрушённо пожаловался Отори. – Отлично выступили, молодцы.Довольные от похвалы, ребята заухмылялись. Правда, отсутствие пятого луча в их созвездии не могло не обратить на себя внимание.– А Хошитани где потеряли? – спросил Отори, не сдержав любопытства.Он бы соврал, если бы сказал, что, сидя в зрительском зале, наблюдал за ними всеми. Его взгляд был обращён на Хошитани, он смотрел только на него. За это ему было стыдно перед остальными, но и они в ответ вовсе не стремились уберечь его чувства. – Он где-то застрял, как обычно, невежа, – махнув рукой в неопределённом направлении, сказал Тенгендзи. – Он вроде хотел с Шики-сэмпаем поговорить, – внёс ясность Наюки.– Для разнообразия он мог бы оставить Шики-сэмпая в покое, – резонно заметил Цукигами.– Не думаю, что Хошитани в курсе, что так можно, – усмехнулся Куга. Отори внутренне напрягся под влиянием какого-то не оформившегося до конца чувства, ощетинившегося внутри, уколовшего чем-то смутно похожим на обиду. – В последнее время он только о нём и говорил, – эхом на его мысли отозвался Тенгендзи. – ?Шики-сэмпай то, Шики-сэмпай сё?, я думал, у него пластинку заело. – Для него это в порядке вещей, – миролюбиво ответил ему и всем Наюки. – Хошитани-кун всегда такой.– Как ты это терпишь?– Я привык. – Дай угадаю, – Цукигами поднял палец вверх, словно ему было нужно время на размышления. Но он продолжил сразу же, усмехнувшись: – Со времён ?Отори-сэмпай то, Отори-сэмпай сё??– Верно.Отори опешил. Глядя на своих учеников во все глаза, недоумевая: ?Они это специально?..?Заметив его взгляд, Куга развеял все его сомнения:– Вас это не уязвляет, Отори-сэмпай? – спросил он. – Хошитани, кажется, променял вас на другого.Отори растерянно хлопал ресницами, вдруг осознав, что напрочь утратил дар речи, а бывшие ученики, ощерившиеся одним полным ехидства выражением на всех, и рады. Наивно с его стороны было думать, что ему хорошо удаётся скрывать собственные чувства.– Издеваетесь?.. Я вас такому не учил.Жалостливый тон Отори ребят нисколько не смутил. – Считайте, что это компенсация за причинённый моральный ущерб, – сказал Цукигами, не демонстрируя ни единого намёка на возможное сочувствие. – Имеем право, – согласился с ним Тенгендзи. – Мы уже почти два года наблюдаем эту драму. – Сделайте уже что-нибудь, – бросил Куга как ни в чём не бывало. – А мы будем за вас болеть, – сердечно улыбаясь, пообещал Наюки. Помахав на прощание, явно довольные произведённым эффектом, ребята сгинули в опустевшем холле, точно их и не было, и Отори вспомнил, что хотел плакать, правда, теперь уже по другой причине: от смеха и осознания абсурдности происходящего. Его, сотрясающегося в безумных конвульсиях, такого влюблённого дурака, нашёл Хошитани. Обнаружение его обеспокоенного лица в непосредственной от себя близости не прибавило Отори силы духа, но отчего-то раззадорило, так что первым делом он спросил, самому себе удивляясь:– Уладил дела с Шики?– М-м? Ага! Прямо гора с плеч, вы не представляете, как мне полегчало! – эмоции на лице Хошитани сменялись с захватывающей дух скоростью, круче американских горок. – Можете смеяться, но я буквально места себе не находил. Но теперь всё в порядке. Благодаря вам, кстати. Последнее утверждение на фоне сделанных чуть ранее открытий, касающихся его вселенских заблуждений, показалось Отори насмешкой.– Разве?– Точно-точно!Хошитани был незамутнён и окрылён, подозревать его было глупо. Отори убедил себя не придумывать лишнего. Он уже дал слабину перед другими, смущать своею неидеальностью Хошитани ему точно не хотелось. Он ведь добрый и чуткий сэмпай, готовый выслушать и поддержать, а не вот это всё.– А в чём, собственно, было дело? – участливо спросил он.К последовавшей за этой невинной репликой бурной реакции он был не готов.Хошитани едва не подпрыгнул на месте. Вздрогнув всем телом, резко засмущавшись, взгляд стал бегающим, на губах появилась фальшивая улыбка, полная замешательства и чего-то ещё – у Отори не было сил думать, он ошалел от дюжины мыслей, что вдруг оккупировали его голову. Хошитани влюблён. Хошитани забыл про него. Хошитани-Хошитани-Хошитани…– Да как-то неловко в этом признаваться… – тем временем выдавил из себя Хошитани. Отори едва фиксировал услышанное, жадно вглядываясь в то и дело меняющиеся черты. А Хошитани, глядя в сторону своими невыносимыми сияющими глазами, продолжил: – Я не мог оставить всё как есть. В тот самый момент, когда я подумал, что Шики-сэмпай напоминает мне вас, я понял, что не смогу быть равнодушным. Я…– Стоп! – воскликнул Отори, выставив перед собой одну руку, а другой закрыв лицо. – Я этого не выдержу…– А, сэмпай?..Хошитани стоял рядом, смотрел на него, ничего не понимая, и аура беспокойства, излучаемая им, была осязаемой. Собрав в кулак всю свою силу воли, Отори проговорил:– Нам нужно поговорить, Хошитани. Я не знаю, получится ли у меня, но знаю, что должен.– Эм… Как скажете, – сконфуженно пробормотал Хошитани. – По правде, я тоже хотел поговорить с вами. Отори заставил себя поднять лицо и посмотреть на Хошитани. Его щёки горели румянцем, он мял пальцами край форменного пиджака и, закусив губу, смотрел в пол. Сердце Отори точно припадочное рвалось из груди.?Ну и у кого мне взимать компенсацию за причинённый моральный ущерб?..?Глупая мысль – ничего такого ему не полагалось.Отори видел лишь одно возможное утешение: к концу своей исповеди он просто перестанет существовать – смущение разорвёт его на миллиард космических пылинок и развеет по галактике. Это и станет финалом их двухгодичной драмы, что последует за словами: ?Я безумно в тебя влюблён, Хошитани?.Его признание ознаменуется звуками фанфар, хлопушек и хором восторженных голосов: ?Ну наконец-то!? Отори должен своим ребятам хотя бы это: только оно и может быть достойной компенсацией за причинённый моральный ущерб.