"И кошка может посмотреть на короля" (Тенгендзи Какеру, команда Отори) (1/1)

В последнее время Тенгендзи с лёгкой тревогой начал замечать за собой некоторую излишнюю для себя нервозность. Иногда он замирал, слепо вперившись взглядом в одну точку, руки не могли найти себе места, левый глаз то и дело дёргался. Тенгендзи раздражался из-за этих досадных мелочей, но ничего не мог поделать, потому как причина его недугов заключалась в небывалом энтузиазме друзей.Всё началось с того самого момента, как Хошитани ошарашил их новостью о том, что они разыграют сценку для культурного фестиваля средней школы. Тенгендзи не уловил, как это произошло, наверное, он моргнул в этот момент, но решено было поставить всем известную ?Алису?. Не иначе как отдавая дань уважения этому произведению, его товарищи по команде вдруг резко сошли с ума, увлекая за собой весь мир, и всё для того, чтобы соответствовать ролям. Сам Тенгендзи, как он понял значительно позже, отделался малой кровью. Даже не посмотрев в его сторону, друзья единодушно короновали его и возвели в абстрактный монарший статус во имя искусства. Порядка ради, Тенгендзи попытался выразить бурный протест, что было воспринято с исключительной благосклонностью под единогласное ?Вылитая Червонная Королева!? Тенгендзи было нечего возразить. В конце концов, он понял, что ему чертовски повезло оказаться столь близким роли, пусть и смягчённой для простоты, потому как остальные столкнулись с непредвиденными трудностями. Не без влияния сестёр, главная партия отошла Наюки. Новоявленная Алиса норовила впасть в отнюдь не наигранное и крайне неуместное безумие на протяжении пары дней, прежде чем смирилась с уготованной участью. Лишь благодаря чудодейственному чаю, приготовленному по загадочному семейному рецепту, Наюки приобрёл необходимую несколько флегматичную отстранённость (?Просто не знаю, кто я сейчас такая. Нет, я, конечно, примерно знаю, кто такая я была утром, когда встала, но с тех пор я всё время то такая, то сякая – словом, какая-то не такая?). Хошитани же из кожи вон лез, чтобы сделаться канонично деловито-беспокойным кроликом, для чего ему пришлось минимизировать все свои чрезмерно весёлые холерические припадки (?Она придет в ярость, если я опоздаю! Она именно туда и придет!?)Разучивающего свои беспросветно бессмысленные реплики Безумного шляпника Цукигами только чудо удерживало от того, чтобы не превратиться в законченного мизантропа (?Ты, верно, хочешь сказать, что меньше чаю она не желает: гораздо легче выпить больше, а не меньше, чем ничего?).Не делал ситуацию лучше и Куга, учащийся улыбаться улыбкой Чеширского кота (?Понимать меня необязательно. Обязательно любить и кормить вовремя?). Пожалуй, именно последний был виновником всех бед Тенгендзи в большей степени, потому как в образовательных целях, как он это называл, зачастил к нему в комнату, к Тавиану. – Ну какой из тебя кот? – традиционно возмущался Тенгендзи, ревностно поглядывая на Тавиана, радостно скачущего за дразнилкой в руках Куги.– Чеширский, – отвечал Куга и одаривал ничего не выражающей клыкастой ухмылкой.– Я бы не спрашивал, если бы мы ставили страшилку. Твоей улыбкой только детей пугать.– А как надо? – серьёзно спрашивал Куга, поднимая на Тенгендзи необычайно сосредоточенный взгляд ясных глаз. Этот контраст выводил Тенгендзи из равновесия повернее явной халтуры в игре.– Как Хошитани хотя бы, – нехотя отвечал он.– Его улыбка тебе, значит, нравится.Тон Куги нисколько не изменился, но Тенгендзи смутился отчего-то.– Дело не в том, что нравится мне, а в том, что понравится детям, –нашёлся он с ответом, испытав от того невиданное облегчение.– М-м... – А меня, как, впрочем, и всё вокруг, ты должен только бесить, – продолжил Тенгендзи, чувствуя прилив вдохновения. – И ты справляешься отлично.– Рад слышать, – фыркнул Куга. Тенгендзи едва сдержал смех: получилось у него очень по-кошачьи.А дальше безумие только прогрессировало. Потому что Куга был, как на зло, очень старательным и прилежным, когда дело касалось актёрского мастерства.Тенгендзи концентрировался на себе, помогал Хошитани и Наюки, поддевал Цукигами, держа того в тонусе, но краем глаза подмечал всё, что делал Куга. Тот учился ступать мягко и плавно, с кошачьей грациозностью (получалось у него много лучше, чем Тенгендзи готов был признать). Говорил медленно и вкрадчиво, глухо урча и мяукая (?Голову! Голову ему с плеч!?) И улыбался настолько невыносимо, что Тенгендзи хотелось в него чем-нибудь запустить. Потому и чесались у него руки, и дёргался глаз. И он натурально залипал, не замечая даже, насколько это очевидно. Тенгендзи считал дни до выступления, не переставая напоминая себе о том, что он профессионал с огромным опытом, и ничто – никто – не может помешать ему сыграть. И преуспел. Предпочитая не думать, правда, насколько далеко в своих изысканиях могли зайти добросовестные товарищи по команде.В день фестиваля он вошёл в общую гримёрную последним, задержавшись по делам. Остальные, уже в костюмах, были здесь, собравшись за одним столом.– Может, ещё чаю? – предложил Цукигами, ни к кому конкретно не обращаясь.– В смысле, ещё? – возразил Наюки чужим голосом, теребя кружева на юбке. – Мы ведь ещё ничего не пили.Цукигами в ответ невозмутимо повёл плечом, ловким жестом поправив на голове цилиндр. – Тем более, – проговорил он, многозначно вглядываясь в пустоту перед собой. Кроличьи уши на голове Хошитани подрагивали в такт нервным постукиваниям. – У нас совсем мало времени, совсем нет времени, опоздаем же!Куга в полосатом костюме безумного фиолетового цвета играл со своим хвостом, полулёжа на стуле и столе одновременно.– О да, это серьёзно. Но не очень…Тенгендзи не нашёлся со словами, что было для него настолько нехарактерно, что он сам растерся. В голове само собой возник голос Китахары: ?Виновны, как есть виновны?, – пробормотал Тенгендзи шёпотом. Сдёрнув свой наряд с вешалки, он ретировался за шторку импровизированной раздевалки, стараясь не прислушиваться к продолжившемуся полубезумному диалогу. В конце концов, своё отражение в зеркале было важнее праздно развлекающихся невеж.Когда он, цокая каблуками, в развевающемся отороченном искусственным мехом плаще, вышел в гримёрную, в ней был один только Куга, окончательно растёкшийся по столу. Когда и куда успели исчезнуть остальные, было решительно непонятно. – Эй, не спи, – Тенгендзи тронул Кугу бутафорским скипетром с пошлым сердечком. На него Куга и уставился в первую очередь, подняв всклоченную голову с перекосившимися ушками, к которым очень хотелось прикоснуться. Но Тенгендзи вместо этого высокомерным тоном добавил: – И уши поправь. Усевшись у зеркала, Тенгендзи занялся макияжем, краем глаза поглядывая за манипуляциями Куги. Тот встал, потянулся, высоко подняв руки и привстав на носки. После чего принялся поправлять волосы и оправлять одежду, последним уложив на плечах белый шарф. Тенгендзи поспешил отвернуться, старательно орудуя кисточкой. Лишь на одно мгновение отвлёкшись, он и не заметил, как Куга неслышно приблизился и возник у него за спиной, отразившись в зеркале. Тенгендзи померещилась возникшая в воздухе улыбка, и он вздрогнул от неожиданности.– Ну, как я? – спросил Куга, как обычно, ни к чему не восприимчивый и невозмутимый.– Бесишь, – произнёс Тенгендзи сквозь зубы. – Невежа…– Отлично, – удовлетворённо отозвался Куга. – Спасибо.Тенгендзи не хотел спрашивать, не собирался, но вопрос сорвался с губ само собой:– За что?Куга наклонился к его лицу, настолько близко, что его дыхание задевало ухо Тенгендзи. Это длилось лишь несколько мгновений, но они захватили Тенгендзи, не позволив ему отреагировать. Он заворожено смотрел в зеркало, в глаза Куги, на его чеширскую улыбку.– Только потому, что ты так на меня смотрел, смотришь, я понял, как надо улыбаться. Дерзко, смело, так, словно я знаю абсолютно всё на свете. Как кошка, которая смотрит на короля.В этот момент Тенгендзи понял, что он не в себе тоже, царящая вокруг сказочная атмосфера обязывала его играть по её негласным правилам. Потом он обвинит во всём Хошитани и его безумные идеи. Но сейчас это не имеет смысла. Его и потом не будет, наверняка, нужно быть реалистом. Но не разрушать же из-за этого магию момента.– Можешь поцеловать мне руку.– Вот ещё.– ...Невежа.