Недоразумение, свалившиеся на голову Вернера (1/1)

Зимой утром ещё не рассветало, как полковник с Хафтеном по морозу в метель неслись в штаб. Время было раннее, и было совершенно темно, а небо, которое в это время бывает тёмно-синее перед рассветом, всё ещё темнело, и, даже, было каким-то бурым из-за отражающихся огней города на густых облачных подножиях. Небо затянуло ещё с вечера, и с вечера валил снег, а полковник и Вернер нашли друг друга у станции метро, оба закутанные, пытающиеся спрятаться от метели носом в тёмных шерстяных шарфах, огромные хлопья сплошь покрывали серый фетр пальто, ложились на плечи, на погоны, и, кажется, им придётся искать в штабе тёплое укромное местечко, где можно будет отряхнуть и просушить всю одежду от снега. Но огромный Берлин в этот ранний час уже оживал, а дороги вовсю чистили для транспорта, у штаба на Бендлерштрассе вовсю сновал с лопатами офицерский молодняк, расчищая двор от снега. Две тёмные фигуры Штауффенберга и его адъютанта узнавали издалека — уже у ворот слышался галдёжь молодых парней, приветствующих их, желающих хорошего дня и прочего. — Ну и метель сегодня, — оказавшись у себя в кабинете, Клаус встряхивает головой, скинув с себя фуражку, наконец. Он на улице успевает хорошенько продрогнуть от пронизывающего насквозь ветра, пробирающегося даже под пальто. Вернер в это время возился в другом конце кабинета со своими влажными от пота волосами, успевшими дорогой растрепаться, а сейчас никак не желающими возвращаться в прежний опрятный вид. — Достаточно марафета, Вернер, сначала отогреваться будем. Мне кофе, как обычно, и не забудь про себя, — полковник кидает насмешливый взгляд на растрёпанного в углу лейтенанта, его вид забавляет, и, даже, несколько умиляет, Клаус не может тихо не посмеяться от этого. Хафтен только что-то раздражённо фыркает себе под нос и послушно удаляется за кофе. Он сам кофе терпеть не может, а его запах, словно запах чего-то сожжёного, резал все рецепторы в носу, и, как угарный газ, вызывал головокружение. Но это никогда ещё не останавливало Вернера в том, чтобы сделать кофе для полковника. Тогда уже было наплевать, для него он мог и терпеть. А эта уже постоянная фраза ?не забудь про себя? означала всегда только то, что Клаус в курсе, что лейтенант не любит кофе, и так говорил ему заварить чаю для себя. Мог бы и говорить прямо, но так и не говорил, всегда лишь усмехаясь во время напоминания не забывать о себе. Такая вот забота у полковника.Прошерстив все шкафчики в подсобке, Вернер пришёл к ужасному выводу — кофе нигде не было. — Вот чёрт... — шипит он, когда понимает, что в последнем шкафчике банки тоже не оказалось. Ну и от того, что в тот же момент удаляется затылком о полку, под которую засунул голову, увлёкшись поисками. Хафтен задумчиво потирает макушку, думая, что же ему тогда делать, как в тот же момент с какой-то из верхних полок на него валится так самая злополучная банка с кофе. Вернер с отбитой головой недовольно, но победно цокает, и, лишь убедившись, что это точно кофе, что он искал, он принялся его заваривать, между тем мысленно проклиная того, кто запихнул банку на верхнюю полку. Бедняга-Вернер со своим невысоким ростом на верхние полки не мог даже мельком заглянуть, что уж там достать до них. — Кофе, — оповещает лейтенант, показавшись в кабинете и в тот же момент обнаруживая, что о себе он, как раз-таки, забыл, пока искал кофе. Не заварил себе чаю, потому чуть ли не одновременно вздыхает с полковником. — Ну Вернер... — Клаус едва качает головой, похоже даже несколько расстроившись, что его просьбу не выполнили, ведь на улице чертовски холодно, и Штауффенберг ни в коем случае не хотел бы, чтобы лейтенант простыл. После чего он всё ж делает глоток из кружки под ещё один вздох. — Спасибо, кстати. Но мог бы и подольше повозиться и сделать себе.— Ничего страшного, мой герр, — кивнул Вернер, чтобы уверить Штауффенберга в том, что ничего страшного не случится, если он не выпьет сейчас чай.После лейтенант быстрым шагом отходит от стола полковника к своему рабочему месту, где покоились некоторые документы, которые вчера не было времени заполнить и сдать. Вечером они и так ушли поздно. Хотя Штауффенберг, скорее всего, остался бы ещё до самой ночи, чтобы доделать всю работу, но Вернер практически вытолкал полковника из кабинета, а затем на улицу, со словами о том, что и так поздно и пора спать, а охранники и так уже ругаются на ночные посиделки. Хафтен садится за стол и сразу приступает к работе. Сейчас только начало рабочего дня, потому кроме вчерашней работы больше ничего не было, хотя это скоро изменится, лишь вопрос времени. На мгновение Вернер смотрит в сторону Штауффенберга, когда слышит звук, словно что-то глухо упало. Лейтенант хочет что-то сказать, но слова не идут, немо застряв где-то в глотке, и он просто смотрел с приоткрытым ртом и искренним непониманием на рабочее место полковника, которого уже, как по магии, не было за столом. Когда Клаус успел уйти? Вернер ведь точно не слышал звука хлопка двери. Да и Штауффенберг редко в принципе выходит из кабинета посреди рабочего дня без особой надобности. Хафтен медленно поднимается с места и с тем же испуганным и обеспокоенным лицом подходит к столу, осматривается. В кабинете было очень тихо, что ещё больше нагнетало напряжённую атмосферу неизвестности. Что-то внезапно слабо коснулось ноги лейтенанта, отчего тот вскрикнул от неожиданности. После он тут же посмотрел под стол и вытаращил глаза в искреннем непонимании. На полу сидел и смеялся маленький ребенок лет шести на вид, с кудрявыми тёмными волосами и черной повязкой на глазу. Мальчик был в форме, такой, как у полковника, что выглядело забавно и даже смешно. Но у Хафтена был лишь один вопрос: как? Как это вообще могло случиться? Это же невозможно! Такого не бывает в жизни! В это время мальчик протянул руки вверх к Вернеру, и последний смог заметить, что часть руки и два пальца на другой у ребенка отсутствуют, прямо как у пропавшего полковника. — Ну Ве-ернер... Я на ручки хочу, — достаточно высоким голосом пропищал ребенок, на что Хафтен не смог сдержать нервной улыбки, после которой он всё же поднял маленькое недоразумение на руки.— Полковник?Ребенок не отвечал, ведь даже не понимал, что это или кто это такое — полковник.— Полковник Клаус фон Штауффенберг? — Вернер хотел убедиться в том, что он не сходит с ума, а это и вправду его полковник.— Ась? — мальчик, услышав своё имя среди других непонятных себе слов, отзывается и поднимает голову. Но в тот же момент быстро спрыгнул на стол с рук лейтенанта, где стояла кружка с кофе. Ребенок взял кружку и попытался нормально попить, но в итоге кружка оказалась слишком тяжелой для трёх детских пальцев, потому часть кофе попала в лицо Клаусу, а остатки пролились на китель. Мальчик от неожиданности громко запищал и уронил чашку на пол. Посудина с громким треском разлетелась по полу, но Вернеру сейчас было не до этого, ведь он быстро подскакивает к визжащему Клаусу и хватает того на руки, чтобы тот не порезался осколками. Ребенок моментально затихает и начинает слизывать остатки кофе с лица и руки. Хафтен усаживает мальчика на край своего стола и быстро, но аккуратно начинает снимать с Клауса китель, на котором были темные пятна кофе. К счастью, рубашка осталась чистой. А ребенок продолжал облизывать свои руки. Вернер быстро среагировал и, зная, что детям кофе вряд ли можно, стал вытирать лицо и руки Клауса.— Нельзя вам кофе теперь... Ну вот что мне теперь с вами делать, герр? — бурчал обеспокоено Хафтен.Он даже не предполагал, что ему сейчас делать с этим ребенком. Лейтенант даже не знал, как обращаться с такими маленькими детьми, да и вообще с любыми детьми. Что он вообще скажет на пропажу полковника и появления этого маленького смешного недоразумения?Вернер тяжко вздыхает, оглядывая этот маленький китель в своих руках. Да, это точно его полковник, только... Неясно даже, что именно произошло, что внезапно он стал маленьким. Пока лейтенант вешал китель на спинку стула, думая потом его стирать по приходу домой, а ещё думая о том, где бы взять другой одежды для ребёнка, не ходить же ему в одном и том же всё время, маленький Клаус спрыгнул со стола на пол, сгрохотав маленькими сапожками по паркету, и тут же понёсся к лужице кофе среди осколков под собственным столом. Вернер реагирует молниеносно, схватывая мальчишку на полпути к его цели. Он тяжело вздыхает, сажает Клауса в кресло и сам принимается собирать крупные осколки от кружки. Мелочь ему не собрать, придётся искать веник. И тряпку, вытирать этот кофе. Только вот куда девать ребёнка? Не выходить же с ним сейчас в коридор. — Всё, сидите тут, — Вернер пересаживает маленького Клауса с кресла на свой стол, подальше от осколков и лужи. — Я скоро вернусь. И... И принесу кофе, только не пейте с пола, — лейтенант вынужден идти на обман, он не собирается спаивать ребёнка вредным кофеином, ну а что ещё делать? Стоило бы Вернеру выйти из кабинета, как ребёнок сорвался бы с места и побежал к разлитому кофе, а там ведь ещё и осколки мелкие, затащит их себе в рот ещё... Нужно как-то его удержать на месте. Благо, Клаус кивает, мол послушается, и Хафтен рискует выйти из кабинета. Он буквально несётся обратно в подсобку за метлой и тряпкой. Пробегал он меньше минуты, но по возвращению в кабинет у него, пропустив удар и сжавшись, просто падает куда-то вниз сердце вместе со всем арсеналом из рук лейтенанта. Ребёнка на месте нет.— Полковник?.. Клаус!