Эпилог. Часть первая. Границы черного цвета (1/1)

We danced in the snow of a crystal DecemberIn the dying of our souls our bodies were the only answerIAMX?— AvalanchesРано или поздно все платят по заслугам. Жизнь расставляет всё по своим местам. Сначала может казаться, что итог мрачен и несправедлив, но со временем приходит понимание: всё так, как должно быть. Когда после шторма песчаный берег покрыт ошметками водорослей и обломками давно потерянных вещей, это неизбежно. Понятие правильного всегда относительно. Понятие плохого и хорошего?— испокон веков размыто.Встреча со старым врагом неизбежна, так он решил для самого себя. Он должен его увидеть: не попытаться каким-то образом отомстить, а просто посмотреть ему в глаза. Не на поле боя и не в суде, а там, где не будет лишних наблюдателей и никто не посмеет вмешаться. Чон Хосоку не нужна смерть Чон Хончоля, ему нужно его раскаяние. Если оно, конечно, возможно.По решению судебно-психиатрической экспертизы Чон Хончоль был направлен в психиатрический стационар с интенсивным наблюдением, ибо было признано, что по психическому состоянию и характеру совершенных им преступлений он представляет собой особую опасность для общества. Он требует постоянного контроля. В таких стационарах больные находятся под охраной круглосуточно, в условиях, которые должны исключить возможность совершения ими нового преступления.Нужное место находится в отдалении от города, пребывая в некоторой изоляции от внешнего мира. Проделав нелегкий путь, чтобы наконец оказаться там, Хосок видит перед собой массивное пятиэтажное здание из белого кирпича, окруженное просторным двором и многочисленными зелеными насаждениями. Вся территория ограждена металлическим забором. От вида этого места по спине проходит холодок.О его визите сюда сообщили заранее. Хосок показывает свое полицейское удостоверение и ждет в приемной всего несколько минут, чтобы к нему спустился заведующий стационаром. Это невысокий крепкий мужчина с полностью седыми волосами, на вид ему уже давно за пятьдесят. Однако взгляд его тверд и уверен. Этим местом он руководит достойно.—?Добрый день, доктор Ли,?— Хосок приветствует его вежливым кивком. —?Мне нужно лично увидеть одного из ваших пациентов. Его зовут Чон Хончоль.—?Наслышан об этом деле и о вас в частности, капитан Чон,?— так же сдержанно отвечает ему доктор. —?Мы уже подготовили его для вашей встречи. Идите за мной.Чон Хосок специально приехал сюда в самой обычной, непримечательной одежде, но капитана в нем отныне видят всегда. Это невозможно скрыть. Они направляются к большой белой лестнице, чтобы подняться на пятый этаж. Лишь фрагментами, но Хосок видит открытые коридоры других этажей, залитые приглушенным светом. Санитары ходят от палаты к палате, тщательно следя за пациентами.—?Мы держим его отдельно от остальных,?— ровным голосом начинает доктор, когда они доходят до нужного этажа. —?Он полностью изолирован, живет в одиночной звуконепроницаемой палате, в которой лишь одно маленькое окошко. Мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы он больше не совершил преступления и не выбрался на свободу.—?Я первый его посетитель? —?зачем-то интересуется Хосок.—?Да. Насколько мне известно, у него не осталось никаких родственников. Приходить к нему некому, и, наверное, это только к лучшему.На это Хосок уже ничего не отвечает. Они подходят к прочной стальной двери, около которой стоит безэмоциональный санитар. Хосок замечает, что у двери нет ручки, а после доктор достает её из большого кармана своего белого халата и таким образом отворяет. Внутри находятся еще два санитара, которые стоят по обе стороны от сидящего за столом Чон Хончоля. Он меланхолично рассматривает оббитые серые стены этой тесной душной комнаты и не проявляет никакой реакции на приход новых людей. Хосок, в отличие от медперсонала, ему совершенно не верит.—?Это вынужденные меры предосторожности, капитан Чон,?— вновь обращается к нему доктор, а Хосок не может не заметить, как губы Хончоля дрогнули. Он всё прекрасно слышит и понимает. —?Мы дали ему двойную дозу успокоительного, поэтому он должен быть спокойным и покладистым. Во всяком случае, он не оказывал никакого сопротивления, когда мы вели его сюда.—?Вы можете оставить нас наедине? —?в его голосе невольно звучит сталь.Доктор заметно тушуется и сомневается, тщательно обдумывая решение. Это риск и нарушение правил, но ведь и ситуацию не назовешь обычной.—?Не больше десяти минут. Санитары будут стоять прямо за дверью и следить за временем.Когда тяжелый замок щелкает у него за спиной, Хосок садится за прямоугольный деревянный стол, аккурат напротив Хончоля. Тот смотрит на него расфокусированным пустым взглядом. Ни его лицо, ни его глаза ничего не выражают. На нем затертая смирительная рубашка, черные волосы взлохмачены и неухожены. На вид он кажется каноническим сумасшедшим, запертым в психлечебнице на пожизненный срок.—?Я знал, что ты придешь,?— говорит он первым. В его монотонном голосе не слышится никаких эмоций, и здесь уже не так легко понять, делает ли он это нарочно, либо в нем действительно больше не осталось ничего живого. —?Капитан Чон Хосок. Поздравляю.В его голосе нет былого яда. Это могло бы сбить с толку любого, кроме Хосока. С ответом ему приходится несколько помедлить.—?Оно того стоило?Они оба понимают, что имеется в виду. И оба думают, подбирая слова, хотя ответить должен только один.—?Это единственное убийство, о котором я сожалею.Приходится сделать глубокий вдох, чтобы удержать над собой контроль. Другого ответа не стоило ожидать. Даже если и нет, любые слова возымели бы тот же эффект. Потому что они ничего не могут исправить.—?Если ты хотел это услышать, то пожалуйста. Но разве это имеет значение? Тебе может от этого стать легче, Чон Хосок?Нет, и он даже не собирался себя обманывать. Но он здесь. И он слышит то, что слышит. Он не заставляет ничего говорить. Если это исповедь, то она полностью добровольна.—?Когда я вошел в ваш дом, она очень испугалась. Я видел, как она дрожала. Она пыталась отговорить меня и плакала. Мне показалось, что за тебя она боялась больше, чем за себя.Молчание затягивается не меньше, чем на минуту, и в пределах десяти им данных, это значительно. Хосок до последнего не теряет свое лицо. Такого он себе никогда не позволит.—?Тебе станет легче, если ты убьешь меня?Вопрос, который обязан был прозвучать. Вопрос, ради которого на самом деле состоялась их встреча. Ответ на него дан давно, но лишь сейчас будет озвучен:—?Нет, не станет. Живи дальше. Ты наказан достаточно.Хосок не смеет сомневаться в своих словах. То, что он здесь видит, лишь тому подтверждение. Если ад на земле существует, то он находится в этом месте.—?Знаешь, если бы сейчас я хотел причинить кому-то вред, всё равно не смог бы. Они делают свое дело виртуозно.Хосок не может не согласиться.—?Теперь у тебя впереди целая вечность. Расходуй время с умом.Хончоль смеется, тихо и недолго. Это первые эмоции, которые он показывает в этой комнате.—?Скажи мне еще, Чон Хосок. Скажи, где тот парень, который прострелил мне оба плеча? Который уничтожил всё самое важное для меня. Что с ним? Я даже не успел рассмотреть его лицо, что за жалость.Правду будет получить не так легко.—?Собираешься отомстить и ему? —?в голосе Хосока нет ни намека на шутку. Он знает, что от сидящего напротив человека можно ожидать всего. Но следующий ответ удивляет:—?Нет, я больше никому не собираюсь мстить. Даже таким, как я, порой нужен отдых.Хосок не ведется на возможную провокацию.—?Он там, где должен быть. Это всё, что тебе нужно знать.Хончоль беспристрастно пожимает плечами, чем снова удивляет.—?Я не верю в проклятия и жизнь после смерти, но если что-то такое всё-таки существует, я уверен, что он будет вариться со мной в одном котле. А пока?— пусть живет. Так, как живу я.Глубоко в душе Хосок понимает то, что говорит этот убийца. Понимает как никто другой.У них остается чуть больше минуты.—?Передашь ему привет от меня?—?Обязательно.Никто из них на самом деле не шутит.Хончоль оглядывает стены комнаты так, как делал в самом начале их встречи. Он понимает, что она подошла к концу.—?Спасибо за визит, капитан Чон Хосок. Серые стены куда интереснее белых.Покидая это место, Хосок чувствует, что с его плеч упал огромный камень. Но на этом его путешествие не заканчивается: он твердо решил, что должен увидеть еще одного падшего, человека, у которого нет надежды на светлое будущее. Эта мысль посетила Хосока давно, когда он только его увидел, но она показалась ему абсурдом. Пак Чимин скрывал свое истинное лицо до последней секунды.Хосок выделяет ровно два дня на эти поездки и твердо решает больше к этому не возвращаться. Эти визиты?— первые и последние.Тюрьма Тэджон выглядит устрашающе. Длинные двухэтажные корпусы из красного камня, черные крыши и маленькие окна с железными решетками. Даже издалека чувствуется глубокая мрачная атмосфера, от этого места веет безысходностью и холодом. Здесь не хотел бы оказаться никто, однако заключенных тут хватает. Закон суров, но он закон.О своем прибытии сюда Хосок тоже сообщил заранее и договорился с администрацией о возможности организовать свидание с одним из их заключенных, который приговорен к пожизненному заключению. Перед встречей с Чон Хончолем присутствовало волнение, которое до конца побороть не удалось. Это вполне ожидаемо и закономерно. Сейчас же волнения нет. Перед встречей с Пак Чимином Хосок не испытывает никаких эмоций, лишь чувство долга.Пока его ведут до нужной комнаты сквозь длинный коридор, по обе стороны мелькают пустые камеры?— заключенные не бездельничают, работают в цехах и зарабатывают деньги, которые могут после потратить не нехитрые блага вроде дополнительной порции еды, сигарет или предметов личной гигиены. Некогда нанесшие ущерб, теперь они пытаются приносить обществу благо.В этот раз происходит наоборот: сначала в комнату для свиданий заходит Хосок, а потом туда приводят Чимина. На его тонких запястьях тяжелые стальные наручники. Он будто тень прошлого себя.—?У вас есть полчаса, капитан Чон. Стража останется за дверью.В этот раз всё гораздо легче. Перед ним человек, которого он, думал, однажды знал. Хосок никогда не питал к нему симпатии, но и ненависти не испытывал тоже.Невысокий, заметно отощавший и спавший с лица, Чимин делает несколько нетвердых шагов, чтобы сесть за стол лицом к лицу со старшим. Тюремная униформа цвета хаки вместе с синим, короткий ежик черных волос и затравленный взгляд. Кроме заключения в тяжелых условиях и одиночной камеры, Чимин продолжает морально себя истязать. Его былая красота растаяла в мгновение ока.—?Ты теперь будто совсем другой человек, хён,?— его голос осип, а кожа побледнела, потому что он слишком мало дышит свежим воздухом. Время прогулок ограничено, а для пожизненно заключенных его еще меньше. За ними следят куда строже и пытаются перевоспитать, исправить. Чимин тому не препятствует.—?Все мы теперь другие,?— многозначительно отвечает Хосок. Подбирать слова почему-то трудно.—?Зачем ты здесь? —?нет, Чимин не огорчен и не смущен его приходом. Он просто не ожидал.—?Вчера я видел Чон Хончоля,?— не видит смысла скрывать старший,?— сегодня пришел к тебе. В чем-то вы с ним похожи: не цените ничего, пока всего не лишитесь.Чимин опускает взгляд в металлическую поверхность стола и кусает губы. Его душевные терзания, мгновенно отражающиеся на лице, могли бы вызвать сочувствие, но впредь Хосок себе такого не позволит. Он принял решение оставаться беспристрастным до конца.—?Я сожалею о содеянном и встречаю свое наказание добровольно. У меня теперь достаточно времени, чтобы всё переосмыслить.Хосок тяжело вздыхает, на миг прикрывая глаза и устало массируя переносицу. Эти два дня оказались тяжелее, чем он рассчитывал.—?Ты прекрасно знаешь кодекс, ты знаешь все законы и все лазейки. Шанс есть даже у тебя.Короткий смешок младшего больше похож на задушенный всхлип.—?Я знаю. Если буду себя хорошо вести, смогу выйти уже через десять лет. Если, конечно, выдержу здесь столько.Может, другой на его месте смог бы, но Хосок не испытывает никакой радости от услышанного.—?Ким Намджуна ждет та же участь.Чимин кивает. Он видел его однажды и не решился подойти, в очередной раз изощренно себя наказывая. Им лучше не искать точек столкновения.—?Ты отлично сыграл свою роль, Чимин. Теперь сумей за это ответить.Всё, что имело смысл, уже сказано. У них еще осталось время, но это ни к чему. Хосок со скрипом отодвигает свой стул и встает с места. Прощание будет легким.—?Подожди, хён,?— младший суетится, вновь употребляя это ныне неуместное обращение, и протягивает ему аккуратно свернутый маленький белый лист. Письмо. —?Пожалуйста, передай это Чонгуку. Моя последняя просьба. Я не хочу, чтобы оно проходило здесь цензуру и шло через почту. Это слишком личное и важное. Пожалуйста, просто отдай это ему в руки,?— в голосе Чимина нескрываемая мольба и очевидное волнение. Похоже, это письмо действительно много для него значит.—?Хорошо, я выполню твою просьбу. Прощай.Увидев в глазах напротив бесконечную благодарность и слепое повиновение судьбе, Хосок покидает это проклятое место. Больше его ничего не отягощает. Теперь он по-настоящему свободен.Дома его преданно ждут, но он вынужден задержаться. Лучше покончить со всем сегодня и навсегда забыть. Отпустить. Ведь он только начал жить дальше. Сдаваться он не собирается.Даже прибыв в участок по темноте, он не опаздывает. Каждый день допоздна там остается человек, который отныне живет лишь работой. Он молод, но уже не наивен. Определенные события заставили его сильно измениться. К лучшему или нет, покажет только время. А пока что Чон Чонгук не дает себе никаких поблажек и день за днем возвращается домой лишь для того, чтобы обессилено упасть на кровать и забыться крепким сном, больше не видя сновидений.—?Добрый вечер, Чонгук,?— Хосок заходит к нему после тихого стука и смотрит почти что с отеческой добротой. —?Так много работать уже опасно для здоровья, не находишь? —?нет, он не отговаривает и не отчитывает, просто сам знает, каково это.—?Капитан! —?младший тут же подхватывается с места. —?Простите, не ожидал вас здесь увидеть в такое время.—?Всё в порядке, не нервничай так,?— голос старшего звучит мягко и спокойно. —?Я пришел к тебе вовсе не по работе. Тебе просили кое-что передать.Чонгук смотрит с непониманием, когда ему протягивают маленький сверток. Однако он очень быстро догадывается и мрачнеет на глазах.—?Вы видели их всех? Всех троих?Хосок тут же меняется в лице, из просто уставшего становясь напряженным. Нет, он не злится. Он просто пытается не вспоминать плохое. Ведь есть человек, куда худший, нежели сам Чон Хончоль.—?Всех, кроме бывшего капитана. Я предпочитаю думать, что никогда его не знал. Глупо, но временами помогает.Чонгук заторможено кивает и с волнением смотрит на маленький бумажный квадратик у себя в руках. Письмо кажется крошечным, но страшно представить, как много можно в него вместить. Много того, что просто не может не принести боль.—?Мне кажется, тебе лучше прочесть его дома,?— участливо дает совет Хосок. —?Вернись туда в целости, ладно? —?он легко сжимает плечо младшего на прощание, выражая поддержку. Чонгук не решает сомневаться в его словах.До своей квартиры он добирается в рекордные сроки, потому что отчаянно торопится открыть полученное послание. Или всё же боится? Когда он опускается на диван в гостиной и вновь держит письмо в руках, с трепетом сжимая пальцами бумажный квадратик, ему становится по-настоящему страшно. Там может быть что угодно. Там может быть то, что он не хочет слышать и не хочет знать. Он этого не узнает, пока не развернет этот несчастный лист.Чтобы полностью собраться с силами, требуется несколько долгих минут.?Здравствуй, Чонгук. Прости, что беспокою и вновь напоминаю о себе. Ты наверняка не хочешь обо мне даже слышать, я понимаю. Но я не могу с тобой не попрощаться. Пусть это будет моей последней радостью, можно? Мне очень жаль, что правда раскрылась таким образом. Я совершал ужасные поступки и совершенно не думал о последствиях, не осознавал, что это может навредить кому-то, кто мне дорог. Ведь у меня и не было таких людей. Я всю жизнь жил только ради самого себя и ни о чем не беспокоился. Сейчас же я смотрю на мир другими глазами. Я никогда не хотел причинить тебе боль, поверь мне. Но у меня не получилось воплотить это желание в жизнь, потому что я одумался слишком поздно. Если бы не всё это, у меня мог быть шанс быть с тобой. Мог ведь, правда? Это было бы то, о чем можно только мечтать?— быть с таким человеком, как ты. Ты невероятный, Чонгук. Я ненавижу себя за то, что сам всё разрушил. Я буду корить себя вечно. Если бы не ты, я бы никогда не осознал свои ошибки. Я бы не смог остановиться. Жить без цели?— гиблое дело. Пожалуйста, ни за что не погуби себя. Я уверен, что тебя ждет большое будущее и однажды ты станешь великим человеком. Я буду этому безмерно рад. Если ты будешь счастлив, то мне больше нечего просить. Просто будь, пожалуйста. Я хотел бы увидеть тебя еще раз, хотя бы на мгновение, но знаю, что не достоин такой роскоши. Прости меня, если сможешь. Я больше никогда не посмею тебя потревожить. Но прежде скажу последнее: знай, что ты спас одну заблудшую душу. Твоя чистота неземная. Ты?— мессия, Чонгук.Навеки, Чимин?Крошечный аккуратный почерк, покрывающий лист от начала до конца. Чернила местами плывут, потому что на письмо капает соленая влага. Чонгуку в этот момент хочется просто исчезнуть. Чем он так прогневил небеса? Если на них всё-таки кто-то есть, он очень жесток. Чонгук позволяет отчаянью захватить себя и сбивается со счета времени.Он по-прежнему живет один и в ближайшие годы менять эту константу не собирается. Цель в жизни у него есть, и погубить себя он никому не позволит. Чонгук дает себе клятву, что эти слезы будут последними. Завтра он сожжет это письмо, а пепел соберет в кучу и бросит к мусору. Не будет помпезных ритуалов, вроде развеивания его по ветру. Чон Чонгук выбросит Пак Чимина из своей головы раз и навсегда.Ночь темна и длинна. Всё тело пробирает нечеловеческий холод. Чонгуку нужно срочно согреться. Чонгуку срочно нужен Шиён, который всегда прибегает по первому его зову. Никто никого не использует. Они нуждаются друг в друге в равной степени.Шиён придет всегда, независимо от дня недели и времени суток.—?Как всегда не можешь без меня, да, малыш? —?он всегда делает вид, что провоцирует, но слова остаются лишь словами. Между ними ничего не было и не может быть. Шиён банально забывает временами выходить из своей роли, не больше.Чонгук затаскивает гогочущего на пороге стервеца внутрь квартиры с особым напором. Ему хочется забыться как можно скорее и больше не слышать этого смеха. Чонгук любит Шиёна, когда тот молчит или спит под боком, опаляя жаром своего тела. Они прежде пообещали никогда не переступать грань. Они вместе, пока друг другу не принадлежат.—?Болтай меньше и делай больше, Шиён-а.Шиён обожает, когда его называют ласково. Он похож на довольного урчащего кота и перестает выпускать когти. В его животрепещущее тепло хочется завернуться.—?Если только ты просишь.Ночь проходит бесследно, тонет в литрах алкоголя и пьяном шуме. Они засыпают на не раздвинутом диване в неудобных позах, забывая обо всем на свете и полностью отключаясь. Боль притупляется, разочарование кажется минимальным.Ложь, всё это ложь. Чонгук всегда будет это знать. Он обещает, что подобный раз, как и слёзы, тоже был последним.Лишь утро имеет смысл. Просветление приходит медленно и болезненно, впиваясь в беззащитную плоть невидимыми иглами. Они победили: прозренье прогоняет тьму, а боль может быть священна. Не сбиться с пути?— единственное важное.Солнце светит чрезмерно ярко, заставляет прийти в себя быстрее, разливая свой свет щедро и настойчиво. Чонгук встает первым и не тормошит Шиёна, всё еще крепко спящего, и первым направляясь в ванную. Они встречаются уже на кухне, заспанные и потрепанные, но явно сбросившие с плеч немалый груз. Чонгук никогда не спрашивает Шиёна о причинах, хоть и зная, что они у него есть точно. О причинах и мотивах они не говорят из давно установленного принципа.—?К сожалению, сегодня остался только кофе. Постоянно забываю зайти в магазин.Чонгук забывает не только это, он не помнит, когда в последний раз нормально заботился о себе. Шиён это видит, но не решается сказать. Он не настолько глуп, чтобы не понять: Чонгук намеренно подводит себя к грани. Пора остановиться, сделать передышку, оглянуться. Мир так и продолжит вертеться, но нельзя так себя обесценивать. В большом механизме важна каждая деталь.—?Пройдет время, и ты обязательно сможешь полюбить вновь. Пожалуйста, Чонгук, прекрати так над собой издеваться,?— Шиён наблюдает это саморазрушение уже несколько месяцев и не может достучаться. Не так сложно сложить в уме два плюс два и догадаться, почему Чонгук так себя ведет. Он не говорит ничего, потому что здесь не нужны слова. Он еще слишком молод.—?Это всё теперь в прошлом,?— говорит он сухо, но твердо. —?Я скоро получу повышение, мой труд не оказался напрасным. Это то, к чему я стремлюсь и ставлю превыше всего. Всё остальное второстепенно.Шиён смотрит на него пытливо и долго, до тех пор, пока Чонгук не встречается с ним взглядом и не заставляет поверить. Шиён сдается: в Чонгуке нельзя сомневаться. Если он сказал, так оно и будет. Зона риска миновала, грядет твердое постоянство. Это то, почему он так им восхищается.—?Знаешь, я принял это решение недавно, но больше в нем не сомневаюсь,?— Шиён дает ответное обещание. —?Всегда можно попытаться изменить свою жизнь к лучшему. Частично так и случилось, когда я познакомился с тобой. Осталось главное: бросить то, чем я зарабатывал всю жизнь. И я сделаю это. Стану нормальным, полноценным человеком. Этого решения не было бы, если бы я не встретил тебя. Ты мессия, Чонгук.После этих слов он заходится в истеричном смехе, потому что просто не верит, что так бывает.—?Черт, да вам стоило познакомиться!Шиён его по-настоящему пугается. Минутой спустя?— боится за него.Заканчивается всё тем, что буря стихает, так и не набрав полной силы. Ей больше не позволят вырваться наружу. Оковы их крепки.—?Лучше бы я был самым обычным и ничего для вас не значил.Чонгук делает с письмом то, что и задумал, после того как провожает Шиёна до двери. Он ему на самом деле благодарен, потому что ближе него сейчас нет никого. Позже?— будет обязательно. Неизвестно, как долго они еще продержатся, но это не имеет значения. Всё главное для них обоих остается впереди. Его нужно дождаться и суметь заметить среди тысячи миражей и иллюзий, выделить и сохранить.Они обещают друг другу, что обязательно смогут.