Соизволение. 1 (1/1)

Мы с Майклом вошли в мой номер, где каким-то волшебным образом всё выглядело нетронутым: постель была идеально заправлена, никакие вещи не валялись, и только в ванной горел свет. Я не мог придумать хоть один способ убрать тут всё, переодеться, уехать в Делавер и вернуться обратно в Льюис за полчаса — это было физически невозможно, только если, конечно же, у Хелен не было телепорта. — Может, ты всё-таки объяснишь мне, что произошло? — Фасс говорил мягко, но очень требовательно. Я слышал в его голосе, что он крайне обеспокоен моим поведением, но я сам не знал, что произошло, поэтому как я мог ему что-то объяснить? — Понимаешь, после того, как ты отвёз меня сюда, я встретил Хелен… думал, что встретил. Я был уверен, что она здесь, что она каким-то образом вернулась раньше меня, понимаешь? — я знал, что для него это звучит как полнейший бред.— Погоди… — он замолчал на несколько секунд, прижав палец между бровей, — в смысле я отвёз тебя сюда? Ты о чём?А теперь, дорогой друг, представь мою реакцию. Как я мог хоть что-то пытаться объяснить человеку, который опровергает все мои воспоминания? — Ну, я напивался в баре, но ты вовремя остановил меня и отвёз в отель, сюда. Что тебя смущает? — Том… — он обессиленно вздохнул, — да, ты напивался в баре, и да, я беспокоился, но я тебя не останавливал и никуда не отвозил. — Ты шутишь? — с надеждой переспросил я, хотя заранее знал, что ему не до шуток. — Ты сидел один и потом резко сорвался куда-то, вышел на улицу, я побежал за тобой, но ты уже залез в такси. Я ещё удивился, что ты был крайне аккуратен в движениях для человека, пьяного в дерьмо.Я посмотрел ему в глаза и увидел там столько беспомощности. Он явно был напуган, не знал, что со мной делать, ведь такое моё поведение могло бы быть очень опасным. — И давно ты пьёшь? — спросил он тихо, но довольно жёстко.— Да я очень редко выпиваю, Майкл, не подумай! За эту неделю впервые, — пусть, пусть это звучало как наглое враньё, но а что я ещё мог сказать?— Тогда ты крайне "везучий". Словил "белку", хотя пьёшь редко. Такого же не было раньше? И тут я задумался. А было ли это впервые? Нет, я сейчас не про перебор с алкоголем. Впервые ли я видел то, чего не было на самом деле? — Вроде нет, но… скажи мне, ты видел мелкую в прошлый четверг вечером? — Хмм… нет, но она была с Кеном: они зачем-то ездили в аэропорт.— Как долго их не было? — я чувствовал, как моё сердце начинает биться быстрее и громче, сигнализируя о выбросе немалой дозы адреналина в кровь. — Да вот как в два часа дня уехали, так и до самой ночи почти не возвращались вроде. Я упал на кровать и закрыл глаза. Нет, нет, нет, нет, так не могло быть. Это всё не могло быть правдой, ведь… ведь я видел её! И не только видел. Я же до сих пор помню вкус её губ, я же… чёрт. Я же столько раз мысленно обвинял её в том, как отвратительно она себя вела, какие мысли в голове держала, но ведь это был я, моё подсознание сыграло со мной злую шутку, но ведь моё подсознание напрямую зависит от меня, моих мыслей и желаний… Ты представляешь, каким монстром я начал себя чувствовать? — Майк?— А?— Это было впервые. Думаю, больше не повторится, — соврал я, не задумываясь. Он не должен был ничего заподозрить.***Всю ночь я боролся с бессонницей и уснул лишь под утро, а потому, когда я открыл глаза, было уже далеко за полдень. На диване тихо сидела Хелен и рылась в своем телефоне. Как только она заметила, что я проснулся, мгновенно кинула телефон и подскочила ко мне. Она явно выглядела невыспавшейся: маленькое личико немного опухло, глаза казались сонными, а на голове красовался потрёпанный пучок из волос, всё ещё не освободившихся от конфети. — Том? — тихонько позвала она, чтобы удостовериться, что я не сплю. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, — без промедления ответил я обеспокоенному ребёнку. — Ты уверен? Выглядишь паршиво, если честно, — она приложила ладошку к моему лбу, и по всему моему телу разлилось приятное тепло. — Ты вчера так напугал меня.Она заботилась обо мне. Как же это было трогательно и приятно. Нет, ты просто не представляешь! Перестав мысленно очернять её, я почувствовал, что она сущий ангел, а её искренняя забота только усилила это чувство. Я был готов на руках её носить. — Спасибо, — улыбнувшись, ответил я. — Поверь, сейчас уже всё хорошо. Кстати, извини, что испортил тебе праздник. Девочка пожала плечами, ничего не говоря. Похоже, я действительно расстроил её вчера — ещё бы! Я бы тоже обиделся, если бы какой-то пьяный мужик, называющий себя моим опекуном, испортил мне шестнадцатилетие. Хорошо хоть, что она не американка, а то всю жизнь бы ненавидела меня. Пока я всё ещё не мог выползти из постели, Хелен подошла к окну, чтобы раздвинуть плотные шторы. Яркий свет резко ворвался в помещение, подсвечивая мелкие частицы пыли в воздухе и прозрачные волосинки на руках девочки. Вот сейчас женщины, да и многие мужчины ведут тотальную борьбу с волосами, стремясь к идеально гладкой, будто бы детской коже, но видели бы они, как очарователен этот пушок, покрывающий её кожу! Её мягкие волосы на голове под яркими лучами света казались такими же мягкими, отчего я ненамеренно засмотрелся на неё, не замечая солнце, явно раздражающее глаза. — Я не обижаюсь за ту выходку, если ты это хотел знать, — спокойно произнесла Тейнт, повернувшись ко мне лицом, после чего я тут же отвёл глаза. — Точно? — переспросил я, чувствуя подвох. — Я не обижена за это, Том, — выдохнула она, — но обижена за то, что ты не рассказываешь мне, что с тобой происходит. Мы же договорились быть искренними друг с другом. Что? Ну вот что, ты думаешь, я должен был ей ответить? Ложь уже начинала входить в привычку, ведь я же не мог сказать ей правду — я бы напугал бедного ребёнка до ужаса и, может, даже схлопотал бы неприятностей с правоохранительными органами. Был бы невероятно громкий скандал, а я всё-таки дорожил своей кристально-чистой репутацией, не говоря уже о том, что чувства Хелен тут стояли на первом месте. Мне нравилось считать это ложью во спасение. — А что я тебе не рассказал? — я притворился идиотом, не понимающим, о чём речь.— Не морочь мне голову, — грустно выдохнув, сказала Хелен. — Люди просто так не напиваются в зюзю на празднике.Меня отчитывала моя же "дочь" — смешно, не правда ли? Девочка действительно была возмущена, хоть и не показывала это в полной мере. Она всё ещё пыталась всегда держать эмоции под контролем, хоть в этом и не было надобности — видимо, таково было её воспитание. Однако, я никак не мог придумать, что бы ответить ей, чтобы моя ложь была не такой явной. — Я… не думаю, что ты хотела бы это услышать, — да, вот так вот в последний раз я постарался отмазаться от ответа.— Но всё же я внимательно слушаю, — она встала рядом со мной, будто вдавливая меня взглядом в пол. Вот тут идеально подошло бы выражение "встала над душой".— Если ты так хочешь знать, то я просто очень устал, — я столкнулся с её взглядом, требующим продолжения, и всё-таки решился, — и сейчас чувствую себя крайне одиноко. Вот знаешь, я люблю свою работу, буквально дышу ею. Даже можно сказать, что я женат на своей работе. И… я всегда верил, что у нас счастливый "брак", но всё-таки она не единственное, что мне требуется в жизни, но больше никого она не позволяет подпустить ко мне достаточно близко. Понимаешь, о чём я? Хелен стояла как вкопанная, не моргала, не произносила ни слова — она просто стояла и смотрела на меня своими большими глазами. Я уже даже пожалел, что решил сказать именно это. Было ли это ложью? Как ни странно, но нет. Всё было не так критично, но именно это я ощущал последние года два. Да, я соврал в том, что выдал это за причину моего вчерашнего загула, но в целом я был довольно честен с ней. Я точно не знаю, сколько прошло времени: может, минута, а может, и все десять, но всё это время девочка так и не отрывала от меня взгляда, а я в свою очередь от неё, чтобы не упустить момент, когда она, наконец, выйдет из ступора. Я заметил, как в такой тишине болезненно громко тикают часы, будто разрезая воздух звуковыми волнами. Это было дополнительной причиной для повышения моего сердечного ритма и, похоже, давления, так как венка на виске значительно набухла. Не нарушая тишину, Хелен сделала пару шагов ко мне и крепко обняла меня за шею, уткнувшись щекой мне в плечо. Она просто молчала, похлопывая меня по спине, но а что ещё могла сделать такая юная особа, пытаясь успокоить взрослого? Что она могла сказать, услышав такие слова? Правильно, ничего. Она слегка отстранилась от меня, посмотрела мне прямо в глаза и сказала:— Нам обоим сейчас очень одиноко, но мы справимся, Том, мы справимся, — я чувствовал, с какой болью она это говорит, как искренни её простые слова. Видимо, от переживания у неё пересохли губы и на автомате она облизнула их, даже, наверное, не заметив этого действия. Знаешь, о чём я подумал в этот момент? О том, что чертовски хочу поцеловать эти губы, эти немного обветренные яркие губы, которые так непозволительно близко находились. Захотелось зацеловать эти губы до синяков, смять эти льняные волосы на затылке, вдохнуть её запах в лёгкие и… утихомирить свою чертову фантазию. Я стыдливо опустил глаза, а девочка отпустила руки и, извинившись, побежала отвечать на срочное смс. Нет, со мной действительно творилось что-то не то. Как, скажи мне, в моей голове могла родиться такая идиотская, такая ужасная идея? Каждый раз, когда та, ненастоящая Хелен лезла ко мне с поцелуями, я всячески пытался избежать этого, прервать её, но сейчас... сейчас сам мечтал коснуться губ, но уже настоящей девчонки, которая даже и представить себе не могла, что возможно поцеловать такого старика, как я. Я никогда не был религиозным человеком, но в тот момент я подумал, а не отправиться ли мне на исповедь. Внутри меня, похоже, поселился какой-то демон, толкающий меня на подобные гнусности. А может, я просто не хотел признавать, что я сам был тем злодеем, сыграть которого даже мне было бы не по зубам.