Прилог. 4.1 (1/1)

*Tamaryn – Violet's in a Pool*— Мне страшно, Томас, — Хелен резко подняла на меня глаза, блестящие от подступивших слёз.Я был совершенно потерян, не знал, что сказать, как вести себя — как успокоить её. Я не знаю, сколько точно пробыл в таком ступоре, глядя ей в глаза и сражаясь с подступающим чувством паники. — Я… я не понимаю, Хелен, — заикаясь, я что-то выдавил из себя, но, пожалуй, лучше бы я молчал.В следующую секунду в комнате стало светло, будто днём, а девочка мгновенно подскочила с кресла и вцепилась в меня. Комната снова погрузилась во мрак, освещаемая лишь одной настольной лампой, но Хелен так и не разрывала мёртвую хватку объятий, тихонько всхлипывая, уткнувшись лицом мне в солнечное сплетение. Я снова потерялся, не зная, как поступить, куда деть руки, в конце концов, ведь с ней всё было непросто, с ней никогда нельзя было вести себя по привычным схемам. Решив, что хуже уже не будет, я постарался как можно аккуратнее обнять это трясущееся тело. Было совершенно очевидно, что она уже абсолютно не контролировала себя и все эмоции, льющиеся через край, но мне было не понятно, как до последнего она держалась, как дождалась, пока я открою дверь, пущу её. Честно говоря, я никогда не видел кого-либо настолько испуганного. Знаешь, это был один из тех неловких моментов, когда ты просто бездейственно стоишь, наблюдая, как происходит что-то, требующее вмешательства, а в голове пролетают сотни мыслей, хоть как-то разбавляющих твоё замороженное состояние. Я попытался представить, сколько слёз может выплакать человек за раз, а также сколько влаги может впитать тонкий пуловер. Я пытался представить, как долго будут проходить синяки на спине от таких объятий.В тот момент, когда я вспомнил, что это может быть паническая атака, но я не помню, что нужно делать в таких случаях, я и сам начал немного паниковать; руки девочки, видимо устав, обмякли и безжизненно повисли, едва зацепившись за меня. Признаюсь, я всегда боялся женских слёз, потому что никогда не знал, что с ними делать, поэтому так не хотел видеть лицо юной коллеги, но всё же встал перед ней на колени, придерживая её за плечи, не позволяя упасть. Зрелище оказалось не таким отвратительным и пугающим, как я ожидал, но всё же опухшие красные глаза и лицо, дрожащий подбородок заставили меня мысленно вздрогнуть. — Тише…тише… — повторял я словно мантру, вытирая слёзы с испуганного лица. — Гроза только за окном, а здесь мы в безопасности. Ты ведь её так испугалась, глупенькая? Кажется, своей репликой я сделал только хуже, потому что лицо искривилось, запустив очередную порцию рыданий:— Просто я тут с-совсем од-д-дна, — всхлипывая, прошептала Хелен, поразив меня этим признанием. Неужели наша взрослая и независимая девочка не такая уж и независимая? Объявшие мою шею руки послужили тому доказательством. — Здесь нет никого, кого бы я знала, кому могла бы доверять…— Ну а про меня ты забыла? Мы же договорились, что на это время я тебе и за папу, и за маму, и за плюшевую игрушку, — я улыбнулся ей в волосы, успокаивающее поглаживая по затылку. — Очень оно вам надо… да ещё и эта гроза, — немного успокаиваясь, побормотала она.— И давно ты боишься грозы? — попытался я отвлечь её внимание. — Ну, — она хлюпнула носом, — вам не п-понять. Вы же ни-никогда не с-стояли в грозу п-п-посреди грязного ра-размокшего п-поля? Вашу с-собаку же н-никогда не уб-бивало м-молнией на в-ваших г-г-глазах? А р-рядом никого н-не было. С-совсем. Я д-десять километров ш-шла с её телом на р-руках вдоль дороги. Ну в-вот кому я здесь это расскажу?— Ох, — я тяжело выдохнул, не зная, что ответить. Я действительно не ожидал, что она не просто так боится грозы. — Ну, например, ты сейчас рассказала это мне, а ты говоришь некому.— Ну, это экстренный с-случай. С вами н-нельзя допускать такую ф-фривольность. — Почему же это? — я улыбнулся ей и поднял бровь, стараясь перевести разговор на более весёлый лад. — Ладно, погоди — тебе нужно попить. Я сейчас что-нибудь придумаю. Войдя в ванную и включив воду, я устало облокотился на раковину. Нет, общение с этой девчонкой всё-таки невыносимо выматывало меня. При ней я пытался делать вид, что держу ситуацию под контролем, что она абсолютно не раздражает меня всеми этими закидонами, но тогда, пока я был один, за спасающей меня от неминуемого нервного срыва дверью, я мог снять маску. Вот знаешь, меня давно интересовало, почему терпение всегда заканчивается в самый неподходящий момент. Вот даже тогда: я спокойно выносил её все эти недели, но именно в тот момент, когда она действительно нуждалась во мне, когда я, как нормальный человек, должен был быть с ней рядом, помогать, именно в этот момент я почувствовал, что уже на грани. Я глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз, прежде чем налить воды в стакан и открыть дверь. Хелен тихо сидела на краешке кровати, не поднимая глаз. Я уже натянул прежнюю заботливую мину, вспомнил, что действительно хочу ей помочь. Несколько секунд я стоял прямо перед ней со стаканом в руке, пока она не заметила этого и, так и не поднимая глаз, не взяла его, громко шмыгнув носом. Очевидно она стеснялась своего положения. Наверняка она уже в большей степени успокоилась и осознала, что, по её меркам, ведёт себя непозволительно непрофессионально. А в моей голове боролись два человека: один сочувствовал ей, а второй — тихонько злорадствовал, глядя на сконфуженного ребенка. В ту секунду я был эдаким неопределившихся негодяем, но чуть позже я отбросил всё злорадство и присел рядом с Хелен. — Я вам мешаю? — неуверенно подала голос она, отчего я чуть не поперхнулся.— С чего это ты взяла? — не стал скрывать я своих эмоций.— Уже поздно — вы наверняка хотите спать, а я не даю вам этого сделать, — она смотрела куда-то вниз, на пальцы своих ног, прячущиеся за зелеными берцами. — Нет, ничуть не мешаешь. Я даже не думал ещё о сне, — тут же соврал я, даже не задумываясь. — Ну я действительно могу уйти, так что не лукавьте, — она наконец-то подняла лицо, но всё ещё не решаясь посмотреть мне в глаза.— Давай так: я тебя не держу, так что если я тебе больше не нужен и ты уже хочешь уйти, то иди, но если хочешь остаться… тебе решать, что делать, — я громко выдохнул, уже даже не надеясь, что она уйдет или останется, ибо уже успокоился сам, выплеснул долю нервозности и был готов дальше строить из себя доброго папочку.— Я… точно могу остаться? — наши взгляды наконец-то столкнулись, я улыбнулся и кивнул ей. — Хорошо… просто я… вы… вы нужен мне сейчас, Том. Хватит уже делать вид, что я вынуждена с вами общаться, что не хочу этого. Хватит! Я думала, так будет лучше для вас, что так мы избежим некоторых проблем во время съёмок, но я ошибалась. Заботясь о вас, я создала вам другие проблемы, да и саму себя поставила в очень глупое положение… В тот момент я абсолютно потерял способность говорить. Всё. Ступор. Понимаешь? Будто в голове всё наконец-то встало на места, но от перегрузки она взорвалась. Девочка смотрела прямо мне в глаза, дожидаясь моей реакции, но я ничего не мог из себя выдавить. Я сам не понимал, что чувствую по этому поводу. Спустя целую вечность, я обнял её, шепнув банальное теперь-всё-будет-хорошо, и поцеловал в макушку. Какое нелепое клише. Но девочку это успокоило, а следовательно и меня. Я не мог понять, думаю ли я о чем-либо или в голове была полнейшая пустота, постепенно заполняющаяся стуком дождя по железному подоконнику и раздражающим тиканьем часов. Уткнувшись лицом в мою грудь, Хелен размеренно дышала, не издавая ни единого звука, её маленькое горячее тельце распространяло приятное тепло по моему боку, и, казалось бы, всё встало на свои места. В тот момент я наконец-то почувствовал неразрывную связь с ней, но никак не мог определиться, кем она приходилась. Сестрой или дочерью? Может, другом? Нет, определенно это было чем-то большим, отличающимся от дружбы. — Мне нравится запах вашего дезодоранта, — прервала мои мысли девочка, буквально вытащив свой нос из моей подмышки. Нет, ну ты когда-нибудь слышал более смущающий комплимент? Я даже представить себе не могу, как выглядело моё выражение лица в тот момент. — Эм-м… спасибо, — я не знал, как ещё можно было отреагировать. Было действительно неловко. — Он пахнет вкуснее, чем ваш парфюм, — тихонько усмехнулась она. Нет, ну какова засранка! Я засмеялся и потрепал её по голове.— Всё уже хорошо? — я наклонился, чтобы заглянуть ей в глаза. — Пожалуй, можно сказать, что да. Мне больше не страшно, — она пожала плечами и улыбнулась мне. Я кивнул. Мне было нечего сказать, но я был рад. Не дождавшись моей реплики, Хелен всё-таки продолжила: — Я понимаю, что и так отняла слишком много вашего времени, но вы не возражаете, если я останусь ещё ненадолго? — Оставайся, сколько пожелаешь. Чувствуй себя как дома. Если что, я посплю на диване, — я улыбнулся ребёнку и пошёл за телефоном, чтобы наконец ответить на проигнорированные сообщения. Пока девочка устраивалась поудобнее, я провалился в мягкое кресло и с ужасом осознавал, скольким людям мне нужно перезвонить. Я так и не позвонил матери, которой обещал отзвонить после посадки самолета, поэтому поспешил выйти в коридор. Часа полтора спустя, я наконец разобрался со всеми звонками, выпил стакан тёмного пива в баре на первом этаже и вернулся в номер. К этому моменту Хелен уже видела десятый сон, уткнувшись лицом в мою книгу. Сначала я подумал, что ей завтра достанется, если напускает на страницы слюни, но потом вспомнил, что сегодня ей уже досталось, да и она на самом деле была не так плоха, как хотела до этого казаться. Меня почему-то умилило это зрелище настолько, что даже не захотелось ворчать, что из-за нее придется спать на диване. Стрелка часов показывала уже далеко за полночь, да и меня самого стало клонить в сон, поэтому я аккуратно снял с Хелен ботинки, словно тряпичную куклу, переложил её головой на подушку и укрыл одеялом. Кинув на диван вторую подушку и плед из шкафа, я попытался устроиться поудобнее, но ноги всё равно упорно не хотели помещаться. Подогнув колени, я всё-таки перестал ворочаться и закрыл глаза.— Том? — я услышал тихий голос в кромешной темноте.— Да?— Спасибо.