I (1/1)

Девушка смотрела на него, с улыбкой поправляя свои блондинистые кудри. Ее черные глазки сверкали, она смеялась на каждое его слово. А как же, парень, с которым она говорила, был Эмануэль, юноша двадцати лет, которого знал весь город.Чистокровные итальянцы обычно имели жесткие темные волосы, были низки и имели неприятные писклявые голоса?— а он был похож на ангела. Его прямые русые волосы были опрятно зачесаны, карие глаза пронизывали насквозь, и ему стоило лишь улыбнуться, как все девушки вокруг просто не могли скрыть своего румянца. Он имел необычный характер?— стеснительный, вечно чуть смущенный вид придавал его образу еще больше прелести.По желанию, он мог бы поиметь любую девушку, которую только пожелал… До девятнадцати лет он имел интрижки, часто ходил налево, еще чаще менял девушек, не раз уводил женщин у других. Эма был полностью доволен своей жизнью, пока один человек не открыл ему нечто, что нравилось ему намного больше, чем постоянные беспорядочные связи.***Трость просвистела в воздухе, оставляя красную дорожку на щеке парня, заставляя невольно отклониться.—?Раздевайся.Древко вновь со звуком пронеслось в воздухе, на этот раз, оставляя отметину на шее Эмануэля. Парень прекрасно знал, что этот смычок был старый и непригодный для использования, поэтому Джек так небрежно с ним управлялся. Виолончелиста больше волновало состояние инструмента, чем здоровье юноши. —?Я сказал?— раздевайся! —?брюнет яростно сверкнул светло-карими глазами. На его лбу залегла морщинка, выказывающая недовольство.Он был ниже Эмы почти на голову, но кого это волновало? Ведь доминантом оставался он, чьи руки так нежно прикасались к деревянному покрытию инструмента, и так безжалостно карали юношу уже который раз.Эмануэль познакомился с Джеком около года назад, и с первой встречи не смог выбросить из головы его сконцентрированное лицо, напряженные уголки губ, подрагивающие плечи и ловкие пальцы, которыми он сжимал смычок, водя им по струнам виолончели. Сразу было понятно?— этот мужчина всей душой и телом принадлежал музыке и своему инструменту. Эма остался в немом ступоре от безмятежности и бесстрастности Джека, именно таким он казался на первый взгляд. Играя, он собирал очень большую толпу из зрителей на дороге, привлекая внимания намного больше, чем другие уличные артисты.Весь вечер после знакомства, Эмануэль гадал, разъярится ли Джек, если он внезапно потрогает его неаккуратно бритую бороду? Ответ на свои вопросы он узнал той же ночью. Нет, виолончелист не разъярился… Он пришел просто в дикую ярость от жеста, одной пощечиной приземляя парня на колени перед собой. Гордость Эмы заставила его моментально подняться и попытаться ответит обидчику, но ловким движением Джек захватил его горло пальцами, сжимая до потемнения в глазах… Той ночью он доказал свою силу и могущество. —?Раздевайся, блять,?— резкий удар под колени заставил Эму упасть ему в ноги, он уже не помнил, сколько раз это повторялось. —?Раздень,?— юнец криво усмехнулся, сквозь боль, которая разбегалась от колена по всей ноге.Он прекрасно знал, что будет наказан за свою наглость, но внутри юноша просто горел желанием получить свою долю жестокости от Джека, ведь они уже около месяца не виделись…Прут смычка грубо воткнулся ему в плоть, между ключицей и шеей?— Джек в ярости метнул его под себя, прямо туда, где находился парень. Юноша же жаждал большего, и демонстративно растянулся на полу, закладывая руки за голову и улыбаясь как довольный кот. Мужчина целую минуту разглядывал злобным взглядом лежащую тушу и внезапно в его глазах мелькнула искра, и он начал ворошить свои и без того растрепанные темно-каштановые волосы. Эмануэль просто наслаждался этим видом снизу. Ему доставлял удовольствия тот факт, что мужчина показывал свой больной садистский характер только ему.Его мечтания были прерваны грубым пинком под ребра?— боль заставила юношу издать неоднозначный звук. Джек спустился на колено рядом с распластанным по полу гостиной телом, и со всей нежностью этой планеты провел теплой ладонью против роста русых волос. От этого жеста у Эмы захватило дыхание, ведь мужчина почти никогда не проявлял к нему нежности наедине.Но как только пальцы Виолончелиста сжались в кулак на затылке парня, зажимая при этом и волосы, стало понятно, что это лишь способ усмирить пылкого и дерзкого Эмануэля. Секундой позже Джек шагал вон из гостиной своей квартиры, а за ним по полу волочился, брыкаясь и кривясь Эма, повторяя неудачные попытки высвободить свои волосы из руки брюнета. Он, несомненно, любил наблюдать за яростью Джека, но его болевой порок был не настолько высок, дабы беззвучно выносить все пытки.Прибыв на кухню, мужчина швырнул извивающегося юношу на край стола, а сам с невозмутимым видом полез в один из ящичков. Всего пару мгновений понадобилось Эмануэлю, что бы прийти в себя и оказаться вновь на ногах. Скрытое отчаяние толкнуло его на необдуманное действие, жест, за который он точно получит. Парень прильнул к спине Джека грудью, обхватывая плечи и с огромнейшим удовольствием устраиваясь подбородком на его макушку. Он казался таким хрупким и миниатюрным на первый взгляд, не смотря на попытку казаться брутальнее, отрастив бороду. Последствия не заставили себя ждать. —?Выблядок! —?на голову Эмы обрушилось блюдо, и, разбившись, посыпалось дождем на пол. —?Твою мать! —?парню невольно пришлось отклониться, ухватившись за ушибленное место.Две пары карих глаз встретились, и по холодному взгляду Джека, юноше тут же стало понятно, что это было далеко не все. По его лбу бежала тонкая алая струйка, но от этого взгляд Виолончелиста ничуть не смягчался, а наоборот?— становился жестче и ледянее.Резкое, но не лишенное грации движение, и его короткие ногти вцепились в гладкие скулы Эмы, заставляя его вновь спускаться на колени перед его мощью. Юнец даже не заметил, когда Джиакомо успел вынуть свой кожаный ремень из брюк, и так же упустил мгновенье, когда он затянулся вокруг его шеи. До Эмануэля дошло, что его душат, только когда он посмотрел снизу вверх на лицо Джека.О, это лицо… Полное сладостного удовольствие от того, что он делал, зверского возбуждения и ужасающего экстаза. Было сложно поверить, что столь спокойная внешняя оболочка у музыканта пропадала, стоило им остаться наедине… Его возбуждало то, что его издевки терпел другой человек.Губ Эмануэля коснулось что-то теплое. Юноша прекрасно знал, чего ждет Джек, ему даже не нужно было смотреть в его горящие животными инстинктами глаза. Но он не изменил свою ориентацию с начала общения с мужчиной. Он давал ему делать с собой что угодно, избивать, закрывать надолго в кладовке, оставлять без еды и воды, но Джек сталкивался с сопротивлением лишь, когда насилие становилось сексуального характера. Это его выбешивало еще сильнее и заставляло жестокость его действий повышаться в сотни раз.Эма сдерживался до тех пор, пока вовсе не смог больше дышать. В глазах темнело, а рот непроизвольно распахнулся, с громким хрипом затягивая воздух. Мужчина не заставил себя ждать, его причинное место тут же заполнило ротовую полость юноши. Парень попытался дернуться, но ладонь, которая всего-то полчаса назад так нежно провела по его волосам, забористо сжала его затылок, пропихивая орган еще глубже в глотку.Русый знал, продолжи он сопротивляться, Виолончелист мог бы попросту задушить его, прежде чем он придет в себя. Юноше пришлось повиноваться Джеку, хотя в глазах уже потемнело от нехватки кислорода.Мужчина оперся бедром на край стола, задавая идеальный для себя ритм, и не замечая того, что с силой закушенная губа треснула. Эма потерянно цеплялся ватными руками за его колени и лодыжки, что еще больше возбуждало Виолончелиста, заставляя еще сильнее сжимать волосы на затылке юноши. Половой орган непривычно ныл, и просил меньше дикости и больше ласки, но волны удовольствия, накрывающие Джека, не становились от этого менее мощными.Плавно хватка на ремне чуть ослабла, позволяя взгляду Эмануэля проясниться?— а зря. Он резко напрягся, и начал задевать плоть зубами, с тяжестью вбирая даже до половины. Джек раздраженно цокнул языком, но затягивать вновь ремень не стал?— уже начинал приходить в себя. А юноша все также боялся быть сильно покалеченным, поэтому хоть и через чувство омерзение, которое его накрывало с головой, он пытался доставить удовольствие Джеку. Вскоре его попытки увенчались успехом?— дыхание мужчины стало более тяжелым, да и ремень почти выпал из рук. Он даже почти не давил на затылок Эмы, а лишь с силой сжимал его пряди пальцами.Парень позволил себе на секунду выпустить член, шумно втягивая в себя воздух, но Виолончелист открыл до того момента закрытые глаза, бросая нахмуренный и недовольный взгляд вниз, и юноше снова пришлось обхватить его губами. Как бы Эмануэль не сопротивлялся, Джек все равно всегда получал то, чего хотел, и поделать с этим ничего нельзя. Юноша даже не замечал, что старался втягивать именно настолько глубоко, насколько Джек мог переносить, не меняя физиономии. Чуть превысишь?— и его лицо взрывалось в массе эмоций, которые он так не любил показывать окружающим. Эма вдруг понял, что мужчина уже подошел к своему пределу.Его лицо было искривлено, губы поджаты, глаза зажмурены, а дрожь всего тела можно было почувствовать даже подушечками пальцев. Это была ослепительная вспышка для обоих?— Джек резко обмяк, позволив себе тихий стон, а Эмануэль с еле слышным скулежом отпрянул в сторону, наконец, освободившись от рук тирана.