на 360 (часть 2) (1/1)
Темно. То есть, слишком светло, настолько, что в глазах темнеет от яркого света и ты не сразу начинаешь различать предметы вокруг себя. На фоне окна из темноты начала вырисовываться фигура. Человек с ходом времени превращался в мужчину. Сидящего. Руки были заломаны за голову, он уткнулся подбородком в подоконник и молчал. Вокруг было тихо. Тихо и чисто. И только запах выдавал в этом помещении всё ту же больницу. А жалко, что не рай, подумал Ник. Было бы неплохо. Но потом он вспомнил, что такой, как он, там не нужен, и выбросил из головы этучушь. Интересно, кто сидит у окна? Глупо надеяться, двух чудес не бывает, значит, это не Паша. Тогда кто? Валентин Сергеевич? Нет, он полнее и ниже ростом. Хотя, с чего он вообще решил, что этот человек пришёл к нему? Ник попробовал оглядеться, о, а это не его палата, тут он один. Интересно. Всё чудатистее и чудатистее, как сказала одна Алиса. Окликать его не хотелось, и Ник просто закашлялся. Человек у окна отреагировал не сразу, он убрал руки от головы и прислушался. Он что, дурак? Нику пришлось повозиться на кровати, чтобы он (наконец-то!) подорвался со стула и его можно было разглядеть. Ой, так это же...ну, как его?- Очнулся? Вот и славно! Парень, ты не кот случаем?- Кот, - ответил Ник.
- Оно и видно. У тебя, выходит, ещё пара жизней в запасе? Но ты их если и решишь потратить так же бездарно, как те две, делай это в какой-нибудь другой больнице, идёт?- Идёт, - усмехнулся Коля.- Вот и правильно, а то некоторые предлагали тебе и руки загипсовать, от греха подальше!- Оу, это было бы феерично! Я почти за! Я был бы... гипс-меном! Насаждал бы добро и справедливость... блин, покурить бы...- Куришь?- Редко.- Хочешь?- Спрашиваешь!- Нельзя. Кости срастаться дольше будут.
- Сволочь! - Ник отвернулся к стенке. Вот козёл. Что он тут вообще делает? Работы у него нет, что ли? Ещё и дразнится.Между тем, желание покурить не проходило, наоборот, пальцы вспомнили ощущение фильтра, нос щекотал воображаемый запах дыма. Ну почему не сломать было руку? Рёбра на худой конец!Фак, каким дерьмом ему нужно было быть в прошлойжизни, чтобы сейчас терпеть всё это.
И курить тут нельзя. Совсем. Да, ведь это хорошая больница.Лад стал приходить раз в неделю. Точного времени не было, собственно, как и дня. Он просто приходил, сидел у окна, иногда они перекидывались парой фраз, или вместе слушали музыку, пока Ник отвечал на письма.
Сначала не хотелось, ведь работа напоминала о Паше, потом втянулся, привык, даже проверил личную почту. Девочки из отдела отправили туда нечто приторно-неадекватное, с кучей сердечек и мишек, за которыми почти не видно было пожеланий скорейшего выздоровления. Обычно Ник удалял этот бред, или же вовсе не обращал на него внимания. Сегодня он почему-то отправил им ?спасибо?. Подумал, и добавил смайлик. Потом решил убрать, не то решат, что его почту сломали или же он сошёл с ума.Реабилитация проходило хорошо, лечащий врач сказал, что ЕСЛИ Ник будет хорошо себя вести, возможно, выпишут пораньше. Сейчас ему было всё равно, какая разница, где будет Ник, если для Паши его больше нет.
Зачем он тогда вскрыл вены? Просто так. Просто потому что ему было скучно, просто потому, что была ночьи нечем было себя занять, да и не спалось. И, да, точно, потому что мозгразрывался от мысли, что ОН больше не придёт. Иногда хотелось открыть логи их переписки, перечитать и нареветься, потом — удалить всё, чтобы ничего не напоминало, потом — сорваться и позвонить, хотелось делать хоть что-то, лишь бы чем-то занять пустоту внутри себя.Самоубийство — не выход, он это понял. Он и тогда это понимал, просто накатило. Приходилось заново привыкать к одиночеству, рассчитывать только на себя, никому не верить.
Конечно, был ещё Лад, но Нику он не был нужен. Лад был мебелью, рутиной, приблудным соседским котом, которого даже никто не прикармливал. В конце концов, для Ладомира он был всего лишь очередным пациентом, по своей неизлечимой дурости так надолго задержавшимся на больничной койке.Поэтому сейчас нужно было выбираться самому. Встать на ноги, в прямом и переносном. Ни от кого не зависеть, ни от кого не ждать помощи. Ник осознал, как он размяк за недели, проведённые в этой больнице. Сам того не замечая, он привык к десяткам совершенно чужих ему людей. Это ощущение было для него ново, он ещё не знал, как на него реагировать. И Лад. Ника вводило в ступор его желание проводить время именно в этой палате, у этого окна. Ник продолжал жить в одиночном боксе, его лечащий врач боялся, что попытка суицида была спровоцирована окружающими людьми, от которых парень хотел сбежать, пациент и не собирался развенчивать этот миф, так было удобнее всем.Ник погряз в работе, письма сыпались тоннами, ему казалось, что он разгребает авгиевы конюшни и что, пока он был тут, там, в офисе, никто и не думал работать. Хотя он знал, что это неправда.
Дни перетекали один в другой, он всё увереннее ощущал себя в вертикальном положении, сняли гипс с одной ноги, стало легче. Теперь ему разрешали прогуливаться по коридору. Лад часто приходил на помощь, часто — это раза два-три в неделю. Нику сказали, что скоро, через месяц-другой, его выпишут, что на нём, как на собаке и про рубашку, и про девять жизней и про что-то такое же пословочно-поговорное и потому пошлое, что не хотелось слушать. Но он был благодарен этим простым и участливым людям, которые без взяток и коньяка делали то, что должны. Правда, насчёт коньяка он был не уверен.
И всё же в Ладе было то, что цепляло, что выделяло его среди десятков прочих. Он не раздражал, он всегда понимал, будто знал, когда он был не нужен. Его даже можно было назвать интеллигентом, но интеллигентность его была... нет, не мещанская, но провинциальная, конечно, в лучшем смысле этого слова. Лад действительно умел заполнять собой пространство и при этом не мешать Нику существовать, и тот считал это явным достоинством. Лад ни за что и никогда не заменил бы Пашу, тут не стоило и надеяться.Ник и не собирался его кем-то заменить, это как деталь конструктора такой формы, вместо которой, как ни крути, ничего не подойдёт, и лучше оставить всё как есть, чем искать ей замену.Паштет всё ещё был где-то под кожей, где-то внутри, он врос в Колино сознание и выгнать его оттуда насильно было невозможно, он сам это прекрасно понимал.
Ежевечерний ритуал, телефон, почта, аська. Привычную там пустоту иногда вытесняли пожелание скорее поправляться редких онлайн-друзей и коллег.Паша молчал, он словно ангел, которому нужно было не спасти Ника, а аккуратно перенести в безопасное место, с чем он прекрасно справился. Нику в голову пришла мысль, простая, и тем более она от этого казалась чудовищной. Он горько ухмыльнулся, убрал ноут в тумбочку, лёг спать.