на 360 (часть 1) (1/1)

Так, давай начистоту, подумал Ник. Так не бывает. Не бывает, чтобы в интернете находились люди, настолько близкие тебе по духу , да ещё и живущие с тобой в одном городе, не бывает, чтобы они, как смена караула, приходили к тебе в больницу по часам, мотались на другой конец города за твоими вещами в твою квартиру, они не решают вопросы с документами, лечением, а твой лечащий врач не общается с ними чаще, чем с тобой, и не бывает, чтобы натурал простил гею его любовь и стал его другом.

Ник выгнулся на постели и завыл, хотелось вскочить, бежать, босиком бежать по этому холодному мокрому грязному питерскому снегу, хотелось вырваться из этого окна, во дворы, на улицы, площади, куда угодно, лишь бы отсюда! Он бы заплакал, но слёз, чёрт их дери, не было, была ярость, тоска и ещё что-то, дикое, почти первобытное, а вот слёз не было. Ник прислушался к себе. Это был страх. Страх, что его опять бросили, страх, что ты никому не нужен. Он посмотрел на потолок, проехавшая за окном машина ненадолго осветила его фарами дальнего, потом снова стало темно. Приёмные часы давно закончились, телефон молчал, аська, почта, социальные сети, всё! Всё это — бесполезные изобретения нашего века, а, может, прошлого, для того, чтобы спрятаться от своего одиночества, от своей никчёмности. Приподнялся, посмотрел на гипс. Обещают, что скоро поставят на ноги, что через полгода будет ?как новенький?, но никто не говорит, что делать эти полгода. Сейчас он позавидовал тем, кто в коме, себе самому, пока не проснулся; те, кто спит, не видят ни жалости, ни сострадания, не знают доброты и тепла, не привязываются, не ждут.

Ник устал ждать. Ник стал слишком взрослым, почти старым,дряхлым. Каждая ночь приравнивалась к вечности, с тех пор, как Паша перестал приходить. Сколько времени прошло? Ник не помнил. Ник врал, он знал и дни,и часы, но был сам себе противен из-за этого. Он стал тряпкой, глупой девочкой со щенячьей любовью, в нём ничего не осталось от той шикарной Ники, которую он сочинил, которой он дал жизнь. Теперь он её ненавидел, она подарила Пашу и сама же его отняла.

Ник был жалок. Он казался себе таковым. Что остаётся? В горле пересохло, он потянулся за чашкой, уронил, кажется, разбился, плевать. Скоро и так должны прийти, тут хорошая больница...Звать никого не хотелось, хотелось просто побыть одному. Самое последнее, о чём он сейчас мечтал, чтобы кто-то увидел его в этом состоянии, это уж точно. Ник привстал, забавно, часть с ручкой оказалась целой, он дотянулся, поднял её, повертел в руке. Казалось, что это уже не чашка, а какой-то новый, совершенно отличный от неё предмет. Он провёл пальцем по краю, острый, порезался. По привычке, как ребёнок, облизал палец. Забавно, каким бы отбросом ты себя не чувствовал, кровь остаётся на вкус всё той же. Эта мысль немного развеселила его. Он снова посмотрел в окно, на телефон, проверил почту, вскрыл вены.