Дезертир (1/1)

На карте аккуратными тонкими линиями были прочерчены схемы обороны и нападения. Обычно ее хозяин мог часами стоять, наблюдая, как под пунктирами рвется на части очередная страна. Но сейчас герр Людвиг был в недостаточно спокойном состоянии. Того и гляди, рука в черной перчатке с обрезанными пальцами ударит, прорывая тонкую бумагу. Его союзник и друг еще два дня назад не вернулся с вверенной ему территории с докладом. В первый день Людвиг не беспокоился. Учитывая характер Венециано, он вполне мог сбежать. В прошлый раз он чуть было не наладил массовое производство белых флагов... Но когда беглеца не нашли и на второй день, мысли Дойцу метались от "найдут – убью" до "хоть бы нашли уже". – Капитан, вот.. – солдат был молод и явно не привычен к подобным ситуациям – хныкающий дезертир, суровый и крайне озадаченный чем – то командир, что не находил себе места, а теперь...а теперь стоит быстро ретироваться. Первейшее правило солдата – не находиться пред взором начальства слишком долго.

Италия топтался на месте, прижимая к груди рюкзак с оторванными лямками. Выглядел он растрёпанным, впрочем, как и всегда, и виноватым, что тоже было довольно часто. Один рукав рубашки висел буквально на нитках. Тяжело это дело – дезертирство. Затратное. – Дойцу?Герр Людвиг перевёл холодный взгляд на вошедшее под конвоем "вот". Смерил его пристальным взглядом сверху вниз, еще больше выделяя разницу в восемь сантиметров роста, которые сейчас казались чуть ли не метрами. Тяжелым шагом приблизился к мальчишке. И широко размахнувшись, влепил беглецу крепкую пощечину, лишь в последний момент разжав кулак. Иначе освещать бы Италии свой путь внушительным фонарем.–Donnerwetter! Ты вообще соображаешь, что делаешь?!Италия отлетел на пару шагов назад и упал, рассеяно прижимая руку к щеке. Он широко распахнул и без того огромные глаза, в которых уже плескались слезы, хотя сам итальянец не до конца понял суть ситуации. – Германия? – Венециано отнял руку от лица, поднимая растерянный взгляд на немца, что возвышался над ним молчаливой глыбой.– Ты меня..ударил?Германии хватило одного шага, чтобы снова подойти к лежащему на полу Италии. Сильной рукой он крепко ухватил мальчика за отворот рубашки и без малейшего усилия поставил на ноги.–Да.–отрывисто бросил он, отворачиваясь от готового разрыдаться Венециано. И процедил сквозь зубы, не оборачиваясь.–Два дня потрачены на твои поиски.Венециано не нужно было много времени на подготовку – он уже вытирал слезы рукавом, ощупывая саднящую скулу. – Ну и чтоооо? –Задержана крайне выгодная операция. Только потому, что нельзя было уходить. Большая часть нашего штаба была уверена в твоей гибели. Меньшая–в том, что ты заслуживаешь трибунала.–бесцветные фразы произносились таким тоном, что вбивались прямо в мозг.Венециано поднял голову и ощутимо задумался – а какая же часть штаба – Германия? Наверно, большая. Волновался, понятное дело. Но Венециано не мог так просто бросить все, ну и войной заняться. Есть куда более важные вещи, но об этом Людвигу лучше не говорить. Ведь ещё раз врежет, с него станется. Нервный он, операция вон какая – то, серьёзная. Италия сделал один робкий шаг вперёд, а потом подошёл к Германии и обнял его, стараясь не заглядывать в холодные глаза цвета отполированной стали. – Ну...надо было. – Венециано рассеяно дёрнул плечом и оставшаяся в живых лямка рюкзака не выдержала. На пол посыпались отдельные страницы, и целые журналы, которые Италия тут же бросился подбирать.–Надо было?! – Германия, сначала было положивший ладонь на плечо неисправимого дезертира, отстранил его, и заставил заглянуть себе в глаза, жестко удерживая рукой подбородок – не отвернуться, только зажмуриться оставалось.–Надо?! – Италия дернулся, видимо, не выдержав давления. И Людвиг потрясенно округлил глаза. Фотографии и рисунки на листах были смутно знакомы. Согнутая в колене нога преградила путь рванувшемуся к своему сокровищу Венециано. А те журналы, которые мальчишка успел собрать, были с легкостью отобраны. Ариец открыл один, затем второй. Светлая бровь уверенно ползла вверх.–Италия. Это. Что. Такое? – Журналы. – с готовностью пояснил Италия. Он явно был рад, что сможет ответить хоть на какой –то вопрос Германии. И точно был рад тому, что он его больше не держит, уж больно тяжёлый взгляд был у командира. Таким только гвозди заколачивай. Кстати, о гвоздях, надо рамку для картины сделать, старая пострадала от неудачного пенальти, но сейчас лучше Людвига не беспокоить по мелочам. Нет, сам Венециано это мелочью не считал, но Германия всегда был очень занят. Послу кружечки пива надо к нему подойти. –Я вижу, что не папирус. – Если Италия был счастлив, то Германия мрачнел на глазах. Он не любил, когда на его вопросы отвечали вот так. Вроде бы и правильно, но совершенно не по делу. Италию снова сгребли за шиворот и усадили на жесткий стул. Напротив него, выложив на обычно пустой стол собранное, стоял Германия, непреклонно скрестив руки на груди.–И что в них пишут хорошего? Откуда они у тебя? Куда ты их нес?Такое внимание Венециано явно льстило, но все же заставляло нервничать. К тому же, необычайное внимание Германии к своим кровным бумажкам было подозрительно. Он же их давно не пересматривает, так почему злиться? Может, обиделся? – Ну, это твои последние, с парнями. Я с парнями не люблю, да и жестковато. Мне нравится вот этот, с горничной, жаль, тот негр присоединился, без него было бы все куда романтичнее. А взял я их у тебя.Мне..ну,попросили. – Венециано впервые за эмоциональный монолог смутился.Худшие опасения Дойцу подтвердились. Он сначала надеялся, что Италия просто сгрёб первые попавшиеся журналы в рюкзак. Но к сожалению, он все – таки их смотрел и выбирал. Если бы Германия умел, он бы смутился. Но сейчас гораздо больше его занимал вопрос, кому он их тащил.–Попросили? – журнал полетел на стол, проехался по нему и шлёпнулся на пол. –Имена! Кто просил?! – каждое слово сопровождалось очередным ударом кулака о дерево, пока стол в очередной раз не хрустнул, и уголок не отлетел в сторону, ломаясь под рукой Германии. – Ты не...Не надо! – Италия намеревался было уберечь драгоценную ношу от уничтожения, но тут в нем проявился доселе отсутствующий инстинкт самосохранения и он остался сидеть на стуле. Вместо стола вполне могли оказаться его кости, уж больно страшным был сейчас Дойцу. – Н...не скажу. Это...нельзя сдавать! Нельзя! – несмотря на полную неспособность вести боевые действия, Италия все же имел какие – то понятия о чести. И снова собирался разрыдаться.Еще бы ему быть не страшным. Его обокрали. Вытащили на поверхность одну из самых оберегаемых тайн. Да еще и хотят передать кому – то. И кто хочет – то – дезертир! Был бы это кто –то другой – не миновать ему расстрела. Но напротив Дойцу все –таки сидел Италия. Друг.–Послушай...–Людвиг изо всех сил постарался, чтобы его голос звучал не очень жутко. Получилось плоховато.–Ты ведь должен понимать, что я все равно узнаю. И будет лучше, если от тебя.Италия явно проанализировал, если в его голове вообще была подобная функция, и решил. – Братик Франция. Только ты меня не выдавай. Я скажу, что сознался под пытками и все будет хорошо. – Италия повеселел и расслабился. Как всегда – ссутулился, принялся вертеть головой по сторонам. Затем протянул руку к валяющемуся журналу и принялся перелистывать его. – А на ужин я успел? Нет, конечно ваши сосиски – гадость полная, но я так давно не ел...Не злись, Дойцу, я тебе ещё порно куплю. Ты ведь не злишься, да? –Злюсь.–буркнул Германия, – В первую очередь на то, что ты влез в мои вещи. А с Францией я тебе общаться...–он чуть было не сказал "запрещаю", но вовремя понял, что запреты приведут к противоположному результату. Он все –таки имеет дело не с немцем, а с Италией. –Не советую, в общем. Он плохо на тебя влияет. Рано тебе еще подобное смотреть. И дай сюда, порежешься еще.–Людвиг отобрал сомнительное чтиво и постучал корешком о стол.–На ужин, допустим, еще успел. – Это отлично, хотя.. – Италия задумался, кусая ноготь большого пальца.– Хотя братик Франция ждет меня сегодня на ужин. Журналы, конечно, я не принесу, но он обещал открыть для меня бутылочку хорошего вина, вот. У него очень вкусное вино. – Италия не выглядел виноватым, он явно считал нормой исчезнуть куда –то, хоть на ночёвку к крайне развратному братцу, без доклада, суда и следствия. – Я к побудке вернусь, честно. –Что?–Дойцу прищурил серые глаза, уже не такие холодные, но все равно строгие.–Конечно, ты вернешься. Потому что я никуда тебя не отпускаю.–ладонь арийца легла на плечо Италии, придавливая уже порывавшегося встать и убежать куда глаза глядят, мальчишку к стулу. – Почему? – Италия обиженно надул губы, недоуменно глядя на Германию. – Ну что мне делать в лагере вечером? Скучно! А Франция к тому же и готовит хорошо. И очень приглашал. Я же не могу просто так взять и не прийти! Сбегу. – подытожил Италия, скрестив руки на груди. Алкоголь ему не продавали, так что единственной возможностью насладиться стойким цветочным букетом вин Франции было непосредственно получить бутылку из рук блондина. –Да уж, я вижу. Тебе скучно. И развлекаться ты решил по полной программе.–В голосе Германии появились угрожающие ноты. Он снова перевел взгляд на рюкзак с краю стола и недовольно покачал головой.–Можешь. Потому что я тебе приказал. А попытку бегства буду жестко пресекать. – Ты накажешь меня, своего друга? – Италия вскинул на Германию обиженный взгляд. – Но ты же не тупой солдафон, что только и умеет, как жрать картошку и смотреть всякие журнальчики, потому что на большее у тебя смелости не хватает, правда? – Италия явно кого – то цитировал. –И с Романо я тоже поговорю.–многообещающе проговорил Дойцу. Распоясались совсем, его Италии мозги пудрят, с пути сбивают. Смелости ему не хватает...–Это будет для твоего же блага. – Но я хочу, хочу, хочу пойти сегодня к Франции! – Ита –кун явно не мог подобрать весомых аргументов для того, чтоб высказать свою точку зрения, но упрямства ему было не занимать. – Я же оставлю тебе все журналы. Сам пойду, и сказал, что вернусь. – Венециано топнул ногой, рассерженно глядя на Германию. И как этот..картофельник не понимает простых и очевидных вещей? –А я не хочу.–Германия изо всех сил старался сохранять спокойствие.–Не хочу, чтобы ты вообще куда – то уходил, с ними или без них. Не доверяю я твоему Франции. И потом, ты уже исчез на целых два дня.–Дойцу не распространялся, но за Италию тогда он сильно волновался. Мало ли, что могло случится с Венециано... И неизвестно, что хуже–просто побег или побег с его ненормальными братцами. – Да, я исчез, а ты вместо того, чтоб мне обрадоваться, меня ударил. – Италия вспомнил неприятный инцидент и вновь прижал руку к щеке. Франция на него никогда даже голоса не поднимал. Венециано порывисто встал, опрокинув стул, схватил со стола первое попавшееся творение немецких издателей и, гордо дёрнув плечом, направился к выходу. Да что он понимает, у Венециано, может быть, здоровые потребности. Ну, в хорошей еде, вине и зрелищах, коих в Франции немерено.Германия перехватил беглеца на втором же шаге, крепко взяв за плечи. Ариец был на голову выше и в несколько раз сильнее, вырваться хрупкому Италии было практически невозможно.–Да, ударил. Был бы это кто – то другой, пощечиной бы не отделался. Я за тебя волновался, неразумное ты создание. И никуда ты не пойдешь, потому что я тебе так сказал. Будешь убегать–вообще свяжу. – Это запрещено Женевской конвенцией! – возмутился Италия. – Я имею право, да. – Италия снова отчаянно дёрнулся, но хватка Германии была известна всей Европе, и он замер. – Нельзя друзей бить и связывать, это не по правилам. Так может ты мне не друг вообще? – предложение завершилось новым всхлипом. Да, ему это никогда не надоедает. – Связывать ему хочется.. Пересмотрелся своих журнальчиков поганых! –Конвенцию твою... женевскую...–сквозь зубы прошипел Германия. Бумажка, диктующая, как ему поступать в той или иной ситуации, раздражала неимоверно. Ариец развернул хнычущего Италию, уже более мягко прижимая к себе. Впрочем, хватка не особенно ослабла.–Друг. И как твой друг, я должен предупредить твои ошибки. А про журналы это вообще клевета. Французская. Я их даже не смотрел. Почти. – Тогда почему у тебя их столько? – Италия обхватил мощный торс друга руками и зарылся носом в ткань рубашки. От Людвига все время пахло жаренным мясом и бумагами, такими хрупкими, что в пальцах расползаются. Карты. – Почему сразу–ошибки? Я уже взрослый, надо мной нет никакой страны, я самостоятельный. Разве я не имею права отдохнуть с братиком Францией? –Почему... Ну, как тебе объяснить... получилось так.–Был бы Дойцу нормальным человеком, можно было бы сказать, что он смутился. Даже глаза отвел в сторону, хотя Италия на него не смотрел.–Самостоятельный... Будешь продолжать в том же духе, придется тебя захватить.–в строгом голосе Германии проскользнула улыбка. – А было бы отлично. Ты бы вёл экономику, занимался всякими нудными вещами и привел бы Италию к расцвету, как при дедушке. Хотя…Романо не захочет с тобой объединиться. А если ты скажешь, что я тоже Германия, а значит, уничтожишь Италию? – Венециано поднял голову. – Но тебе все же эти картинки не нужны, раз ты их не смотришь? – в обычно наивном голосе все же проскользнули нотки коварства. подловить сурового Германию было очень приятно.–Это не значит, что я собрался раздавать их направо и налево. – отрезал Германия, и пояснил, – Есть такое понятие–протекторат. Ты так и останешься Италией, только за все твои действия буду отвечать я. Работать, заключать союзы и защищать, если кто –то на тебя нападет. А Романо тут будет совсем не при чем, если протекторат я оформлю только над тобой.–Ариец накрутил на палец торчащую прядку волос Венециано.– Слишком все гладко звучит. Да и как все отнесутся к тому, что ты этот…протекторат будешь самовольно учинять? Тебя и так считают коварным захватчиком, как я им рассказываю, что ты хороший, добрый, пускаешь меня к тебе в кровать, завязываешь шнурки и любишь собак. Братик Романо сердится на тебя, а братик Франция зовёт меня к себе. Ну что такого, что я постараюсь его переубедить, чтоб и он тебя любил? В неформальной обстановке, за бокалом вина. Можно ведь ради этого пожертвовать парой рисунков, а? –Пусть считают. Репутация коварного захватчика вредит только тому, кто действительно не может дать отпор. Ты меня таким считать не будешь, а остальные пусть съедят женевскую конвенцию.–Людвиг ухмыльнулся краем губ, представив эту живописную картину.–Парой рисунков... Слушай. А откуда вообще ты узнал, что они у меня есть?! Тоже Франция напел? – Н…нет. Я нашел. Сам. – Италия слегка смутился. Шарить по чужим вещам – нехорошо, но если вот так получилось, то вряд ли Людвиг будет ругать его. Он же понимает. – Франция говорил, что ты извращенец, но не говорил про то, где ты все это прячешь. Мне ведь тоже любопытно.Если Людвиг и понимал, то разве что одно–поздно уже читать лекцию о моральном облике Италии, который не просто нашел коллекцию "немецкого концептуального", но еще и ознакомится с содержимым успел.–Любопытно? Ну и как, удовлетворил любопытство? Все пересмотрел, или вопросы остались? – Остались. Какие извращенцы это смотрят? Хотя, учитывая то, что твоя коллекция постоянно пополняется, то такие есть. Но я тебя извращенцем не считаю, что бы не говорил братик Франция. Хорошо, если ты так настаиваешь, сегодня я останусь в лагере. Но завтра хотя бы можно куда – то пойти? –Сразу уже извращенцы. Ты, между прочим, тоже смотрел.–невозмутимо заметил Германия. Ему не нравилось, когда его называли извращенцем. И вовсе он не такой. И ничего подобного он не смотрит. Ну, почти. Но этого все равно не видит никто.–Вот это уже другой разговор. А завтра посмотрим, может и отпущу. – Ты же знаешь, если что – я сбегу. Вы, немцы, во всем хороши, да вот бегать не умеете совершенно. А тактическое отступление частенько гарант успешной битвы. А я не извращенец, это же не мои. Мне их даже не продадут. Ты отдыхай, я в дозоре постою. – Италия явно пытался загладить свою вину. Хотя её и не признавал. Вечно Германия по пустякам злится. Это же совсем мелочи. Каждый имеет право пойти в гости. особенно, когда ты итальянец, а там будут угощать вкусными пирожными и вином. –Зато мы предпочитаем предотвратить ваше излюбленное итальянское бегство.–Ладонь Людвига легла на голову Венециано, взъерошивая короткие рыжие волосы.–Именно поэтому я тебя не отпускаю далеко. В дозоре? А ты справишься? – Да что там справляться, я все знаю – сиди и врагов не пропускай! – Италия улыбнулся, зажмурившись, будто довольный кот. – И вообще, дедушка был сильным и могучим. И храбрым. Не мог же я ничего не унаследовать от дедушки, правда? Значит, я предположительно хороший боец. Не знаю, сражаться никогда не пробовал. Но я буду стараться! Ты спать ложись, ты волновался. И не дерись больше, хорошо?Дойцу сдержанно улыбнулся. Какой же Ита бывает наивным. Но ему и правда, нужно ощущать себя нужным. "Поставлю неподалеку еще пару своих ребят, присмотрят."–он кивнул собственным мыслям. –Конечно, именно поэтому я тебя и тренирую. Будешь меня слушать–дорастешь до сильной и независимой страны. – А все говорят, что Германию лучше не слушать, что он хочет подмять под себя все страны и лишить их собственной воли. Но ты не такой, правда. – Италия снова порывисто сжал Людвига в объятиях и вылетел из палатки, явно намереваясь терпеть все тяготы и лишения воинской службы где – нибудь под деревом у костра. Костра, на котором готовиться паста, естественно.Герр Людвиг усмехнулся, глядя вслед умчавшемуся Венециано. "Если вам будут говорить про меня гадости–верьте каждому слову". Его амбиции завоевателя были весьма и весьма обширны. Вот только на Италию они точно не распространялись. Еще, наверное, на Японию... Но о нем слишком мало знал даже союзник. Всех остальных он с удовольствием бы увидел своими подчиненными.

Ариец склонился над картой. Теперь можно было спокойно обдумать новый план.