1. Кибитка кочевая (1/1)

Представьте себе прерию. И зной. Да такой, что его буквально ощущаешь на своих губах, даже просто читая эти строки.Да и само небо?— голубое, раскидистое, бесконечное?— казалось невероятно засушливым. Солнце жарило поистине безжалостно.Словно золотая вуаль сухой земли, витали в воздухе клубы пыли, поднимаемые табором кале, направляющимся в Лос-Анжелес из Монтеррея.Две лошади неторопливо шли по дороге, везя за собой старую кибитку (вторую с ?головы?). Тучный цыган, правивший ею, потёр над верхней губой, сплюнул через зубы куда-то в сторону. Затем оглянулся назад, в глубину повозки: среди дырявых тюков с убранными вещами табора сидело пять человек. Одна девушка?— с двумя длинными косами, перехваченными пёстрой косынкой?— явно дремала, откинув голову, две других и один цыган играли в кости. А другой полулежал у самого края с открытым пологом. Правая его нога лениво свисала. Сам молодой кочевник играл что-то ?дорожное?, что скрашивало их неблизкий путь. Хорош собой, чего и говорить… Природа наградила его красивым сочетанием чёрных волос и лазоревых глаз.Пузатый возница, снова воззрившись на пыльную дорогу, крикнул через плечо:—?Эээй, Рауль, а спой-ка что-нибудь повеселее! Ты всегда хорошо умел петь.Одна из цыганок, с пышными медно-рыжими, мелко вьющимися волосами лениво ухмыльнулась и бросила:—?А ведь верно, повесели душу, а то этот Лос-Анжелес, мать его, я думаю ещё не скоро.Музыкант поднял дырявую шляпу с глаз на лоб и, легко и обаятельно улыбнувшись, ответил:—?Таккара, фу, как грубо… Мы едем в приличный город, а ты так выражаешься…Цыганка неудачно бросила кубики, сквозь зубы крепко выразилась и пробормотала:—?Аристократ, тоже мне…Последний хмыкнул и громко спросил кучера:—?Лосарильо, так что спеть?—?Спой ту, что про дорогу… Ты пел её в Абрантиш.Певец обратил свои лазоревые глаза к небу, словно о чём-то задумавшись, и легко тронул струны неожиданно изящными пальцами.—?Спою другую… Помните, мы проезжали по каким-то варварским землям? Эхх, звучи, моя гитара, плачь, моя гитара…И он затянул песню:Под копытом пыль клубится,Несет шальную кобылицу.За ней конь лихой задорныйМолодой черноголовый!Ай-нэ-нэ-нэ ай-нэ-нэ-нэ Молодой черноголовый…Заколдует, зачарует,Волю вольную забудет!Ведь в мечтах его шальнаяКобылица вороная!Ай-нэ-нэ-нэ ай-нэ-нэ-нэ Кобылица вороная…Как описать ту страсть, тот надрыв, который вырывается из груди, словно птица, вырвавшаяся на волю? Эти переливы и мотивы, выраженные сильным голосом… И невольно душа сама отзывается, а сердце сжимает необъяснимое чувство.Рыжая цыганка оказалась права, в тот день они так и не доехали до города. Как только жгучие объятия дня понемногу стали спадать, сделали привал. Дураку было понятно, что иначе лошади не выдержать. ***Легкокрылым мотыльком спустились вечерние сумерки. В цыганском лагере уже были разведены костры. Женщины занимались нехитрым ужином, пока мужчины ухаживали за лошадьми, бросали жребий, кто будет бдеть ночью, некоторые собрались у кибитки барона, слушая последние наставления. Слышались переговоры, смех, тихонько звучала гитара.Уже знакомый нам Рауль заканчивал ухаживать за одним из коней, как к нему подошли две женщины. Одну мы знаем: рыжие, мелко-вьющиеся кудри напоминали львиную гриву. Зелёные глаза были сощурены, как у лисицы. Возможно, этому виной едкий дым от турецкого табака, закуренного в трубке на длинном тонком мундштуке. И это несмотря на то, что её совсем молодая спутница, по видимому, была на последнем месяце беременности.Завязалась беседа, состоящая по большей части из взаимной перепалки, полной подколов и иронии между Раулем и Таккарой. Привычка с самого детства. Только остаётся развести руками.Но кончилась беседа, Таккара и Рауль решили пройтись вокруг лагеря, а молодая мама?— Рейна?— отправилась к одному из костров.Попыхивая трубкой, цыганка спросила названного брата, что тот, собственно думает о том городе, куда их завела судьба. Не дожидаясь ответа, рыжая сплюнула сладковатую горечь и добавила:—?Хочешь, карты разложу? Карты всё скажут, пшал*.—?Если б я ещё верил твоим валетам и королям. Чего ухмыляешься, как кошка?—?Посмотрите на него, люди! Картам он не верит, умный нашёлся. Может и ложь. Только сколько цехинов это нам принесло.—?Мы не в Персии. Забудь о цехинах. Тут эти… песо, или как их там…—?Сама разберусь.Она сипло рассмеялась. Рассмеялся и он. Только тут, под бесконечным небом в такой же бесконечной прерии и говорить о пустяках, как никогда ощущая всю эту необъятность.Наконец, они пришли к главному костру. Там было место главаря и его семьи, а также тех, кого он пригласил сегодня.Перед тем, как отправиться на женскую половину, Таккара грациозно обернулась на Рауля:—?А всё-таки, что ты чувствуешь на счёт Лос-Анджелеса?Он помолчал, подняв глаза к небу.—?Ничего не чувствую. Чего гадать? Судьба уже предначертана.Легкомысленно пожав плечами, он направился к своим. А цыганка ещё постояла, глядя ему вслед, пока его фигура не растворилась в мареве костров. И только тогда, качнув полами цветастой юбки, она тихо пошла в свою сторону. ***Утро выдалось просто чудесным. Диего прихорашивался перед зеркалом. Уже месяц как он жил спокойной жизнью. Никаких заговоров, никаких погонь и никакого Зорро… Такими темпами Зорро больше не понадобится здесь, и он окончательно станет обычным человеком. Женится на Анне-Марии. Будет заниматься делами гасиенды. Хотя… Иногда Диего так скучал по прежней жизни. Схватки, погони?— ни один день не был похож на другой!Но опять же с другой стороны, разве не ради мирной жизни людей Зорро вёл непримиримую борьбу с разного рода негодяями?Так что надо учиться находить ?интригу? в более спокойных вещах. И у него это, кстати, получалось.Молодой мужчина широко улыбнулся своему отражению и, усмехнувшись, покачал головой: неужели совсем недавно его пьянила и привлекала непостоянная жизнь неуловимого разбойника в маске? Сейчас, на удивление быстро привыкший к спокойной жизни, Диего только удивлялся своей бесшабашности в прошлом.Сегодня отец решил устроить небольшой праздник на гасиенде. Дон Алехандро хотел сообщить какую-то важную новость о новом коменданте, но Диего почему-то казалось, что это еще одна попытка женить его.—?Что ж, может статься вскоре это у него получится… —?хмыкнул Диего, тронув кончиком указательного пальца небольшой серебряный медальон с резным узором в виде аканфа, а в центре?— маленький кружочек бирюзы. Внутри, на портрете сеньориты Вердуго, лежала тонкая прядь черных волос… После их последней встречи она подарила ему это сокровище.Диего протянул руку к узкой металлической расческе и пригладил волосы. Скрипнула дверь, и в покои де ла Вега-младшего вошел немой слуга Бернардо. Он начал оживленно жестикулировать. Он был явно взволнован и пытался жестами сообщить своему господину крайне важную новость.—?Ну, ну! Бернардо! Поспокойнее! Я понял тебя. Сейчас я все сообщу отцу; и ничего страшного не случилось, успокойся! Вещи собраны? А к вечеру все готово?Слуга дважды уверенно кивнул.—?Ну вот! Неужели ты не привык к спокойной жизни?Слуга скрестил руки и покачал головой. Его хмурый вид был до того потешным, что он рассмешил Диего. В глубине души он тоже, по старой памяти, от каждого дня ждал подвоха, но почему-то искренне старался наслаждаться покоем и убедить себя, что это надолго. Сейчас же ему стоит настроиться на небольшую поездку с отцом. Нет, они не собирались уезжать навсегда, просто Дон Алехандро решил, наконец, провести время с сыном. Долгое время его мальчик жил в Мадриде, так далеко от него, а после?— борьба с тираном, затем новые и новые злоключения, Орёл и так далее… Теперь старший де ла Вега желал наверстать упущенное время.Поездка намечалась на прогулочном корабле до Санта-Круз и обратно. Небольшая морская прогулка. Это конечно не совсем то место, где дворяне предпочитают именно ?отдыхать?, но зато: во-первых, там живёт друг Дона Алехандро, с которым они выросли. Жизнь сложилась так, что они виделись не так часто, как хотелось, но они все равно поддерживали связь. И пусть Санта-Круз не самое посещаемое место, это просьба отца, и Диего не мог отказать.Во-вторых, Дон Алехандро немного приболел, и слишком далеко ему уезжать не рекомендовалось. А такое небольшое путешествие как раз то, что нужно.Ещё раз глянув в зеркало, Диего вышел вместе с Бернардо из комнаты. Предстояло еще многое сделать. Новость, которую принес Бернардо, заключалась в том, что корабль прибудет на три дня раньше, чем запланировано. И вернуться он должен, соответственно, раньше.А значит, со сборами следовало поторопиться. Весь день он провел в городе, помогая отцу в организации прощального ужина.Но возникли трудности: Диего очень хотелось чего-то необычного, интересного. Чего-то, что сделает вечер искромётным. Дело тут не только в том, чтобы гости не скучали. Душа требовала праздника… Хорошо обученные традиционные музыканты для официальных вечеров уже приелись.Может, следует пойти в таверну? Там-то уж наверняка можно найти музыкантов. А, вспомни солнце?— вот и лучик. Взор Диего нечаянно пал на цыганку, с которой он познакомился как раз перед той историей с тайным золотым прииском?— Марию Уантойя. Женщина, как видно, снова закупала всё необходимое для себя и пожилой матери.Де ла Вега призадумался немного, а затем озорно и легко улыбнулся. А почему нет? Дон Салазар как-то приглашал цыганский табор на свадьбу к своей внучке. И получилось здорово. Диего передал поводья Бернардо и вышел из маленького экипажа.Сеньорита Уантойя рывками затягивала подпруги на маленьком ослике. Опять заедает. Но новую она пока купить не может. И так денег нет. Куда важнее продукты и необходимые лекарства для мамы. Руки затекли, и женщина расслабила их, уткнувшись в корзину на спине осла. Иногда она жалела, что они с мамой одиночки. Как славно было бы прибиться к табору. Да где его взять…Вдруг сзади послышался приятный мужской голос. Тот самый, который она в своё время долго не могла забыть.—?Здравствуй, Мария. Как ты? Как твоя матушка?—?Здравствуйте, сеньор. Матушка болеет в последнее время… А я пока жива.И она усмехнулась. Дон Диего?— единственный из всех благородных господ, что она знала, который интересовался жизнью пуэбло. Смотрел дальше своего носа. Мария позволяла себе засматриваться на него. Да, они никогда не будут парой. Даже один раз она не согреет ему постель… Но помечтать-то можно?Из размышлений её вывел предмет её задумчивости. Диего спрашивал, не знает ли она каких уличных музыкантов?—?Каждый день я мечтаю встретить таких. Но пока, кроме меня, моей мамы и ещё той танцовщицы из трактира, я не знаю цыган.—?А… сама не хочешь поработать? Это хорошая возможность получить честные деньги.Мария снова хмыкнула. Честные деньги. Иногда кабальеро бывают такими наивными и далёкими от жизни простолюдин. Но вот возможность поработать… Уже открыла рот, чтобы согласиться, но перед глазами встала картинка: презрительные взгляды, шепотки, мол, уберите всё ценное… Ей стало неприятно.—?Спасибо Вам, дон Диего. Добрая у Вас душа. Но должна отказать.—?Почему же?—?Я нужна маме.Диего был не дурак. По голосу было ясно, что настаивать неуместно. На прощание он всё же предложил ей придти и попробовать поработать.А в самом трактире на площади всё было по-прежнему. Правда, посетителей было поменьше. Но рядом со стойкой трактирщика за столом неизменно маячила монументальная фигура скорби, известная всем как сержант Деметрио Лопес Гарсия. Или не дали вина в кредит, или Роза (крупненькая помощница трактирщика) отшила в очередной раз. Хотя возможно, и то, и другое.Капрала Рейеса почему-то не было видно.Диего улыбнулся, если бы он не торопился, то смог бы утешить страдальца. Но он тут по делу. Хозяин забегаловки сообщил, что, как он слышал от того же сержанта, утром, на заре, к стенам города пожаловал целый табор. Сержант вроде бы их не прогнал.—?Хотя, спросите у него. Он же с ними говорил.—?Хорошо, тогда подайте бутылку вина на стол.Вино освежило память Гарсии.—?Они вроде и не похожи на цыган… Пока нарушений не произошло. В городе их нет, так почему бы не позволить им потешить народ.—?Вы меня пугаете. Даже к вину не притронулись.—?Мое сердце стонет. Я влюблён, дон Диего. А Роза…—?Полагаю, ей интересен Ваш капитал?—?Почти. Я тут недавно получил жалование, сунулся было к ней, а она и говорит, дескать, сегодня есть у меня это жалование, а завтра нет. Эх…—?Но сержант! Ведь она в чем-то права. Да и потом, сердце такой женщины, как Росита, подобно крепости. Если Вам люба эта сеньора, боритесь же! Подобно тому, как Карл Великий боролся за стены Павии!Комплименты воодушевили Гарсию и тот, поправив портупею, отправился брать бастион (что похлеще, чем та самая Павия).Но ?адрес? табора был известен, и Бернардо был отправлен на переговоры, пока Диего, попивая прохладное вино, обдумывал строки, которые он планировал воплотить на бумаге этим вечером, после ухода гостей. Всё чаще сердце его жгла нетерпеливая мысль наконец оседлать коня (Фантома или Торнадо) и умчаться к любимой, чтобы увести её сюда, в Лос-Анджелес. Уже навсегда.Вскоре вернулся Бернардо. Сделал знак, что всё отлично. На этом хлопоты по организации закончились. Пора было возвращаться на гасиенду. ***Пробило семь вечера. Маленький бал был в самом разгаре. Прекрасные дамы и кавалеры кружили в танце, звучала гитара, слуги сновали туда-сюда с невероятной скоростью, стараясь услужить господам.Диего вел светскую беседу с одной из ?потенциальных? невест. Вдруг из толпы гостей вынырнул запыхавшийся Бернардо. Оказывается, прибыли бродячие артисты.Диего привлек всеобщее внимание, призывая приглашенных развлечься представлением. Вошли музыканты и танцоры.Зазвучало сразу несколько гитар и под общие аплодисменты вышли танцоры. Диего и сам был не прочь побыть зрителем, но кто-то отвлёк его тостом за короля или корону… Затем он заговорил с одним гостем, потом с другим. Вечер долгий, ещё успеет насладиться огненными танцами артистов.Прошло время, и настало время сольного номера. Из всей группы артистов гостям, среди которых было много новоприезжих, понравился один цыган, отличающийся от своих соплеменников. На немного обветренном, загорелом лице сияли большие голубые глаза, щеки обрамляла короткая бородка и усы над губой . Странно было видеть в кочевнике такую относительную ухоженность. Но главное?— в нём была искромётность, с которой он танцевал и пел! Каждый его пируэт, движение, словно стрела, попадало в сердце зрителей. В его голосе звучало некоторое хулиганство, и не менее хулиганской была его улыбка, с которой он заигрывал с благородными гостьями.—?Ай, сеньоры-сеньориты, бросьте ваши разговоры! Подходите-торопитесь познакомиться со мной! Я люблю вас очень-очень, так давайте этой ночью потанцуем под луной. Смело следуй за мечтой! Переменится твоя судьба! Приходи и рядом будь со мной… Я всем трюкам научу тебя!Голос певца внезапно показался Диего странно знакомым. Даже подозрительно знакомым. Что-то шевельнулось в его душе. Де ла Вега стал протискиваться к центру, где пылал танец, но дон Алехандро наконец прорвался к сыну. Старик тоже почувствовал неладное. Вместе они подошли туда, где можно было бы хорошо рассмотреть певца.Черные длинные волосы взметнулись при очередном повороте, открывая лицо.Диего почувствовал, как буквально прирастает к земле. Этого не могло быть… Человек, танцевавший на потеху гостям, был никем иным, как Энрике Санчес Монастарио.Только каким-то странным, будто тот попал на необитаемый остров.?Не может быть??— только и успело пронестись в голове де ла Веги-младшего. Раздались испуганные крики, и Диего едва успел подхватить отца, у которого резко прихватило сердце.