Воспоминания о том, что было давно... (1/1)

На следующий день Рена всё-таки пришла. Только не одна. Она пришла ко мне со своим Марком. Уф, как же он меня раздражает. Грубый, наглый и всё время задевает Рену колкими словами. Когда я сказал об этом Лайле, она лишь усмехнулась, прося меня посмотреть на себя со стороны. Уходить они собирались вечером. Было уже достаточно поздно, поэтому она попросила меня их проводить. Хоть невидимая, но охрана. Мы шли по тёмным улицам Озёрного Града. Слышно было, как шумит вода вдалеке и громко кричат местные гуляки в таверне. Всё же хорошо, что я с ними пошёл: меньше беспокойств. Мы подошли к дому Рены, и я уже хотел уходить, но тут услышал из окна какой-то знакомый голос. Нежный, мягкий, тёплый, он как будто был соткан из капелек росы, выпавших в тёплое летнее утро. Я оцепенел и вслушивался в слова той знакомой незнакомки, которая говорила с матерью Рены. Малышка заметила мой ступор и удивлённо спросила:— Что такое, Эйден? — Этот голос… Я определённо его слышал раньше… Кому он принадлежит?.. — с замиранием сердца спросил я.— Это мама Марка говорит. Но я думаю, что ты вряд ли мог слышать голос тёти Киры, будучи серафимом, — нахмурилась Рена.— Рена, пошли домой, — потянул её за рукав Марк.— Да, сейчас… — девочка вырвала свою руку из его хватки. — Пока, Эйден…— Пока, малышка, — я отвлёкся от разговора женщин, чтобы попрощаться со своей подружкой.Марк уже потянулся к дверной ручке, как вдруг остановился, услышав разговор из-за двери. Рена хотела у него спросить причину его остановки, но он лишь шикнул.— А Марк у тебя же единственный ребёнок, Кира? — спросила мать Рены.— Нет, Лиза, — выдержав паузу, ответила ей женщина. — Был ещё старший сын. — Был? — нахмурилась Элизабет.— Да, — вздохнула Кира. — Его звали Эйден, он был на четыре года старше Марка и очень отличался от своего брата. По внешности мальчишки очень похожи, поэтому, когда Марк подрастёт, думаю, что смогу узнать, как бы выглядел Эйден. А вот характер… Ну, что-то общее, вроде колкости присуще обоим. Но Эйден был очень умным мальчишкой. Марк, наверно, достиг того уровня, что был у шестилетнего Эйдена, только сейчас, к девяти годам. — А что с ним случилось? — Лиза положила свою руку на плечо Киры и сочувственно посмотрела на неё.— Заболел, — на глаза женщины стали наворачиваться слёзы. — Всё началось с обычного кашля, я и не обратила на это особо внимания. Думали, обычная простуда, но потом кашель стал усиливаться, повысилась температура, мы позвали лекаря, — воспоминания давались женщине нелегко, и она заплакала. — Он сказал, что у моего мальчика воспаление лёгких и что это будет чудом, если он проживёт больше недели. Малыш умирал прямо на моих руках. И я помню, что он сказал перед смертью. ?Иди к брату, ты ему намного нужнее, чем мне… Приходи ко мне утром… Я люблю тебя, мамочка…?. Говорил он это, улыбаясь. И я ушла… Утром он уже остыл… Не могу простить себе того, что покинула его. Думаю, что я плохая мать. Всегда сравниваю мёртвого малыша и живого. Такое чувство, будто старшего больше люблю, а его нет на этом свете уже. Знаешь, именно тогда мне захотелось, чтобы сказки о серафимах оказались правдой. Но я понимаю, что он не мог переродиться… Нет никаких серафимов…— Зря ты это, Кира… — покачала головой Элизабет. — Моя дочь общается с серафимами. Озёрная Дева сказала ей, что у неё сильный резонанс. И, знаешь, у меня нет причины не верить Рене. У меня такое чувство, что у неё что-то не так... Как только она родилась, мне показалось, что она не живая. Она дышала, сердце у неё билось, но взгляд был пустой. Она не кричала. Не просила есть, не двигалась никак целых двое суток после рождения, а потом стала вести себя, как обычный ребёнок. Но я помню эти два дня её жизни. Она как будто мёртвая была тогда. Возможно, что у моей малышки не было души. — Да уж, тебе в те два дня тоже нелегко пришлось…— А тебе нелегко вот уже семь лет, — выдохнула Элизабет.Я решил всё же посмотреть на мать Марка, чтобы подтвердить или опровергнуть свои догадки. И вместе со словами Киры в мою голову будто бы стали приходить воспоминания. И я решился заглянуть в окно… Прекрасные русые локоны женщины аккуратно лежали на её плечах, в синих, как бушующее море, глазах застыли слёзы, тонкие руки сминали ткань платья — и тогда я понял, что не ошибся… Море воспоминаний из раннего детства в один миг стали всплывать в моей голове. Не помню, сколько стоял в оцепенении, может быть, минут двадцать. Я как-то и не заметил, что Рена и Марк уже зашли в дом, что мама уже вышла из комнаты, и что свет в доме погас. И только выйдя из этого состояния, хоть и не окончательно придя в себя, я решил вернуться в Храм.Ночь всё темнела, тучи сгущались, а на душе у меня было неспокойно. Теперь я помнил всё: как выглядела моя мать, кем был мой отец, как родился мой младший брат Марк, как заболел из-за того, что маленький братишка столкнул меня в воду и как умирал. Я был полностью погружён в свои мысли и как-то не заметил, как пришёл к Храму. А наставница встретила там меня будучи взволнованной.— Эйден, чего ты так долго? Я уже волноваться начала, — она обняла меня, но, наверно, я тогда и не заметил её жеста. — Что случилось?— Я вспомнил… — сказал я очень тихо, как будто сам не веря в произошедшее.— Что вспомнил? — насторожилась Лайла.— Всё, что было со мной до того, как я умер. Вспомнил, как умирал. Лайла, это страшно. Я ведь хотел жить, был совсем крохой, любил всех… А смерть… Мне было так холодно, страшно, она была тёмной и липкой, и я погряз в этой жиже… Я помню свой дом в Марлинде и как брёл по какой-то туманной пустыне, а потом встретил тебя… Лайла, почему?! Почему я умер?! Что такого плохого я сделал, чтобы смерть забрала меня?Лайла была в оцепенении. ?Это первый серафим, который вспомнил свою жизнь до перерождения…? — искренне удивлялась она в мыслях.— А как ты это вспомнил? — обеспокоенно спросила Лайла.— Я встретил маму. И, да, Марк мой младший брат. Не зря мне его имя показалось знакомым, а потом ещё и тобой подмеченное сходство. Я… Я не знаю, что буду делать дальше. Оставить всё, как есть или попробовать об это рассказать Рене, чтобы она утешила маму?..— Нет, Эйден. Тебе лучше забыть, забыть обо всём, что ты узнал. Ты ведь не хочешь, чтобы у малышки были проблемы? И, знаешь, чтобы ты не взболтнул ей лишнего, вам лучше прекратить общение. Тем более теперь у неё появился Марк, она не одинока, — немного холодно сказала Лайла.— Бросить Рену?! — я многое ожидал услышать от Лайлы, но не это. — Но я не могу этого сделать. Она ведь моя единственная подруга.— Эйден, поверь, так будет лучше для вас обоих. Без тебя она сможет жить, как обычный человек.Внутри меня как будто стали обрываться какие-то важные нити. Я не могу, не могу бросить это существо. Она ведь моя… моя малышка. Ничья более. Она мне нужна, а я нужен ей. Наверно. Может, это я думаю, что нужен ей, а на самом деле только мешаю. Она ведь действительно человек, а я серафим. Но я не хочу её бросать. С чего вдруг? Только вот… теперь у неё и взаправду есть тот человек, который нужен ей и будет с ней. Лайла права. Я только мешаю ей жить нормальной жизнью.— Хорошо, наставница, надеюсь, что вы не ошиблись…