эпилог (1/1)

Обрывки, обломки, куски ваты и стекла в голове, а ещё – запах лекарств. Он преследует постоянно. Где бы Малгус ни был – даже если он не помнит, где и сколько. Он плавает в каком-то бреду из лекарств и воспоминаний, и это злит его. Даже через плотную пелену обезболивающего он чувствует злость. Она жжёт. Она придаёт сил ощутить своё тело – хотя бы немного – и замотать головой, когда действие лекарств в очередной раз ослабевает.Малгус пытается произнести ?нет?, и ?мне не нужны никакие инъекции?, вот только нервные окончания как замороженные. Из-под неповоротливых губ вылетают лишь какие-то бессвязные звуки. Однако новой порции транквилизаторов не следует. Покров из лекарств, сковывающих разум, начинает истончаться.Малгус даже в таком состоянии понимает, кто именно может знать его так хорошо. Кто сумел понять его лишь по набору звуков. Кто заботится о нём после… после…Картинки Альдераана пламенем въедаются в мозг. Разорение города, битвы, и та джедайка с её солдатом. Граната прямо в лицо. В лицо, которое всё ощутимей начинает болеть. Вся левая сторона горит, как в чёртовом огне, и Малгус стонет сквозь зубы.– Повелитель?.. – тут же звучит над ухом обеспокоенный голос. – Врач говорил, что обезболивающие нужно колоть, как минимум, четыре…– Нет, – на этот раз выговорить получается. Малгус использует все свои силы, чтобы поднять веки. Он видит Элину. Её лицо, бледное от усталости, и заботу в её глазах. Она боится за него.Малгус даже не знает, что именно она сейчас видит. Но он уверен, что это не что-то красивое. Малгус чувствует боль от ран. Словно его лицо прожгли до костей. Во время боя он держался на ярости и Силе. Однако даже самая сильная ярость перегорает.Джедаи отбили Альдераан.Боль в нервах продолжает нарастать. Натягивать их, бить по ним и лопать на тысячи горящих искр. Малгус умеет терпеть боль. Однако, стоит пошевелиться – и она буквально ослепляет. Из-под зубов против воли вырывается рычание.– Повелитель, – повторяет Элина.Она зовёт его повелителем тогда, когда он зол. Когда она боится его. И это ощущается неправильным. Элина не должна его бояться. Та джедайка – должна была. Малгус ведь уже побеждал её. Много лет назад, над Коррибаном, в первые дни войны. Малгус убил её учителя. После – добил своего. Это был великолепный день. Который, спустя столько лет и битв, обернулся поражением.Малгус не чувствует горечи. Малгус чувствует ярость. Ослепшую от боли. Звериную. Он готов встать прямо сейчас, достать меч прямо сейчас и разрушить… всё. Абсолютно всё.Здоровую щеку вдруг накрывает прохладной ладонью.– Повелитель… – Элина запинается. – Верадун. Я слышала, войска уже перегруппировываются. Адраас сказал, что Альдераан – только временное отступление, и…Звук мерзкого имени начисто перебивает подступившее было успокоение.– Ты с ним говорила? – спрашивает Малгус. Он ощущает, как крепнет его голос. Контроль над телом возвращается. Вместе с болью, которая сверлит лицо и сознание. Но её Малгус запирает. Малгус переплавляет её в Силу и заставляет себя сесть на кровати.Элина, до этого – стоявшая, тут же опускается на пол. Она садится у коленей Малгуса.– Он пытался зайти, – Элина снова гладит лицо Малгуса ладонью. – Я не пустила, но мы перекинулись парой фраз.При мысли о том, как Элина, вся такая хрупкая и тонкая, возражает лорду-ситху, губы трогает улыбка. Которая оборачивается новой вспышкой боли. Малгус морщится. Силясь взять свою нервную систему под контроль. Он сосредотачивается на реальности. Адраас пытался увидеть, что там с ним (и стоит ли списывать его со счетов). Это нормально. Хотя нет. По идее, Малгус должен быть в медблоке, а не в каюте.– Почему… – хрипло начинает он, но Элина отвечает быстрее:– Ты пришёл сюда, – объясняет она с бледной улыбкой. – После Альдераана. Ты… ты выглядел очень плохо. Приказал, чтобы тебя лечила я и здесь. Без свидетелей. А потом ты просто… рухнул. Так что я вызвала врача, он сказал мне, что делать, и… – она кивает на пару меддроидов, стоящих у кровати, – дал мне помощников.Точно. Теперь Малгус вспоминает. Среди адреналина и гнева билась мысль: он ранен. Он будет лежать, беспомощный, и стонать от боли. И никому непозволено видеть его таким. Кроме Элины.– Ты ведь выходил меня после этого, – она проводит пальцами по длинному шраму на своей шее. – Рада, что наконец-то смогла вернуть долг.Малгус опускает голову. ?Выходил?. Он донёс её до полевой медчасти, пообещал врачам, что перебьёт их, если она умрёт, и вернулся в бой. Это не то же самое, что сидеть у кровати и гладить по щеке. Но Элина здесь. Она именно так и делает. Искренне. Она любит его, Малгус знает об этом. И он знает, что никогда не ответит ей тем же. Он просто не может позволить себе такого.Элина вглядывается в его лицо. Она ищет в нём что-то, чего Малгус никогда не сможет ей дать, и он переводит тему.– Принеси мне зеркало, – приказывает он. – Объясни, что сказал врач.Элина закусывает губу. Она поднимается на ноги и отходит к своему столику.– Обширное поражение тканей лица, – произносит она неестественно ровным голосом. – Или что-то такое… Полное восстановление невозможно. Для того, чтобы облегчить дыхание, тебе нужно будет носить респираторную маску. Её скоро доставят.Она возвращается с маленьким ручным зеркалом и снова опускается у коленей Малгуса.– Маску? Как долго? – спрашивает он, забирая золочёную рукоять. Малгус поворачивает зеркало к себе. Он уверен: это не может выглядеть хуже, чем ощущается. Ощущается всё так, словно у него в принципе нет половины лица.Примерно половина и оказывается скрыта под повязками с бактой.– Всегда.Малгус опускает на Элину вопросительный взгляд.– Всегда, повелитель, – повторяет она, опустив взгляд в пол. – Там что-то не то… с дыхательными путями.Так вот почему вдохи даются с таким трудом. Как будто кислорода почти нет в воздухе. Но кислород успешно заменяет боль. Злость, ярость, Сила. Малгус дышит ей. Он срывает с лица чёртовы повязки – и из зеркала на него смотрит нечто уродливое. Ужасное. Нет, с правой стороной лица всё в порядке. Более-менее. Нездоровую бледность, жёлтые зрачки и выступающие под кожей вены Малгус не считает. Это более чем ожидаемая плата за Тёмную сторону. Но вот слева…Его челюсть – чёрная с красным. Вместо губ, кажется, останутся два выступающих рубца. Остальное выглядит так, словно даже не покроется новой кожей. Это просто мясо. Обожжённое. Со следами от шрапнели и обломков. Мясо, которым невыносимо больно двигать. От соприкосновения с воздухом оно начинает болеть сильнее.Ненависть жжёт сильнее, чем боль.Малгус не умрёт от этого. Он будет жить, и он отомстит. Корусант будет гореть. Он знает это. Много лет, с тех пор, как совсем ещё юным увидел его в видении. Город в дыму. Башни джедайского храма, пылающие огнём. Запах крови и оплавленной стали. Малгус отомстит. Плевать, что он навсегда останется изуродованным.Элина смотрит на него так, словно не видит этого.Никто больше во всей Галактике не смотрит на Малгуса… так.Он берёт её руки в свои. Пропускает пальцы, обхватывает кисти. Пока она стоит на коленях у его кровати и гладит его обезображенное лицо. Пока она любит его. Она говорила об этом. И ни разу не просила сказать того же. Малгус не скажет. Это было бы неправильно. Однако он чувствует. Как тепло струится под кожей, а сердце сжимает до боли. В порыве как-то проявить заботу. Благодарность. Любовь – если бы Малгус считал, что на это способен.Иногда ему кажется, что Элина сумеет в этом его убедить.Прямо сейчас ему безумно сильно так кажется.– Я попросила бы, чтобы ты дал мне пристрелить ту джедайскую ведьму, – с усмешкой произносит тви'лекка, – но, думаю, ты предпочтёшь убить её сам.Непременно. Собственноручно. В честной и равной схватке. Быть может, как раз среди горящих развалин Храма.Малгус знает: он обязательно будет там.Он уверен: Элина будет рядом.