Акт второй: побег. Глава XI (2/2)
Алексей неистово прорычал от досады и стукнул ладонью по столу. Дмитрий помотал головой в разные стороны, когда Светский вновь прицепился к нему взглядом, затем приблизился к Кириллу и протянул ему расправленную кисть. Кирилл расслабил брови и с открытым желанием поприветствовать товарища пожал ему руку и приобнял свободной ладонью за плечи. Федотов сделал то же самое — осторожно, совсем устало, но искренне. Он еще несколько секунд не отпускал Светского, а после наконец отошел и медленно закрыл веки. «Я дома».
— Весь Питер обыскали. Думали, что не выкарабкаешься.
— Да чтобы мне так просто? — Дима незаметно для всех ухмыльнулся. — Недооцениваешь.
Горелов не хотел смотреть на парней. Тело у него задрожало, а зрачки вновь расширились — от бешенства или испуга. Кирилл тихо добавил:
— Мы потерпели предательство Шермана.
Дмитрий чуть не поперхнулся от удивления и в миг стал бодрее обычного.
— Шермана? — он будто ослышался: не поверил Светскому. — Да быть того не может. Мы еще две недели назад с ним…
— Слушай сюда, — Светский взял его за предплечье. — Он подсунул нам наркоту, чтобы мы за решетку загремели поскорей.
— Не Шерман наркотики сует в коробки, мог бы догадаться. Нет, это бред, быть того не может… — Федотов почувствовал, как сердце у него готово выскочить из груди. Слишком много информации навалилось.
— Зато пристрелить меня хотел именно он, — Кирилл посмотрел на Горелова. — И подозрения у меня упали на сотрудничество с ним, — он мотнул головой в сторону Алексея.
— Все поставки были отменены еще неделю назад, потому что Шерман расторг наш с ним трудовой договор, — Алексей нахмурился. — Просто так. Сказал, что в силу обстоятельств должен был прекратить поставлять товар… — почти шепотом добавил он.
Было бы у Дмитрия чуть больше сил, он бы выстроил целую паутину из возможных предположений — из соображений, которых придерживался бы Михаил. Зачем ему это все нужно?
— Если он сделал это все, значит… — Дима встряхнул головой. — Сначала интерферон, потом… А что будет дальше?
Козни Шермана наверняка ничем хорошим не закончатся. Именно это почувствовал чутким обонянием Федотов? Отдаленный запах сгоревшей древесины и отголоски вони разбитой керосиновой лампы, которая и вызвала возгорание… Ну конечно!
— Предлагаю расправиться с ним раз и навсегда, — Светский мог хоть сейчас с голыми руками ворваться обратно к Михаилу. — Как минимум за попытку убить меня.
— Погоди, — Дима вдруг опомнился. — Шерман, по твоим словам, хотел выстрелить в тебя, но как это вообще могло произойти? Ты пошел к нему на точку один? — Федотов не блистал сообразительностью, но такое от Кирилла было ожидать вполне вероятно — за столько лет Дима научился читать его, как открытую книгу.
— Вынужденная мера, — оправдался Светский. — Переговорить по вопросу наркотиков в капсулах.
— А спасся ты как? — поинтересовался неожиданно Горелов. — Да чтобы от Шермана… и так просто… Никогда в жизни не поверю.
— Мельник, — сразу нашелся с ответом Кирилл. — Проследил за мной, зашел через запасной выход и сразил Шермана нейротоксином.
«С такой увлеченностью распинаемся прямо у Горелова на глазах. Небезопасно, — Дмитрий раскрыл серые глаза от ошеломления. — Мельник?» Всего четыре дня прошло, а Федотов успел пропустить столько всего! Никогда еще его криминальная повседневность не окрашивалась в цвета зря пролитой крови и самых страшных в его жизни ночных кошмаров практически всю неделю подряд.
Атмосфера в кабинете стояла не такая напряженная, какой ее представлял Дмитрий. Кириллу было совсем не до Горелова, и злобно рычать тому в лицо не хотелось — куда важнее было то, что Федотов наконец вернулся.
Алексей еще два раза перечитал договор и, отчаявшись, вернул его Диме в руки. Дмитрий поднял брови, как бы говоря ему: «Я же тебе говорил». Горелов остановился у двери, желая поскорее выйти из неуютного ему помещения. Федотов что-то прошептал Светскому на ухо, отряхнул штаны и вышел с Алексеем в коридор. Кирилл остался в комнате.
— Уезжаешь? — Федотов подергал кончиком носа, пытаясь вновь уловить запах гари. — Или тебе экскурсию провести по зданию?
— Обойдусь. Мне от тебя ничего не нужно было, кроме договора. Ну а Светский тут действительно ни при чем, — Алексей и забыть уже успел о Кирилле. Он стал подозревать кого-то другого. — Проблем нагребли тебе на месяц вперед, Дмитриев. От Шермана вам за день не избавиться, — Горелов дернул пальцами. Видно, хотел похлопать Диму по плечу, однако ему это совершить не позволила многолетняя вражда.
***</p>
Горелов уехал уже как пять минут, а Дмитрий все так и продолжил смотреть на пыльную дорогу со следами колес от проезжающих тут автомобилей. Под ногами трещал лед, парню мерещилось карканье говорливых воронов, шепот десятков голосов, которые пытались донести до Федотова какую-то мысль, виски разрывались на части. Правый глаз начал слезиться, а в горле стоял мерзкий ком, не дающий Диме нормально глотнуть кислорода. Он согнулся, будто его ударили в живот, оскалился и упал на колени в ледяные осколки. Боль и холод глубоким укусом неприятно тянули кожу на ногах, и Дмитрий, не сдержавшись, зашипел.
Влага просочилась через ткань штанов, колени щипало, а Федотов и не собирался подниматься обратно на ступни. Он собрал оставшиеся силы в горле и, выпустив пар, закричал. Громко, с отчетливым эхом — звук отразился от стен многочисленных домов и вернулся туда, где начал распространяться целых четыре раза. С деревьев улетели последние пять черных воронов, поднялся ветер. Дмитрий бил кулаками лед. Осколки намертво цеплялись за бледную шершавую кожу пальцев, попадали на горящие неописуемой болью фиолетовые от цепей запястья, и Дима стих до рычания. Почти прозрачные, отдававшие голубоватым цветом кусочки окрашивались в багровый.
Кожа стерлась в считанные секунды: сначала появились только белесые полоски, а затем острый, как волчий клык, лед сдирал ее полностью. Из рваных ран не спешила капать кровь. Федотов перестал чувствовать жжение, онемевшие из-за холода конечности тряслись, глаз наливался темнотой. Он набрал в одну из ладоней целую кучу ледяных осколков и задрал голову. И только Дмитрий приготовился втиснуть десятки смертельно острых кусочков в еще более-менее целые участки кожи на ладони, звонкий голос его отвлек:
— Дима!
Разве к нему кто-нибудь обращался по имени? Ну, со Светским пару раз было, конечно, но тон у него был раза в полтора грубее. Федотов расправил пальцы, и лед посыпался на землю. Он обернулся.
— Сумасшедший… Какого черта ты делаешь?
Неожиданно было увидеть перед собой Мельника. Ну… точнее говоря, Мельника в таком растерянном и побитом в прямом смысле виде: два пластыря на лице, синяк на лбу и правой скуле, болезненного синеватого цвета кожа и яркие глаза, которые теперь Диме напоминали не болотную тину, а зеленую змеиную чешую. Александр присел на корточки.
— Упал. Меня не держат ноги, — объяснил Федотов. — Это получилось случайно.
— Руки до мяса разбил ты тоже случайно? — Мельник протянул Дмитрию ладонь. — Поднимайся.
Федотов сразу ухватился за чужую руку, однако при попытке подняться, она чуть не соскользнула из-за крови. Александр напряг плечо, потянул его и Дима, как прикованный, встал на ноги. На коленях блестели раздробленные кристаллы льда. Мельник взглянул на испачканную кровью Федотова кожу, стянул губы и встряхнул кистью.
Дмитрий каким-то чудным образом оказался у Мельника в лаборатории. У него начались серьезные провалы в памяти, поэтому некоторые моменты из жизни в этот день и даже разговоры тот припомнить не мог. Наверно, потому что мозг на время отказывался считывать окружающую его среду. Федотов досконально мог описать, чем вызвана невыносимая боль в руках, он прочувствовал все смены настроения Горелова, когда Дима сумел застать его врасплох: ударить в грудь, выхватить револьвер и пригрозить ему смертью. Помнил даже галлюцинации в сыром подвале, пока к нему не зашел Чернышев. Помнил мимолетные ночные кошмары, что снились ему из-за холода и боли. Помнил только самое ужасное.
— …Тебя пытали. Попробуй сфокусировать взгляд на мне, — только этот отрывок услышал Дима. Он поднял глаза. Мельник щелкнул пальцами — звук был сравним с ревущим за окном мотоциклом. Федотов прошипел. — Положи руки на стол. Не хочешь, чтобы началось заражение крови?
— Какое заражение в такой холод? — хрипло спросил Дима.
— На улице для бактерий еще тепло, так что давай сюда руки, — нахмурился Александр. — Что с тобой делали в эти дни твоего отсутствия?
— Цепи. Решетка. Подвал, — Дмитрий со стуком положил ладони на поверхность стола. — Ни воды, ни еды. Спать тоже не мог.
Александр осторожно поддел пальцем рукав Диминого пуловера и закатал его до самого локтя. Он подложил под руку сухой кусок белой ткани и взял обычную бутылку воды.
— Расслабься. Раны глубокие, будет очень больно, но ты вытерпишь, — Мельник сначала полил ладонь водой, а после поправил перчатку и взял перекись водорода. — Постарайся не дергаться.
Марля покраснела, и как только Александр смоченным антисептическим раствором ватным диском дотронулся до разорванных ран на суставах, Федотов оголил зубы и промычал.
— Почти четыре дня в таком состоянии? — Мельник прищурился и повернул руку Дмитрия так, чтобы стали видны запястья. — И что ты им сказал?
— Ничего, — с дрожащими губами выдохнул он.
— Но ведь сюда заходил Горелов. Значит все-таки что-то ты ему да выдал, — Александр моргнул и коснулся ватой до истерзанного запястья. Федотов сдержанно простонал и зажмурился. — Это же надо было…
— Договор. Отдал ему договор, — Дмитрий открыл рот. — Чтобы он изучил его и больше никогда ко мне не притрагивался.
— И это он так из-за какой-то бумажки? — Александр приступил ко второй руке.
— Бумажки, по условиям которой я должен был лишить жизни одного человека, который сильно связан с Гореловым и является важным для его мафии. Его я так и не убил, но Алексей все равно жаждет мести. Как я понимаю, они стоят практически на одном уровне, потому что не считаю Горелова с его-то возрастом полноправным доном. Алексей хочет найти человека, заказавшего убийство.
Александр прикрыл веки и задумчиво хмыкнул. Когда все раны были обработаны перекисью водорода, парень открыл склянку йода и взял ватную палочку.
— Интересно, — прошептал Мельник, осторожно проводя ваткой с коричневым раствором йода по краю ран. — И как? Нашел?
— Нет. Все проделывалось через сторонних лиц и первоначального заказчика найти уже невозможно. Ну, мне так кажется.
Все пальцы оказались вымазаны йодом. Запястья Александр тоже не пропустил, и потому обработал их — тщательно, осторожно, но все-таки с кошмарной болью. Дмитрий убирать руки не спешил: оставил лежать их на пропитанной водой и кровью марле.
— А почему не убил того человека? — Мельник закрыл йод с перекисью.
— Столкнулся с некоторыми трудностями. Меня заметили быстрее, чем я мог среагировать. А сбежать уже… уже не успел, — Дмитрий повернулся Александру слепым глазом. — И за мою неосторожность Горелов наградил меня этим.
Мельник встал со стула и убрал баночки на полку с реагентами. Он снял перчатки и кинул их в емкость с водой. Александр расправил воротник халата и помотал головой.
— Ты зацикливаешься на одном Горелове. С твоей стороны это достаточно странно выглядит, — Мельник вновь присел за стол и сложил пальцы в замок. — Насколько я знаю, раньше вы с ним сотрудничали. Никогда не допускал варианта, что корнем зла может оказаться другой человек? В том договоре, как ты сказал, тоже прописаны имя и фамилия заказчика. Только вот он не «подлинный источник». С Гореловым может оказаться то же самое.
— И ты это говоришь после всего того, что он со мной вытворял в подвале? — вспылил Федотов.
— Он сам лично тебя цепями приковал? Сам придумал этот вид пыток? — Александр стянул губы. — Что-то я в этом сомневаюсь.
— Ты защищаешь его…
— Нет, я защищаю тебя. Хочу уберечь от ненужных смертей. Пока тобой движет месть, Бог знает, в какую сторону тебя переклинит. Ты подставляешь себя, выбирая наобум антагониста в жизни, — Александр разочарованно опустил взгляд. — За что мстишь? Только ли за шрам и недееспособный глаз? — он снова посмотрел на Федотова. — И кому ты в конце концов мстишь? Горелову? Его мафии в целом? Может вообще самому себе?
Дмитрий заблудился во мгле. Столько темных намерений у него было, что справиться с собственным гневом у него не выходило. И лишь в последний момент, когда стало практически поздно, Дима сжалился и не позволил мести взять над ним контроль.
Федотов готов был уснуть на месте: чувство расслабленности слипало веки, грань между сном и реальностью стерлась.
Все было проделано зря. Весь год жизни ради мести… потерянный во времени год, который не поспособствовал ничему хорошему. И когда Димино сознание пересекло границу сновидений, ему мерещился жар костра, он ощущал, как на носу оседает черная сажа, а в нос попала угольная пыль. Двигалось что-то очень плохое — что-то, что уже не позволит вернуть Федотова к былому.