Акт IV. Сцена IV. (1/1)

Груда камней и брёвен возле входа в пещеру. У самого входа, на уступе стоит Роберт с копьём.Входит Роджер.Роберт. Стой! Кто идёт?Роджер. В чём дело? Разве ты не видишь, кто перед тобой?Роберт. Милорд приказал всех окликать. Назови себя.Роджер. Друг. Просто Друг.Роберт. Друг милорда? Ой, Роджер, это ты…Роджер. Где милорд?Роберт. На охоте, а меня, вот, в качестве часового оставили. Зато он обещал мне, что, после того, как сменюсь, я Уилфреда бить буду! Он мне позволит.Роджер. За что?Роберт. За то, что выдал Ральфу секрет нашего участия в смерти Саймона, надо полагать. Мы с Моррисом слышали, как он с ним говорил. И мы об этом милорду сказали, а он рассердился на него, но приказал не трогать до его возвращения и связать. ( Указывает внутрь пещеры). И он там долго-долго уже связанный ждет… ( Злорадно). Сейчас они вернутся, и тогда наступит моя очередь. Уж я постараюсь, как следует, его отдубасить!Входят, держась за руки Джонни и Персиваль.Джонни продвигается немного вперёд и останавливается в нерешительности. Что на нём надето, определить невозможно из-за густой растительности, окружающей пещеру, создаётся впечатление, что на нём вообще почти ничего нет.Джонни в молчании разглядывает Роджера и Роберта, сосёт палец.Роджер ( Роберту). Вот и малыши пришли. Его преосвященство был прав.Роберт. Даже он не мог предположить, что это произойдёт так быстро. ( Джонни). Ты чего тут стоишь?Джонни ( вынув палец изо рта). Так…Роберт. Так ничего не бывает.Роджер. Мальчик, ты чей?Джонни ( растерянно). Мамин…Роджер. Дурак!.. Тебе чего нужно?Джонни. Мы, то есть я… Я к Джеку.Роджер ( важно). Для кого Джек, а для кого и милорд. Зачем он тебе?Джонни. Так мы насчёт новой власти… Мы решили, что нам с вами лучше будет.Персиваль. Вокруг Ральфа теперь не так уж много народа. Нам страшно, одиноко, скучно…Роджер. Это ещё кто?Персиваль ( с готовностью). Персиваль Уимз Медисон, Гемпшир…Роджер. Да, знаю. Достаточно. Вы, стало быть, хотите к нам присоединиться?Джонни. Да. Вы охотитесь, вы такие сильные, с вами совсем не страшно, а, наоборот, интересно.Роберт. Надо подождать милорда. Может быть, он и разрешит вам здесь остаться, но при условии, что отныне и навсегда вы станете приверженцами нашей истинной веры.Джонни и Персиваль. Даже и не знаем.Роджер. Решайте. Я от всей души желаю, что бы вы стали последователями истинной веры.Джонни. Роджер…Роджер. А знаешь ли ты, с кем говоришь? Я – Друг милорда, великого Джека Меридью, чьими устами вещает сам пророк Иезекииль, а через него с нашим повелителем говорил сам Господь! Называй меня ? сэр?.Персиваль. Послушай, Роберт.Роберт. Я не просто Роберт, а викарий и руководитель части церкви милорда, один из старших её членов, я – глава дискантов, к твоему сведению, Роберт Стэнли. Будешь называть меня ? ваше преподобие?.Джонни и Персиваль. Сэр, ваше преподобие, мы согласны.Роджер. Хорошо, тогда проходите в пещеру, а после мы решим, что с вами делать.Джонни и Персиваль входят в пещеру.Роберт. К чему нам эти малыши?Роджер ( таинственно). Тебе, может быть, и ни к чему, а нам с Джеком пригодятся. Ещё придумаем, как мы будем их использовать. ( Тихо смеётся).Входит Джек и несколько хористов. В руках у Джека венок из синих цветов. Фред и Стив несут свиную тушу.Джек. Это отнесёте туда. ( Указывает в пещеру). Понятно?Фред и Стив. Да, милорд. ( Уходят).Джек. Завтра мы снова отправимся на охоту. Роберт, твой час настал. Уилфред твой, можешь делать с ним всё, что захочешь, только оставь его в живых. Мне второй мертвец ни к чему, но пусть только он запомнит, что в следующий раз подобные его действия я могу расценить, как предательство, и буду обращаться с ним ещё более сурово. Моррис, займи место Роберта.Моррис. Слушаюсь, милорд. ( Встаёт у входа в пещеру).Роберт уходит. Через некоторое время слышно, как ревёт Уилфред.Джек. А я думал, что он покрепче сколочен! Я предпочитаю иметь рядом с собой бешеного бульдога, чем слезливого щенка.Роберт. Милорд, тут приходили Джонни и Персиваль, они решили вступить в наши ряды.Джек. Отлично!Роджер. Помните наш уговор, милорд?Джек. Ещё бы, я ничего не забываю, что касается верных членов нашей истинной церкви. И что касается её врагов, ко всему прочему! Но пока, Роджер, не спеши исполнять свои намерения, какими бы они ни были. Не спеши действовать.Роджер. Как прикажете милорд.Джек. Этот венок я сплёл для тебя. ( Поёт).Бродили мы всю ночь, всю ночьИ захватив часть дня, И вот вернулись мы назад, Венок цветов неся. Венок вам радостный даёмПодобье царского венца, Тот распустившийся побег, Создание Творца.Так, все свободны.Все, кроме Джека, Роджера и Морриса уходят.Роджер, смой с лица все эти краски. Мне особенно хочется именно сейчас увидеть тебя подлинного. Сходи к речке, умойся.Роджер. Как прикажете, милорд. ( Уходит).Джек. Кто-то должен постоянно защищать ворота. Я возьму с собой нескольких охотников и принесу вам мяса. Стражники должны следить за тем, чтобы сюда никто не пробрался…Моррис. Милорд, а зачем кто-то станет к нам пробираться?Джек. Всякое может случиться. И потому пусть стражники будут начеку. Caveant vigilatus ( 3 знач.)! Но завтра мы будем охотиться, и, когда у нас будет мясо, снова закатим пир.Моррис. Милорд!Джек. Да?Моррис. Чем мы огонь для костра добудем?Джек. К чему спрашивать? Ты прекрасно знаешь, как мы это делаем.Моррис. Но ведь у них, бывает, не всегда он горит. И когда понадобится, надо ведь, что бы он был под рукой?Джек. Я кое-что придумал. Но хочу, что бы это пока оставалось в тайне. Не сомневайся в моей мудрости.Моррис. О, да, конечно, милорд.Возвращается Роджер, смывший свою боевую раскраску.ДжекСюда, сюда, изменчивый Протей,Мой чёрно-бурый лис, мой чёрный пёсик!Да, на колени…Роджер с готовностью опускается на колени перед Джеком. Нет, мой милый Роджер,Сядь на колени ты ко мне, прошу.Джек садится на бревно, а Роджер устраивается у него на коленях.Ты что-нибудь весёлое скажи мне,Развесели меня, сгони тоску,Которая, как чёрная воронаКричит над моей бедной головой.РоджерЧто вам поведать, господин и друг мой?..( Декламирует).Что мясо есть?Коровы тело,И есть его мы можем смело,Особенно когда оноКак следует прожарено!Что млеко есть?Продукт коровы,И пить его весьма здорово,Особенно когда оноКак следует пропарено!Млеко, это, между прочим, – молоко!Джек. Что же ты это тут произносишь? Причём здесь коровы? Нет их здесь, одни только свиньи. И не стоит вообще об этом напоминать. Спой мне, что ли, какую-нибудь песенку, любую, какую знаешь.Роджер( поёт)Мне давеча приснился сон,Как будто миг очарованья.Мы встретились с тобой вдвоёмПри свете звездного мерцанья.Как тихо здесь, как сладок мирВ дыхании лунного сияния,И треплет кипарис ночной зефир,Укрывший нас в саду у камня.Твой взор печальный и святойНе ждёт ещё ни боли, ни прощанья.Ланиты алые… Постой,Не жди меня в лучах сиянья.Печален мир, и ночь темна.Как тихо здесь, как сладок мирВ дыханье лунного сиянья,И трепет кипарис ночной зефир.О, дивное столь состоянье!Мне давеча приснился сон,Как будто миг очарованья.Мы встретились с тобой вдвоёмПри свете звездного мерцанья.ДжекПрекрасна песня, лик ещё прекраснейТого кто спел её, пускай другиеНе замечают здесь прекрасного особо,Но для меня ты краше всех, мой друг.Мой милый мальчик! Времени косыНе убоясь, ты взял его часы.И вот, цветя и набираясь сил,Соперника ты своего скосил.А если мать-Природа не даётЛететь тебе безудержно вперёд,Она тебя оберегает тем,Что б время не смело тебя совсем.Но берегись! Капризна, неверна,Не станет вечно клад хранить она,И, – будет день тот близок иль далек, –Наступит, наконец, расплаты срок.Прекрасным не считался чёрный цвет,Когда на свете красоту ценили,Но, видно, изменился белый свет, —Прекрасное позором очернили.С тех пор как все природные цветаИскусно подменяет цвет заёмный,Последних прав лишилась красота,Слывет она безродной и бездомной.Вот почему и волосы и взор,Мой отрок, у тебя чернее ночи, —Как будто носят траурный уборПо тем, кто краской красоту порочит.Они прекрасны. И твердят уста,Что черною должна быть красота.( Возлагает венок ему на голову).Певцы былых времён нам передалиИсторию о том, что был ПротейТем существом, которое могло Любые формы принимать, при этомСдержать его всем было невозможно.И я теперь в правдивости легендыНастолько убедился, что яснееОна теперь Сивиллы прорицанийВдруг стала для меня. И я кругомЛюдей не вижу, а одни обличья,Которые являются твореньемГигантского Протея, какой носитНазвание простое: род людской.Да, ты и прочие – лишь новые личины,Как пузыри из пены на воде,Изменчивые, исчезают частоИ появляются, при том любые формыОхотно принимают каждый раз.Давно, давно склонялся я к той мысли,Пусть даже она будет богохульна,Пусть в ней содержится на ПровиденьеДостойный нечестивца дерзкий ропот.Нельзя постичь все замыслы Творца,Но он казаться начал мне теперьНе верхом совершенства. Нет егоВ Его твореньях. Пусть Он покараетМеня за речи дерзкие, но какЖесток он, на страданья обрекаяМеня с тобой! О, если бы девицейТебя Он сотворил, мой славный Роджер!Ты обладаешь, Роджер, тонким станом,Какой венецианской куртизанкеНе обрести, как бы она фигуруНе стягивала дорогим корсетом!Пусть волосы твои черны, как ночь,И вьются, словно лозы виноградаИль хмеля в вертоградах южных стран,В садах Испании или Тосканы тёплой,Нет их прекрасней нынче для меня.Пускай твой лик лишён той белизны,Которую свет почитает модной,Стремясь при помощи белил еёПридать себе, коль мудрая природаДала иной кому-то цвет лица,Но ведь порою вороные кониДороже ценятся гнедых и альбиносов,Горячи и норовисты, в которыхПод чёрной шерстью прячется живойОгонь, разлитый в их крови горячей!Ты лучше всякой писаной красотки.Что нам Миранды, герцогские дочки?К чему решать, иметь иль не иметь их,Когда их цель – лишь продолженье рода?Как будто бы обязан этой целиСлужить непостоянный Купидон?И почему зовут порочной людиЛюбовь иную? Нет, я презираюУстановленья эти. ЧеловекПрироды выше. Дух его ведь равенСиянью звёзд, волненью океана!Хоть не по сану, не по воспитаньюМне говорить так, веруя в Творца,Но от своих речей не отступлюсь я!К чему плодить, мой друг, себе подобных,Когда в наследство им позор оставитьПридётся, а не благородный титул?Уж пусть умрёт бесплодным Меридью,Чем отдалённые его потомкиПознают то, что он познал когда-то.Где доброе моё осталось имя?Каков мой герб, обрезанный постыдно?И это всё познают мои дети?!Нет, нет! Отцы вкушали виноград,А у детей во рту оскомина? Довольно!Пускай замолкнут злые языки,Ты для меня всего дороже в мире!О Роджер, как твой облик переменчив!Кампаспой, Бель-Империей, ДжульеттойТы был не раз в роскошных постановках,И джентльмены знатные порою,Увлечены твоей игрой, не знали,Кто перед ними, девочка иль мальчик.О, как тебе идёт девичье платье!Будь существом другого пола ты,Привязанности я бы не стыдилсяК тебе, тебя украсив, как достойноДля знатной дамы выглядеть у нас.Я б эти пальцы унизал перстнями,И кудри тёмные покрыл тончайшейБы сетью шёлковой, в которой белизнаБы жемчугов соседствовала с теньюВолос твоих, и в белых кружевах,Назло толпе бессмысленной и грубой,Тебя бы в церковь под руку повёл.РоджерМеня? Милорд, после такого – в церковь?ДжекДавно уж превратился Божий домВ приют тщеславия и в выставку нарядов,Идут не для того, что б слушать Слово,Туда по воскресеньям, а порою,Что б просто показать себя. Пускай!Чем хуже я всей прочей молодёжиИ наших лордов? Нежную ладоньВ своей руке, обтянутой перчаткой,Твою сжимая, в бархатном камзолеИз чёрной ткани с золотым шитьём,В ботфортах, у которых будут шпорыПрикреплены – дворянства верный знак,Со шпагою на перевязи алой,Сжимая шляпу круглую в руке,Которую теперь испанцы носятС широкими полями, с опереньем,С изысканным плюмажем, я пройдуК местам почётным, и мы смело сядемУ алтаря, святошам и ханжамНаперекор. Ты знаешь, что, мой Роджер,Заняться я планирую другимУже, чем раньше? Стали служба БогуИ звание духовной мне особыСкучны и неприемлемы. Узнал я,Что не достаточно умён в делах духовных,Да и в душе таится сожаленье…Не обрести душевный мне покой,С которым проповедуют о Боге.Навязанной другими не хочуСебе карьеры я. Когда отсюдаЯ выберусь, то стану мореходом,Теперь священники уж не в таком почёте,Как прежде, а моряк, каким бы ни был,Торговцем ли, военным иль пиратомОн, пользуется большим уваженьем.Я мог бы юнгой поступить на судно…Но не люблю просить. Скажи, мой Роджер,На корабле том, что пошёл ко дну,Ведь порох был и, видимо, мушкеты?РоджерКонечно, были, вроде бы, милорд.Что вы задумали?Джек Не плохо было бИх раздобыть. Быть может, их волнаНа берег вынесла. Пороховые бочкиИ огнестрельное оружие нам кстатиБы оказалось, Роджер.Роджер Но, милорд,Я думаю, тяжёлые мушкетыПошли ко дну, и не найдём мы их,А бочки с порохом могли, конечно, моремНа берег вынесены быть. Но мы,Когда охотились за зверем, осмотрелиПочти весь берег.Джек Жаль, конечно, жаль!Попробовать бы можно было судно,Сюда заплывшее внезапно захватить,Используя и хитрость, и смекалку.Конечно, выбраться отсюда надо,Но я не буду подавать сигналаПока. Мне это может повредить.Теперь, когда тот белокурый отрокУзнал о смерти Саймона всю правду,То выдать может он властям меня,Неправильно истолковав событья.А ведь, избавившись от Ральфа, мыДвойное б ощутили облегченье.Никто б и не узнал, никто не знаетПочти, вначале было сколько нас,И если Ральф умрёт, приплывшим взрослымМы скажем, что одни здесь, и никтоЗа это нас не будет осуждать.РоджерА Бог?Джек Вот это и меня тревожит,Конечно, можно Ральфа устранить,Но пусть пока в живых он остаётся.Кому поверят? Ральфу или мне?Вся власть моею скоро будет, правда –У большинства. И этот остров – мой!Ральф будет одинок.Роджер А поросёнок?ДжекПосмотрим. У него ещё недуг,А это шанс немалый, что умрёт онЕстественною смертью. Подождём!РоджерЧто вы оберегаете так Ральфа?Вам дорог он, милорд? Ведь он красивДушой и телом. И для вас он значитНе мало. Испытать могли вы страстьК нему, и это страстное желаньеЛишает вас покоя. Правда? РальфДля вас не безразличен?Джек( гневно) Что сказал ты?Холоп презренный, как судить ты можешь,Кто дорог мне, кто нет? Ты сомневатьсяПосмел в моём к тебе благоволенье!Ну, так лишишься скоро ты его,Последуешь за Саймоном, несчастный.Вот получи, мерзавец и невежа!( Даёт ему пощёчину).Роджер падает с колен Джека и откатывается в сторону.РоджерМилорд, простите!Джек Разве ты не знаешь,В какой дыре вонючей обитал ты,Пока не стал знаком со мной? КакоеМеж нами расстояние, какаяИмеется в происхожденье нашемИ положении здесь разница? Подлец!Ты помнишь ли? Хотя всего не знаюПро жизнь твою. Ты должен рассказать…Скажи, кто мать твоя, и кто отец,И счастлив был ли ты хоть в раннем детстве?РоджерРодители мои мне неизвестны.Я сирота, и дома не имел.Всё, что я знаю о себе, так это,Что Честертона некого я сын,А кто был этот Честертон, не знаю.С тех пор, как помню я себя, я былПомощником у трубочиста, ТомасБыл это Граймс, потом же мой хозяин,Напившись, экипажем был раздавлен,И я вновь брошен был на произволСудьбы. Я всё познал, милорд, и боль,И унижение, побои и ночлегиТо в поле, то в канаве, полной грязи.Я у гробовщика жил раз с женойЕго. И на меня они решилиКонстеблю донести, как будто кражаУ них случилась в доме, и виновенЯ в ней. Избавиться хотелось от меняТорговцу этому товаром мрачнымИ злобной, неприветливой супруге,Что мужу своему была под стать.Я убежал от них. И так, в скитаньях,Провёл большую часть своей я жизни,Пока в сиротский не попал приют.ДжекУ церкви Положения во гроб,Который заложил ещё отец,А сын достроил? Генриху VIII-омуИ Эдуарду мы обязаны VI-омуТаким богоугодным заведеньем.РоджерВы совершенно правы.Джек Ну, и как тамЖилось тебе?Роджер Похуже, чем у вас,Но в принципе, почти не отличалсяТам распорядок, от того, к какомуПривыкли вы. Но пища там была,Конечно, несравнимо хуже вашейИ по количеству, и качеству, милорд.А в остальном – одно и то же всё.Лишь куртки и плащи другого цвета,Не чёрные, а синие, милорд.ДжекТы так бы в той никчёмности остался,Когда б не случай.Роджер Да, слепой ФортунеОбязаны мы многим.Джек От заразыКакой-то умер Эдвард Паурвей,Хорист, три года кажется назад.Тогда ещё в колокола звонилиИ тюфяки соломенные жгли.А после, как прошёл тот мор ужасныйПотребовалось подыскать замену,А регент наш случайно оказалсяВ приюте вашем, как ты говорил,И голос твой услышав в час молитвы,Счёл подходящим для замены этой.И вынесло решение начальствоОбоих столь достойных учрежденийПеревести тебя к Святому Павлу.И вот ты познакомился со мной.РоджерВы первый были, кто смог проявитьКо мне подобие хотя бы уваженья.ДжекВот, вот, цени всё то, не забывай.Хоть фарлонгов немного отделяетНаш пансион при храме Павла древнемОт церкви Положения во гроб,Но для тебя всё это расстояньеДолжно казаться равным промежуткуМежду Луной и грешною Землёй.Нет, я не прав. Погорячился я.Прости меня. Никто ведь мне не дорог,Чем ты. Не думай, что хоть чем-то РальфМне дорог. Заблуждаешься ты сильно!Что б это доказать, готов тебе яДоставить на конце копья его,Мой Роджер, голову, как голову свиную,Кинжалом отделённую от тела,Коль это радость для тебя доставит,Как доставляла радость головаПророка Иоанна Саломее,Иль голова известного всем Марка,Что звался Туллием и Цицероном,Патрицианке радость принесла,Неистовой той Фульвии Бамбале,Которая булавки золотыеВ его язык вонзала помертвевший,Красноречивый прежде, но немой,Отмеченный печатью мрачной смерти.Всё бросить я готов к твоим ногам!Роджер ( приподнимаясь, восхищённо). Правда? Вы не сердитесь больше на меня? А то я уж было подумал, что доблестный Джек Меридью совсем возненавидел своего бедного маленького Роджера!ДжекРальф Ровер кары нашей не избегнет!И я скажу, скрепив больное сердце:? Погибнет тот, кто между нами встанет?!Теперь, что хочешь, делай с малышами.Иди! Когда закончишь, дай мне дудку,Я соберу всех… Слушайте, ты, Моррис,И ты, мой Роджер, мы сегодня ночьюДолжны отныне положить конецИсканиям огня, со мной пойдёте…И после нам не будет нужно тайноПоленья уносить из их костра.А я до Ральфа всё же доберусь,Он будет моей новой жертвой пусть!Из пещеры выходят хористы и прочие.Все( поют)Рога трубят,Рога трубят,И птицы щебечут в лесу,А Джек Меридью,Охоте рад,Выбрал новую жертву свою.( Уходят).