Дэнни и "тёмный" четверг (1/1)
В "пузыре", где они жили, вечно стояла весна: ранняя, только проснувшаяся. Дни умножались и превращались в месяцы; Мел с трудом помнила, когда в последний раз надевала вместо удобных босоножек сапоги на высокой платформе. Когда над пряничным домиком застревали свинцовые тучи, Турбо находил её, вертящейся перед зеркалом в непривычном для себя стиле — тогда она была похожа на героиню из чёрно-белых комиксов: рюши и пастель сменялись "рыболовной сеткой" на бёдрах, вместо нежно-вишнёвого блеска на губах — матовая помада цвета настоявшейся охры. — К чему такие перемены?— Не знаю, мне скучно, — устав от его пристального взгляда, Мел запирала себя в гардеробе и врубала громкость магнитофона на полную. Так она ограждала себя от беспочвенных нападок с его стороны. Турбо остро реагировал на каждую смену имиджа. Он то ли боялся, то ли злился на самого себя за то, что не может свыкнуться с редкими, но внезапными переменами в её жизни. Ведь он, Турбо, всегда был таким: с идеально зачёсанной чёлкой, в "вырвиглазного" цвета куртке и широких штанах. Когда они вдвоём ходили в лес, она любила шутить, что в его карманы поместится всё-всё-всё, что встретится на пути. — К чёрту! Я уже наслушалась брюзжанием Робби. Ещё тебя не хватало, — закатывая глаза на требовательный стук в дверь и неразборчивое ворчание, Мел вспыхивала быстрее поднесённой к костру спички. Вихрь обид и негодований скручивался сильнее и жёстче, а его комментарии лишь подливали масло в огонь:— Нет, ты меня выслушаешь. Ты либо попутала, либо забыла, чем, блять, это закончилось в прошлый раз. Она фыркала и качала головой до тех пор, пока голос Турбо не заглушался в какофонии белого шума. Нельзя забыть то, чем оканчиваются попытки выйти из зоны собственного комфорта: её доставят домой либо в обморочном, либо в пьяном состоянии. На следующее утро после подобных срывов Мел не подпускала к себе никого, кроме Робби, который по-родительски ворчал и заламывал руки, а потом неловко прижимал к себе. Она находила спокойствие в таких редких порывах нежности и усмиряла катившиеся от негодования к самой себе слёзы под звуки мычания Робби — колыбельная о котятах в его исполнении нашла укромное место в её расшатанной плохими привычками памяти.***Мел навсегда запомнит тот "тёмный" четверг — четверги в её жизни обычно носили на своём крыле притаившуюся из-за угла беду, и персонажей на её орбите становилось до ужаса больше обычного.— Не хочешь нас познакомить?— О чём ты? — подкрепляя выкрутасы Турбо уставшим вздохом, в предрёкший несчастье четверг она собирала на лугу полевые цветы. Засушенные соцветия лучше живых, потому что тогда они при бережном обращении сохраняются многим дольше.— О твоём новом дружке, конечно, — когда у Турбо срывали нервы, его губы сжимались в тонкую полоску, а брови резала косая морщинка. — Я встретила его буквально сегодня утром.— Ага, и забила на меня примерно в то же время.— Мы видимся каждый день! — цветы в её руках дрогнули. Как сильно же ей тогда хотелось швырнуть самодельный букет в его ухмыляющееся лицо. Она не предавала его. — Слышишь? Турбо слышал. Слышал, но не слушал — она чётко разделяла между собой эти два параллельных понятия. А сейчас грызла себя изнутри, сковыривая обтресканный лак на ногтях, ведь понимала: он до несправедливости прав. Они оба знали это, и Турбо как всегда так издевательски долго молчал. Молчание с его стороны было невыносимым: когда проводишь в компании балабола двадцать четыре на семь, тишина становится удручающей даже на какие-то несколько минут. Но правда в том, что она сама сделала выбор в пользу молчания, когда не ответила на его предложение вместе потусоваться в городе. Шарманка похожих друг на друга дней и впечатлений способна вывести из себя даже её, приспособившей этот мир под себя одну.— Как его зовут?— Какая разница?— Я имею право знать, если я вдруг окажусь следующим! — жестко выплюнув это себе под ноги, он застыл, будто не зная, стоит ли продолжать, почиркал сломанной зажигалкой и с шипящим ?с-сука? выкинул самокат вниз по склону. Когда под удар попадал его "верный двухколёсный товарищ", дело приобретало мрачные обороты.— Я не забуду тебя, — в её голосе дрожала стойкая неуверенность. Это плохо, очень и очень плохо. Это почти катастрофа, отсюда не выбраться. Она — ураган, и сама находится в эпицентре. А ведь Турбо так недвусмысленно об этом предупреждал.— Его зовут Дэнни. Я... я не знаю. Я видела его и избегала, пока он не подошёл сам, — Мел не могла смотреть на него такого — из него будто высосали все силы, "поцеловал дементор" и забрал с собой всю сбивающую одним своим взглядом жгучую энергию. Турбо в тот момент был настолько "пустым", будто его и не было вовсе. Мел хотелось кричать.— Хах, ладно, подруга. Очевидно, мне стоит появиться, когда ты наиграешься со своим новым дружком, а?— Турбо! Да постой же! Она кричала ему вслед, пытаясь догнать вниз по склону, но когда в его руках снова оказался самокат, глупо было пытаться сдвинуть конфликт с мёртвой точки. Персонажи в её жизни появлялись после каждой удручающей ссоры. Робби, Турбо, "дешёвые" одноклассники, не важно. Персонажей становилось всё больше.— Опять он психует, — Дэнни, обитавший большую часть дня в недрах соснового леса, смотрел на неё сверху вниз, словно оценивал. Когда он так щурился, то был похож на мультяшного коршуна. Мрачный сказочный образ дополнял накинутый на голову капюшон чёрной толстовки и зализанные вперёд волосы — Мел не видела его лица, но почему-то знала: у него черты стародавнего знакомого из детства. Дворовые мальчуганы, когда они всей семьёй жили за городом, любили шнырять по гаражам, воруя всё, что попадёт под руку, и тащили у туристов кошельки в центре города на главной площади. Один из них — она не помнила его имя — всё время караулил школьников на автобусной остановке и с таким же оценивающим прищуром провожал её спину вплоть до зелёной рассады перед тропинкой в дом. От его взгляда по спине бежали мурашки, а руки становились липкими. Такие же липкие руки были у Турбо, когда они бежали наперегонки к холму за пряничным домиком. Оттуда после заката лениво подмигивала россыпь песчинок-звёзд. Мел наугад соединяла вместе созвездия и хохотала до коликов в животе, потому что Турбо, как бы сильно ни щурился, не мог разглядеть ни одну звезду.— Я ему не нравлюсь.— Ему мало кто нравится, — к Дэнни она относилась с настороженностью.— Оно и видно. Ты сама стала очень нервной после знакомства с ним, — у Дэнни в кармане всегда была фляга. Такие обычно берут в походы, заливают водой до краёв и бережно носят в ремешке на бедре. Мел знала: в его фляге было что-то градусами повыше, чем вода из-под крана на кухне. Она старалась об этом не думать.— У меня есть и для тебя кое-что, — с кривой полуухмылкой на губах он вытащил из кенгурушного кармана толстовки ещё одну фляжку зелёного цвета с её инициалами. — Просто попробуй.Робби говорил, незнакомцам ни в коем случае нельзя верить: они обведут тебя за нос и оставят ни с чем. Весь внешний вид Дэнни трубил о том, что от него стоит держаться подальше. Со своими бесконечно длинными, худыми руками он был похож на персонажа из бёртоновского фильма ужасов. Щёки в акне, истрёпанные джинсы серого цвета, самодельные наколки (кое-где уже "потёк" и без того неровный рисунок). — Ладно, мисс. Поверь, тебе ничего не будет, — Дэнни, в отличие от Турбо, говорил как выходец королевского двора, несмотря на свой внешний вид. Своими речами он походил на Робби, только внешне напоминал его "тёмную" версию. — Я не настаиваю, но...Демонстративно закатив глаза, она приняла у Дэнни фляжку, скептически повертела в руках и выпила содержимое залпом. В её глазах вспыхнули знакомые звёзды-песчинки, голова так легко закружилась...Где-то в густых тучах над их головами ударило раскатистое завывание грома.