Последнее желание 6 (1/1)
Сижу на крыше небоскреба, теплый вечер, первые звезды сверкают на небе, напоминая, что мы лишь песчинки во вселенной. Я не знаю, куда себя деть. Сердце погружено в беспросветное отчаяние. Нервы натянуты стальными нитями до предела.Сюда мы приехали две недели назад, шикарная двухъярусная квартира с бассейном в придачу. Ничего не радует, ни прогулки на машине на природу, ни поездки по достопримечательностям. Все становится серым, ничтожным, неживым. Краски блекнут, звуки просачиваются, словно сквозь вату, и мир погружается в туман бессмысленности.
Шмотки, украшения, бары, рестораны, театры, музеи, все отдал бы за возможность ЖИТЬ! Сбежать? Найдут и пристрелят, как собаку, я не питаю бессмысленных иллюзий. Семья пострадает.Симона вызвали в Корпорацию Жизни, какие-то вопросы накопились. Я остался один, наедине с собой и мыслями.Отхлебываю коньяк прямо из бутылки, свешиваю ноги с бортика и смотрю вниз. Люди и машины такие маленькие, суетятся, как муравьи в муравейнике. Разноцветная иллюминация огней расцвечивает вечерний город. А я скоро сдохну! Так может, не тянуть, что изменят еще два месяца жизни, все равно конец один. Алкоголь течет в крови расплавленным стеклом, душа рыдает горькими слезами, а сердце превратилось в льда кусок.
— Ненавижу!!! – мой крик в бездну никто не слышит. Пустая бутылка летит вниз, тянусь к следующей, как хорошо, когда запас спиртного неограничен.Коньяк пьется как вода, чуть опаляя горло. В чем смысл? Мучиться и ждать? Пульс отмеряет время жизни, которое вытекает, словно песок сквозь пальцы. Простите меня, мама и отец, я слабак. И ты сестра, прости. Нет сил уже, а пустота за парапетом такая сладостная, такая манящая. Всего лишь шаг, раскинуть руки, словно крылья, почувствовать полет и все закончить нахрен! Не будет больше боли, сомнений и ожидания этого тягучего, что больше всего давит на душу.Лучше бы ничего не знать, зачем нам сообщают о выигрыше в эту адскую лотерею? Так бы жил себе и горя не знал, а потом, бац, пулю в лоб. Мгновенье и смерть. Чем вот так, мучиться и ждать… ждать, когда закончится отпущенное время.— Я уже труп, только все еще хожу по земле… неудачник… — я пьяно смеюсь, понимая, что это просто истерика.Медленно поднимаюсь на ноги, ступая босыми ногами на бортик. Шаг, еще шаг, раскину руки для равновесия, в правой бутылка. Ветерок треплет волосы, остужая горячие капли, ползущие по щекам. Вот она, дорожка моей жизни, в две ладони толщиной, с одной стороны пропасть и путь к забвению, с другой еще немного жизни и самообмана. Что выбрать? Трудный путь или легкий? Самоубийство – слабость, так всегда говорил отец.— Ё.
Поворачиваю голову, Симон стоит в нескольких шагах. Какой же он красивый! В серых брюках и бордовой рубашке с расстегнутым воротом. Он злится на меня, губы сомкнуты в жесткую линию, холодный пронзительный взгляд. Волосы собранны в высокий хвост, я помню, какие они шелковые на ощупь.— Немедленно спускайся! – шипит мой любовник, не спеша ступая навстречу. Пантера на охоте, не иначе.Я громко смеюсь и делаю глоток.— Конечно, любимый! Вот только к тебе или в другую сторону? Хочется испробовать полет, каково это?— У тебя нет крыльев, малыш. Но если так приспичило, давай спрыгнем с парашютом. – Симон делает еще шажок, протягивает руку, на запястье мой подарок, сверкает камушками. – Иди ко мне, Ё, я купил твоё любимое мороженое, закажем еды и поваляемся возле камина. – У него такой бархатный голос, успокаивающий, манящий. Змей-искуситель.— Это что, подкуп? – щурюсь и отступаю назад по тонкому бортику, камень холодит ступни.— Как пожелаешь, пойдем, мороженое растает, – он тянется навстречу.Запрокидываю голову и делаю еще глоток, чуть прикрываю глаза, меня в тот же момент сдергивают с парапета и прижимают к теплой груди.
Оказывается, я замерз, и не заметил. Бутылка выскальзывает из пальцев, глухо падая на крышу и не разбиваясь. Глазами слежу за дорогущим коньяком, вытекающим из горлышка.Жесткие пальцы впиваются в плечи, трясут нещадно, поднимаю голову и встречаюсь с бешеными серыми глазами.— Ты долбаный придурок! Эгоист хренов! А обо мне ты подумал, творя свои выкрутасы?! Я ведь тоже не железный. У меня, между прочим, сердце есть!! – Симон почти рычит и мотает меня как тряпичную куклу. – Жить ему надоело! – цедит он сквозь зубы.Я не успеваю опомниться, а он заламывает мне руки за спину и тащит в помещение за шкирку. Пытаюсь вырваться, но хватка просто железная. Синяки обеспечены.— Симон, какого хера? Ты что творишь?— Я творю? Это я тут устроил истерику?!Он пихает меня вперед, оказываемся около кромки бассейна. Толчок, и я лечу в воду, поднимая брызги. Тут неглубоко, мне по грудь, но из-за того, что я пьян, координация плохая, не сразу удаётся нащупать дно и встать на ноги. Выныриваю, отплевываясь. Симон уже рядом, снова пытается скрутить руки, я сопротивляюсь, но все бесполезно, его пальцы словно тиски.— А ну тихо! – шипит он, разворачивая меня к себе спиной, одной рукой держит за запястья, а другой вцепляется в волосы.Мне вдруг становиться страшно, еще никогда я не видел его настолько злым, и не чувствовал себя таким беспомощным.— На тот свет захотелось, алкоголик доморощенный? – рычит он.И окунает меня головой в воду, держа за волосы. Я не успел набрать полную грудь воздуха, широко раскрываю глаза, вырываюсь, мотаю головой, извиваясь. Накатывает дикий страх, воздух заканчивается, легкие прожигает огнем, и, когда я уже пускаю пузыри, он вынимает меня из воды.Широко раскрываю рот, судорожно вдыхаю, а на ухо мне шепчут:— Смерть не бывает красивой, это больно, страшно и НАВСЕГДА!Безжалостные руки снова наклоняют и окунают, бьюсь в плену, пытаясь вырваться. Паника завладевает разумом. Мыслей никаких не остается, кругом жидкая смерть. Не надо! Не надо!! НЕ НАДО!!! ЗА ЧТО!!? Кричу, и воздух уже закончился, в глотку попадает вода. Сильные руки вытягивают наверх. Задыхаюсь, кашляю и плююсь. Воздух, попадающий в легкие, кажется божественным нектаром. Каждый вздох – Жизнь!
Меня трясет крупной дрожью, ноги не держат, из груди рвутся всхлипы и рыдания, сам не понимаю, но шепчу беспрестанно:— Прошу… прошу… хва… хватит… Си… Симон… не на… до…Симон отпускает мои волосы, прижимает к себе, и подхватывает на руки. Я мокрый, испуганный и несчастный. Вода сбегает по лицу, смешиваясь со слезами. Обвиваю его шею, прижимаюсь, сильно-сильно, чувствуя тепло его тела сквозь рубашку. У него частое прерывистое дыхание, а сердце бьется в сумасшедшем ритме, как у загнанного зверя. Он выносит меня из воды по пологому краю.
— Что же ты творишь со мной, малыш, — тихо шепчет мой любимый и жестокий человек.— Ты должен держаться, хвататься за жизнь до самого конца. Подумай обо мне, о своей семье. Каждое лишнее мгновенье с тобой — это дар небес, не отказывайся от себя так легко.Симон несет меня в ванну, осторожно раздевает, включает теплую воду. Я лежу и подрагиваю, слезы льются сами собой, не смотрю на него. Не могу, не хочу, не смею смотреть в его глаза. Он скидывает с себя одежду и забирается ко мне, прижимается грудью к моей спине, гладит руками, шепчет ласково, невесомо целует в шею, щекоча дыханием. Нежность с ноткой грусти. Теплая вода расслабляет, меня отпускает напряжение, тело почти перестало дрожать, и слезы уже закончились.Когда я почти засыпаю, меня вытаскивают из ванной и относят в спальню на кровать, бережно обтирают полотенцем. Симон ложится рядом, обнимает и накрывает нас одеялом. Так тепло, уютно и… правильно.
— Спи, — шепчет он, — утро все расставит по своим местам.— Ага, — голос у меня жалобный, — не забудь, ты обещал мне прыжок с парашютом.Он хмыкает и проводит рукой по моим волосам.— Все что захочешь, малыш, только прыгать будем вместе, а то вдруг ты передумаешь дергать за кольцо.вопрос к 6 части:Симон слишком жесток?Или он правильно сделал, чтобы привести Ё в чувство?