Ты не должен быть один (1/1)

Говорят, поодиночке с ума сходится легче. Проще. И почти не больно.Говорят, в глазах тоска, только если выключен свет, только когда тьма прожигает насквозь, лишая возможности видеть мир другим. Не таким мерзким, как обычно. Знаете, не таким, как когда слякоть, лужи на каждом шагу.Говорят, люди существа добрые, ласковые и совсем не грубые. В общем, не такие, какими могут показаться на первый взгляд.Говорят многое. Слишком лживое. Слишком пафосное и ненужное.Юнги ворочается в постели. Сна ни в одном глазу. Почти вечер. Сегодня ещё на работу идти. Завтра?— на пары. Он бы продинамил снова, не первый же раз не приходить. Он бы выспался, возможно, поел бы нормально, сходил к сестре. Повидался бы с матерью. Поунижался бы снова на работе перед хрен-знает-кем с толстым кошельком наличных. Пару раз блеванул бы в унитаз от горького послевкусия чужих губ. Приполз бы домой отсыпаться… Но, кажется, придётся идти в универ. Делать вид, что примерный, послушный и совсем неглупый малый.—?Хён,?— постучались в дверь тихо. —?Ты спишь?—?Нет,?— вздыхает Юнги, принимая сидячее положение и краем глаза замечая, как Тэхён медленно и несмело проходит внутрь комнаты. —?Что ты хотел?—?Сделать тебе одолжение,?— младший проговаривает невнятно и почти неслышно. Переминается с ноги на ногу, неловко кусает губы.—?Прости? —?не понимает тот, поднимаясь с нагретого места и начиная рыться в шкафу в поиске одежды. —?Разве я тебя просил о чём-то?—?Нет, не просил,?— отвечает Тэ, опуская взгляд в пол и разглядывая свои ноги. —?Просто мы знаем, что и не попросишь…—?Стоп, мы? —?закатывает глаза Юнги, раздражённо начиная натягивать штаны. —?Как же я не догадался! Чимин? Не, ну уже и говорить перестал, а всё равно болтливый до невозможности,?— он шумно вздыхает, надевая футболку. —?Давайте мы не будем решать всё за меня и лезть не в своё дело?—?Ну хён,?— обиженно протягивает младший. —?Ты можешь на нас положиться.—?Я знаю,?— отвечает Юнги осторожно. —?Знаю. Я доверяю вам,?— он говорит тихо, словно их могут слышать. —?Но есть вещи, о которых лучше не знать. Понимаешь, от этого никому легче не станет,?— втягивает большую порцию воздуха в лёгкие прежде, чем снова заговорить. —?Расскажи лучше, как твои тренировки? Я даже песню тебе подарю, когда дебютируешь,?— он усмехается и по-отечески хлопает друга по плечу…Йевон сидит в кафе и ждёт подругу, когда внезапно болезненное воспоминание предыдущего вечера всплывает в голове. Она сжимает в руке чашку с чаем, разглядывает прохожих за панорамным большим окном и отвлекается. Вглядывается в лица незнакомцев и только спустя минут десять понимает, что ищет взглядом его. Она хочет увидеть его снова. Хочет посмотреть в его глаза и спросить, всё ли в порядке. Она хочет снова взять его за ледяную ладонь, распухшую от нечеловеческой боли. Хочет обнять его. Хочет понять. Потому что ничерта не понимает.Зачем он делает всё это? Почему старается убедить её и весь мир в том, что ему вот так хорошо? Она же видит, что это ложь. Она слышит это в его голосе. Почему его слова лишены красок? Почему он такой безжизненный? Почему такой обиженный судьбой? Почему он страдает и ничего не делает с этим? Она не понимает. Зарывается в волосы ладонями. Бессильно опускает голову. Столько мыслей, и они все роятся там с сумасшедшей скоростью. Они шепчут о том и о другом. Вертятся вокруг одного человека.Почему он… такой?—?Я опоздала,?— гремит над ухом, и Йевон даже вздрагивает от неожиданности.Подруга, всегда болтающая без умолку, сейчас звучала фоном. Словно не здесь, хотя совсем рядом. Рассказывала о своей поездке на Чеджу во время каникул, пролетевших слишком быстро, по её мнению. О планах на этот семестр и ещё много, о чём.А Йевон просто стало вдруг интересно… Этот Шуга, он тоже учится где-то? Или, быть может, уже закончил обучение? Вот просто… Почему он работает там? Чёрная повязка всплывала у неё перед глазами снова и снова. Он ведь знал, на что шёл? Он ведь сам хотел? Его ведь никто не заставляет это делать? Почему в это сложно поверить?—?Юна, зачем люди продают себя? —?внезапно спрашивает Йевон, задумчиво закусывая одну губу и не замечая, как подруга замирает с открытым ртом.—?Прости, что? —?ошарашенно выдавливает из себя Юна, пока плохо осознавая предмет разговора, потому что вот только что всё было хорошо… и тут такое.—?Нет, ничего,?— неловко шепчет та, давая себе мысленную оплеуху. —?Так вы с Чонгуком ездили на Чеджу?..[Зачем люди позволяют другим убивать себя?]Юнги не знает.Прячет измятый листочек в карман поношенных джинсов. Подставляет лицо ветру. Медленно идёт вперёд.Шаг.Ещё один.Совсем не больно.Совсем не страшно.Полумрак медленно оседает на крышах домов, серых и почти одинаковых. Юнги на мгновение думает о том, как всё-таки здорово было бы слиться с темнотой и остаться там навсегда. Улыбается себе прошлому, беззаботному и безбашенному.Куда всё это делось? Этой гордости и свободолюбия будто никогда у него и не было вовсе.Но было.Странно осознавать, что ты стал ничтожеством…Когда Юнги было всего восемнадцать и он ещё был учеником второго класса старшей школы, всё было по-другому.Совсем иначе.—?Надеюсь, ты помнишь, что у Минхёна сегодня День рождения? —?говорила мама, поправляя Юнги галстук. —?Постарайся прийти, а не как обычно, хорошо?—?Мам! —?резко отходит он от неё и берёт в руки рюкзак. —?Ты знаешь, как я это ненавижу,?— чеканит каждое слово, словно режет металл.—?Отец взял выходной, чтобы побыть с семьёй,?— говорит мать уже строже. —?Мы не так часто собираемся все вместе.—?Да плевать я на это хотел! —?шипит он и вылетает из комнаты, громко хлопая дверью…Юнги принимает душ, слишком долго стоит под струями ледяной воды. Волосы неприятно лезут в глаза, свисая недлинными прядями.—?Тебе что, слабо? —?спрашивают одноклассники и противно хихикают. Им смешно, потому что наркотики начинают действовать быстрее, чем Юнги думал.А ему действительно не слабо.И он тоже принимает из рук друга (но это не точно) самодельную сигарету, напичканную какой-то дорогой хренью, название которой он слышал впервые. Ему не слабо. Совсем.Он кашляет с непривычки. Кажется, он вообще курит впервые в жизни. Ему как-то не заходит. Точнее, уж слишком заходит. Ударяет в голову слишком сильно, он даже жмурится. Кашляет и плачет, потому что как-то слёзы сами текут. После второй затяжки уже всё плывёт перед глазами ярким калейдоскопом. Хочется смеяться. Всё, блять, такое смешное до одури. И какие-то непонятные люди, просто проходящие мимо. И телефонный звонок от матери, которую за это время уже мог инфаркт хватить.—?У меня дела, мам,?— невнятно лепечет он, еле сдерживая рвущийся наружу смех, и грызёт ногти.?— Я слишком занят…Слишком занят.Зато теперь свободен. Зато теперь ни одного звонка не пропускает, ни одно сообщение не игнорирует, ни одной просьбы… Иногда воспоминания догоняют просто так, спонтанно. Потому что на улице дождь, словно из ведра, и зыбкий ветер. И вообще хмуро и темно. Уже не так смешно, как в тот день. После того Юнги, кажется, вообще смешно больше не было ни разу.Он открывает окно, впуская прохладный воздух в душное помещение и закуривает сигарету. Он уже вырос, а идиотская привычка после того ?слабо? реально осталась. Теперь он не курить не может. Давится дымом вперемешку с воспоминаниями о своих ошибках, но курит. Каждый раз снова и снова проигрывая в голове сценарии и варианты течения событий, если бы он не был грёбаным мудаком. Да, тогда бы было определённо лучше.Только вот ничего не изменить.Дверь хлопает за спиной, и Юнги замирает с недокуренной сигаретой в руке. Пальцы отчего-то дрожат. Ему бы тоже подлечиться…—?Мам?..Почти хорошо.Почти нормально.—?Я не знал…Юнги не спрашивает имени. Медленно двигается, словно в трансе. Улыбается похабно. Лживо. Сладко. Белые зубы сверкают в полумраке комнаты маленькими пугающими огоньками. Глаза блестят невысказанным, запертым на ключ желанием быть счастливым. Или хотя бы просто живым.—?Прости…Йевон идёт по улице. Зонт не спасает, её одежда мокнет. Погода портится слишком резко. Нет даже ощущения, что совсем недавно светило солнце.Вот просто интересно, а что сейчас делает Шуга? Может быть, он тоже сейчас идёт где-то под проливным дождём? Возможно, ему тоже холодно и неуютно?Да, ему действительно не очень хорошо.Кажется, впервые за долгое время он напивается после смены. Так, что домой почти ползёт. Улыбается Чимину, тискает его за щёки и называет Минхёном.Да, это был дерьмовый день.Чимин дотаскивает его до комнаты. Укладывает на кровать. Сам садится рядом и молчит.?Хён, ты можешь нам доверять…?Юнги пьяно улыбается. Очень искренне, Чимину даже заплакать хочется от того, насколько он беззащитный. Этот взрослый хён, вечно ворчащий, словно старый дед, вечно отчитывающий даже за мелкие проступки… Вытаскивающий из такой жопы, из которой обычно самостоятельно не выбираются. Почему Чимину больно видеть его таким? Таким раздавленным. Таким ранимым. Таким одиноким.?Мы всегда рядом, Юнги?.Чимин укрывает его одеялом, смотрит и тяжело вздыхает. Это непросто. Он выходит из комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь, и не может удержать слёз. Потому что это хреново.?Хён, ты не должен страдать один…?