ERROR || Сонджун/Хвиджун || PG-13 (1/1)

По стене в противно-синеватом квадрате пляшут облезлые тени. За окном не видно ни зги, в самой комнате?— только устало сощуенную фигуру в свете от монитора. На экране сменяют друг друга пропечатанные мелким шрифтом страницы, уже перевалило за третий десяток, складываются в громоздкие предложения пустые слова сложных терминов и понятий.В глазах?— песчаная россыпь точек и запятых, в кончиках пальцах колятся тире и римские цифры нумерованных списков. В голове?— каша из всего на свете, латынь смешалась с родным корейским, бесформенным серобуромалиновым нечто размазались по стенкам черепа планируемая структура и выводы. Пальцы бьют по клавиатуре машинально, на чистом автомате, составленная фраза держится в голове не дольше секунды, потому что мысли летят намного дальше, и если измерять километрами?— два круга по экватору точно есть.Причина, повод, событие, следствие, вывод. Схема простая, казалось бы, всем понятная и знакомая, но высшее образование не терпит простоты?— требует пафосных слов, требует сложных конструкций и размытых формулировок, обилия вводных конструкций и объяснений одного и того же. От всего этого в глазах рябит, строки сливаются, перемешиваются, символы плывут, еле разделяясь запятыми и точками.Жмурится?— из глаз текут слёзы, под веками больно и сухо. Роняет голову на сложенные руки и глухо, но слышно стонет, уходя в болезненное рычание. В голове вместо серобуромалинового месива?— красным неоном загорается до боли яркое ?ERROR?. По ушам мелкими гудками долбит визгливая сирена.Сонджун замирает в этом состоянии сплошной и тотальной ошибки, кажется, на целую вечность. Хватается за голову, крепко кусает губы, пытается выбраться и разобраться?— безуспешно. Сквозь орущую сирену он не слышит чужих шагов, не слышит спокойного дыхания, а на чужие ладони реагирует далеко не сразу?— только тогда, когда на его макушку чужие губы опускают невесомый, словно бабочка, поцелуй.—?Передохни, хён,?— Хвиджун невероятно тёплый и уютный, его голос мягкий и приятный, медово затекает в уши и глушит визг сирены, гасит бьющий по глазам неон и растворяет серобуромалиновое, осевшее на внутренних стенках черепа. Он?— мелкими тёплыми касаниями по плечам и рукам, он?— терпким привкусом лимона и имбиря на языке, он?— тянет со дна наверх, не даёт задохнуться и пропасть в визге сирены и красном неоне.Хвиджун прижимается грудью к плечам Сонджуна, притирается щекой к уху и тянется ладонями к лицу. Его за руки ловят, мажут по ним рваными поцелуями, царапают кожу обгрызанными губами, но дают наконец утереть проступившие слёзы и глаза накрыть.Темнота успокаивает, но в темноте?— мешаются друг с другом всполохи красного неона и танцующие по строкам символы, в темноте?— ужасные, кривые узоры, с которых будто кровью капает. От темноты лекарство?— ещё один бабочкой поцелуй, но уже под скулой.Хвиджун держится на плаву сам и держит его, ходит по квартире царственным призраком, и Сонджуну кажется, что он его выдумал, что поехал крышей настолько, что выжил из ума. Впрочем, такими темпами ему недолго осталось?— скоро и правда накатит какая-нибудь паническая атака напополам с истерикой, и никакой выдуманный Хвиджун не спасёт.Зато спасёт Хвиджун реальный, который гладит по одной щеке и мелко целует вторую. Который остаётся рядом теплом рук и терпким привкусом на языке. Которого можно поймать за запястье и сгрести в неудобные объятия, упираясь ухом в грудь и слыша под рёбрами мерно ухающее сердце.—?За что ты мне, такой ангел, достался?—?За всё хорошее, хён,?— медовым голосом в уши и тёплой ладонью на затылок. Перебирает спутанные волосы, чешет за ухом, как кота, и улыбается?— Сонджун не видит, но чувствует, и улыбается следом.Ему всё ещё кажется, что Хвиджуна он выдумал, что всё это?— плод его уставшего воображения, баг системы, болезненное продолжение той самой ошибки, идущее за визгливой сиреной и красным неоном. Он всё ещё ищет во всём этом подвох, спрятанный за заумными терминами и пустыми словами.Именно это и есть самая главная и самая глупая ошибка.