Часть 2. (1/1)
Они сходятся быстро. Каждый вечер Ямамото уже привычно не запирает дверь, зная, как бесит Хибари даже секундная заминка.Они притираются друг к другу с трудом. Ямамото часто идёт на уступки, уговаривая себя, что это ничего. Это нестрашно. И это действительно не так плохо. Особенно, когда ночами тебе в ухо выдыхают, едва слышно пересохшими губами:"Такеши."Они заводят новые привычки постепенно. В комнате Ямамото теперь всегда открыто вечерами окно - Хибёрд тоже не терпит, когда его слишком долго не впускают. А в тумбочке лежит пакет чищенных семечек.Они привыкают думать о ком-то. Теперь на миссиях Ямамото предельно собран и аккуратен. Иначе за любой синяк Хибари накажет его серией адских тренировок.
Они не говорят о том, что будут делать, когда об их отношениях узнают. Ямамото как всегда мало волнуется об условностях. А у Хибари на всё один ответ…- И что ты хочешь, чтобы я сделал? - Тсуна полностью несчастен, а оттого растерян и подавлен. Ему не нравится весь этот разговор от начала и до конца.- Как это что! - Гокудера вскакивает со стула, настолько сильно зашкаливает его возмущение. - Прекратите это!- Но.., - Тсуна прячет глаза, ему неловко о таком говорить. - Я не думаю, что мы должны...- Они позорят всю семью своим поведением! Вся прислуга уже шепчется по углам! - Гокудера в ярости сжимает кулаки и заглядывает Десятому в глаза, ища там поддержки.Но не находит. Тсуна пока ничего не понимает, но уже подсознательно сопротивляется любым активным действиям. Не буди лихо, пока оно тихо. Он в отчаянии оглядывается куда-то за спину. Но увы, ответа там нет, лишь занавеска едва заметно колышется.- Я подумаю, как нам быть, - вздыхает Тсуна, сдаваясь. - Только прошу тебя, не предпринимай ничего.Гокудера бурчит что-то под нос и уходит, громко хлопнув дверью. Это настолько непохоже на обычное покорное обожание Хаято, что Десятый ещё больше теряется. Он откидывается на спинку кресла, расстёгивает душивший его плащ и протяжно стонет.- Ребооорн, как ты думаешь, это правда? – вопрошает Тсуна. Хибари и Ямамото. Вместе. О боже.Занавеска отодвигается. В комнату ленивой походкой входит Реборн. Он как всегда курит эти свои вонючие сигареты, не вынимая руку из кармана.- А если и так, что ты будешь делать? – усмехается бывший аркобалено.Тсуна снова протяжно вздыхает. Хоть он и Десятый, но он не хочет ничего решать. Он хочет в душ и спать.- Наверное, ничего, -решается, наконец, Тсуна. – Они же мои друзья. И если они…и если им…ух…Тсунаёши краснеет, не в силах произнести этого вслух. Ему не хочется обсуждать такие вещи с кем бы то ни было. Они его друзья, и если им хорошо, то ему всё равно.
- Чего только Гокудера взбеленился, не понятно, - тоскливо протягивает Тсуна, решаясь сменить тему.Тсунаёши отчаянно зевает и потягивается. Ему всегда легче принимать решения, когда рядом Реборн. И пусть они уже давно видятся лишь урывками, пусть Тсуна уже пять лет как Босс, но ему так же хочется опереться на кого-то.- Он просто завидует, - едва слышно хмыкает Реборн, привычным жестом туша сигарету в кружке с остывшим чаем. И добавляет, уже громче. – Я завтра снова уезжаю. Рано утром. Надеюсь, ты разберёшься к моему возвращению, глупый Тсуна.Тсунаёши обиженно вскидывается, но видит, как Реборн улыбается ему, чуть насмешливо, чуть грустно. Он доверчиво подставляет пышную шевелюру под тонкие пальцы киллера, пахнущие табаком. Ему приятно это дурашливое ободрение.Реборн тихо затворяет за собой дверь и мягко, по-кошачьи ступая, направляется в гостевую комнату. На его губах играет улыбка, но глаза холодные. В них нет ни капли радости, лишь злость и усталость.Тсуна определённо был его лучшим учеником. Но он никогда не говорил ему об этом. Незачем. Не хотелось портить эту невинную, трогательную неуверенность в себе. Пусть уж лучше так, нуждается в нём, ждёт его возвращения и доверчиво заглядывает в глаза. Без этого было бы совсем тоскливо.А тут ещё это всё. Не вовремя эти ребятки затеяли свою возню. Реборн, нащупывает в кармане монетку. Орел – идти спать, решка – пойти проведать Хибари. Чентизимо переворачивает в воздухе и аккуратно падает в центр ладони.Сегодня в поместье Вонгола пахнет проблемами. Прислуга растерянно жмётся по углам и долго спорит, кто понесёт чай в зал заседаний.Проигравший в камень-ножницы-бумага младший дворецкий, чуть ли не дрожа, стоит под дверью. А за ней…. тишина.Судорожно сглотнув, он стучится и, не дожидаясь отклика, заходит. За столом семеро сильнейших – хранители колец Вонгола. Конечно, всех их в лицо знают все члены клана.Десятый цепким взглядом провожает поднос с чаем. Свою чашку он опрокидывает сразу. Под взглядом Десятого хочется съежится. Неприятное ощущение, будто тебя видят насквозь.
- Спасибо, - негромко, но вполне от души, благодарит Тсуна, получив вторую чашку чая. Он неторопливо размешивает сахар, смотря куда-то в стол. Ему не хочется выносить сор из избы. И лишь когда дверь закрывается, обводит взглядом всех присутствующих.Тсуна ещё ничего не понимает, скорее интуитивно догадывается. Он видит мельчайшие перемены в своих хранителях.Он видит ярость Гокудеры. Сегодня хранитель урагана ещё с утра срывался на всех вокруг, напрочь забыв обо всех границах. Хаято демонстративно отсел от Ямамото, отказавшись ради этого даже от места по правую руку.Он видит растерянность Рёохея. Хранитель солнца дважды встревал между Хаято и Ямамото, предотвращая возможные драки. Сасагава искренне недоумевал, кто наступил на хвост Гокудере, о чём он успел оповестить всех собравшихся.Он видит смущение Ямамото. Тот явно чувствует себя не в своей тарелке. Хранитель дождя внимательно рассматривает разбитые костяшки на левой руке и как-то криво улыбается. Интересно, когда и с кем он успел подраться?Он видит искреннее искрящееся веселье Мукуро. Он с таким откровенным злорадством пялится на Хибари, что Тсуна мысленно жалеет, что не рассадил их подальше друг от друга.Он видит обычное для Ламбо недовольство и тоску. Он один здесь печалится лишь об одном – завтрак подадут только после окончания собрания.А вот Хибари… Хибари выглядит усталым. Не безразлично-отрешённым как обычно, а каким-то потухшим. Он явно не следит за происходящим, поэтому Мукуро ещё и не получил стандартный пинок под столом с последующим спаррингом в саду. Кажется, Хибари не волнует вообще ничего из происходящего вокруг, а только лишь чентизимо, которую он вертит в руках.Тсуна привычным жестом поправляет плащ и коротко бросает:- Хаято, извинись перед Ямамото.Гокудера вскидывается, но под взглядом Десятого как-то сникает. Хаято сжимает зубы так сильно, что слышно, как они скрипят.
- Я приношу свои извинения, Ямамото, -светским тоном произносит, наконец, Гокудера. Ярость в его глазах как-то сразу тухнет. Он умоляюще смотрит на Тсуну. И оживает, когда видит улыбку Десятого. Ему уже не хочется ничего выяснять и что-то предпринимать. Просто, пусть Десятый снова улыбается.- Хах, проехали, - Ямамото смеётся, но глаз не поднимает. Наверное, боится, что Тсуна увидит там то, что он так старательно прячет.- Это экстримально правильно! -орёт Рёохей, хлопая Мукуро по плечу. Собственно ему всё равно, кого ободряюще долбануть со всей дури. Сегодня не повезло хранителю тумана, который криво ухмыляется и потирает ушибленное плечо.- Можно уже идти завтракать? – капризно протягивает Ламбо, нетерпеливо ёрзая.Тсуна поднимается со своего кресла, что означает окончание собрания. Он уже совсем спокоен. Его интуиция молчит. Эти двое – чужие друг другу. Но вдруг замечает, как Хибари смотрит на Такеши. Короткий, беглый взгляд собственника. Когда-то давно Хибари смотрел так на свою единственную страсть в жизни - школу Намимори.Полночи Тсуна ворочается с бока на бок, думая о том, что он должен сделать как босс. На этот счёт никаких инструкций или подсказок не найдёшь в анналах истории Вонголы. Он нервничает. В голове всё никак не укладывается - Такеши и Хибари-сан. Вместе. Возможно, прямо сейчас. Эти мысли не дают покоя. Сон совсем улетучивается.На кухне обнаруживается Гокудера и почти пустая бутылка виски. Хаято давно оккупировал кухню, судя по столу, засыпанному окурками и вязкому облаку табачного дыма.Гокудера улыбается Десятому как обычно – радостно, открыто. Но фальшиво, будто по памяти. Помнит, как нужно в общий чертах правильно улыбаться, но всё же ошибается.
- Иди спать, Хаято, - Тсуна убирает бутылку и принимается сгребать окурки ладонью. Он ничуть не колеблется, называя свою правую руку по имени. Тсуна знает, что только так можно быстрее всего образумить пьяного Гокудеру.Но привычная программа опять даёт сбой. Гокудера морщится, когда слышит своё имя. Трясёт головой, будто избавляясь от наваждения.
На улице скрипят ворота. Тсуна специально приказал их не смазывать, так легчё контролировать патрули.- Хаято? - Тсуна колеблется. Хочется сделать всё правильно. Сегодняшнее утро изрядно напугало его. Ещё бы чуть-чуть, и всё рухнуло.Гокудера с готовностью поднимает глаза и замирает, чуть подавшись вперёд. Он смотрит необычайно внимательно для пьяного.- Не рассказывай никому о… Хибари и Ямамото, -просит Тсуна, смущённо улыбаясь. – А с прислугой я сам пообщаюсь. Не нужно нам всего этого. Пусть сами как-то разбираются. Хорошо?Тсуна наливает себе чашку чая и идёт наверх, шлёпая босыми ногами по полу.?Он снова забыл надеть тапочки?, - вздыхает Хаято, поднимаясь из-за стола. Голова неприятно тяжёлая, кухня слегка вращается. Хочется курить, но сигареты кончились уже давно.
Его рука аккуратно накрывает то место, где лежала ладонь Тсуны. Надо же, такая маленькая.Хочется курить. Нестерпимо болят глаза. Наверное, от табачного дыма.