Одержимовательная (1/1)

(Япония. Одна тысяча семьсот тридцатый). - Уровень духовного фона снизился до среднеевропейских показателей; интенсивность облучения духовными частицами опустилась до среднеазиатских показателей, - доложил безэмоциональный голос специализированного аналитического ИД, к которому стекалась информация с артефактов, разбросанных по всей Японии. - Исключениями остаются Огненная Гора, город Токио, резиденции кланов Круга Экзорцистов, императорские владения и места заточения сильнейших ёкаев. Прогнозируется резкое снижение численности самозарождающихся ёкаев неживотного и животного происхождения вне зон повышенного духовного фона. Наблюдается укрепление завесы между материальным миром и междумирием... Стоя перед широким монитором, на который выводились все те же данные, Виктор совершенно автоматически воспринимал информацию, отсеивая бесполезный мусор и вычленяя крупицы ценных знаний. Однако же основные его мысли были заняты иным... Дракон - мифическое существо из легенд, рядом с которым все виденные ранее виверны смотрелись жалкими пресмыкающимися, произвёл на Франкенштейна неизгладимое впечатление: он хотел изучить его; он хотел обладать им; он хотел создать его подобие; он хотел быть таким же как этот монстр, который с высокомерным пренебрежением смотрел на суету мира, одним своим существованием внося дисбаланс в привычное мироустройство. Мгновения, когда их взгляды встретились, словно раскалённое клеймо на теле коровы, оставили свой отпечаток в душе смертного, покусившегося на нечто столь далёкое и непознаваемое, что это вызывало суеверный трепет. "Увидев совершенную красоту, которую неспособен осознать наш разум, мы испытываем животный страх", - мысленно произнёс доктор, ощущая себя одновременно и усталым старцем, труды всей жизни коего оказались не более чем игрой с камнями, в то время как где-то уже изобрели металл, и ребёнком, которому показали интересную игрушку, после чего увели её из под носа. Отчаяние и восторг, уныние и азартное возбуждение, разочарование и надежда... Если бы лекарства не подавляли эмоции, то они уже свели бы мужчину с ума. Сейчас же он видел перед собой цель, к которой следовало стремиться, и которую необходимо было достичь любыми средствами... Человек был не способен добиться столь высоких вершин, так как ему для этого не хватило бы и самой долгой жизни. Превзойти человеческий потенциал было возможно... в далёкой перспективе. Изменить себя, превратившись в ёкая, оборотня или вампира Виктор не хотел, так как это отняло бы у него широту манёвра, сделав светлым или тёмным. Следовательно, оставался лишь один вариант: если нельзя стать больше чем человек, а превращаться в нелюдь недопустимо, то нужно стать чем-то меньшим... "Такой простой выход. Это же логично", - тонкие губы под маской чумного доктора искривились в улыбке, а скафандр получил приказ на вывод всей искусственной химии из крови. Разум сделал из животного человека, но эмоции и инстинкты способны сделать из человека страшного зверя. Разве не это показал тот "герой", однажды явившийся в жизнь Франкенштейна, чтобы надругаться над его надеждами и мечтами? Однако он - хищный дикий зверь, поступками коего руководят эмоции и желания, удерживаемые на коротком поводке жестоким, расчётливым, острым умом. "Я шёл не тем путём", - сжав и разжав кулаки, мысленно констатировал учёный, уже ощущающий как с него спадают воображаемые ограничители, похожие на тяжёлые кольца, обхватывающие саму душу. - Отец, - позвал Нурарихён, открывший двери в лабораторию, и остановившийся на пороге. - Твой приказ выполнен. - Чудесно, - прервав монотонный доклад ИД, доктор отвернулся от монитора и широким шагом направился к выходу. - Не будем заставлять гостей ждать. - Ты... уверен в этом? - беловолосый мальчик, одетый в белое кимоно, ступая по полу босыми ногами пристроился за правым плечом создателя, стоило тому выйти в коридор. - Они ведь безумные монстры, а ты... - Слабый человек, - констатировал Виктор. - Ты ведь это хотел сказать, Первый? Блондина словно бы ударили по лицу, отвесив болезненную пощёчину. Сверкнув алыми глазами, он поджал губы и дальше шёл молча, внутренне кипя от обиды, злости, страха... "Прототип. Удачный, но лишь прототип", - говорил всё ещё холодный разум, разбивающий мир вокруг на схемы и числа, лишь иногда выпуская из-под корки отстранённого отчуждения нечто живое. - Можешь не беспокоиться: я не собираюсь погибать сегодня, - спустившись на этаж ангаров, один из коих был переоборудован в экранированный полигон, заявил Франкенштейн. - Да и гибель тела - это не конец пути высокоорганизованного разума. Ответом было угрюмое молчание, которое ничуть не тронуло учёного, решившегося на самый рискованный эксперимент за последние десятилетия. Ведь второй попытки у него уже не будет... Первые двойные двери разошлись в стороны, впуская доктора в шлюзовую камеру. Нурарихён был вынужден остаться снаружи, но стоять в коридоре не стал, а вместо этого бросился в комнату для наблюдения. Мужчина сделал несколько шагов, оказываясь перед второй дверью, и только тогда герметичные створки сомкнулись окончательно. Подняв руки к голове, он снял с лица маску, открыв воздуху доступ к худому, бледному лицу, на котором не было ни одной морщины. Лишь кажущиеся слишком большими покрасневшие от напряжения глаза, буквально лучась внутренней силой выделялись словно драгоценные камни среди гальки. Сегмент за сегментом, броня раскрывалась и отсоединялась от тощего тела, одетого только в короткие тряпичные штаны до колен, выпуская его наружу... как панцирь улитки. Медленно и неуверенно, словно в самый первый раз, человек сделал шаг, и двери перед ним раскрылись, позволяя пройти в светлое и просторное помещение, у стен которого были прикованы злобные, безумные, голодные монстры, не желающие или не способные меняться. Учуяв и увидев слабую жертву, они зарычали, завыли, завизжали словно свиньи (впрочем, боровам-ёкаям это позволительно). "Страх... Это так... необычно", - тело быстро покрыли мурашки, дыхание Виктора стало тяжёлым и прерывистым, а руки и ноги начало потряхивать, из-за чего движения приобрели заметную неуверенность. ... - Всё готово? - пророкотал Френки, стоя перед панорамным окном на балконе, расположенном под потолком. - Излучатели активированы; проекторы силового поля заряжены; некроголемы ожидают сигнала за переборками стен, - отчитался Кукла, оставшийся в рубке управления. Нурарихён, войдя в помещение, прислонился к ближайшей стене спиной, сложил руки на груди и всем видом показывал, что не собирается и пальцем шевелить, если вдруг произойдёт худшее. Тиао, находящаяся в своей полутрансформе, бросив на него мимолётный взгляд закатила глаза... а затем прикоснулась к ошейнику. Тигрица находилась в сомнениях: с одной стороны, она уже привыкла к своему подчинённому положению, тем более, что хозяин не так уж и часто что-либо приказывал, научилась получать от него пользу для себя и вполне неплохо сдружилась с "детьми" Франкенштейна, но... при этом воля к свободе так и не угасла, а здравый смысл подсказывал, что иной столь же удачной возможности скинуть поводок может и не подвернуться. Так что в случае неудачи эксперимента, она была не уверена в том, бросится ли спасать самоуверенного безумца, либо останется сторонним наблюдателем. - Обратный отсчёт, - объявил манекен, оставшийся у терминала управления. - Десять... девять... восемь... - Внимание, - прозвучал обезличенный голос системы оповещения, а в следующую секунду вспыхнули золотые духовные поля "барьера отрицания", через которые можно было только смотреть. - Активирован протокол изоляции. - Кукла? - обернулся к ёкаю здоровяк, лицо коего исказила маска гнева. - Это не я, - отшатнувшись от терминала, который тоже был скрыт под защитным полем, вскинул руки манекен. - ИД действуют по заложенному отцом алгоритму. "Подстраховался, чтобы никто не мог вмешаться", - со злостью и облегчением подумала Тиао, которой теперь уж точно не придётся делать выбор. - Отключи это, - рявкнул Френки, резко обернувшись к младшему брату. - Нура, вытаскивай его. - Отец сказал... - начал было отвечать мальчик. - Быстро! - сжав кулаки, полыхнул КИ монстр Франкенштейна. - Потом будешь обижаться сколько захочешь. - Ла-адно, - недовольно скривившись, Первый начал выпускать разные уши и хвосты, пытаясь то телепортироваться, то просочиться в зал. - Н... Не выходит... - Грррааах! - взревел гигант, который словно бы увеличился в размерах, ударяя кулаком в золотистую плёнку, совершенно никак на это не отреагировавшую. - Система, отключить барьеры! - Запрос отклонён, - отозвался обезличенный голос. - Приказ об изоляции был отдан приоритетным пользователем. В этот момент монстры получили свободу, ещё секунду простояли на месте, будто бы не могли в это поверить, а затем в едином порыве устремились к одинокому, худому, дрожащему от страха человеку. - Отец! - врезавшись всем телом в нерушимую преграду, раненным зверем проревел Френки, чувствуя как две кровавые дорожки побежали по лицу. "Да чтоб тебя! Виктор, ты мне будешь очень сильно должен", - оскалившись, тигрица выпустила когти, по которым заструились разряды молнии, а затем упала на колени и принялась разрывать пол, выдирая из него целые куски металла... ... "Это... смерть? Как нелепо", - расширенными от ужаса глазами Франкенштейн смотрел на застывшего в воздухе упыря, чёрная кожа коего отбрасывала отсветы хитинового блеска, неестественно широко открытый рот красовался частоколом клыков, а непропорционально длинные руки, оканчивающиеся когтистыми пальцами, уже почти достали до тощей груди. В первый субъективный миг Франкенштейну показалось, будто бы время остановилось, но... на самом деле это его мозг, в стрессовой ситуации вышел на пределы расчётных мощностей (видимо не зря создавал себе эссенцию крови и мозговых тканей клана Якоин). К сожалению то, что он думал быстрее и мог разглядеть монстра в мельчайших деталях, не наделяло скоростью, чтобы увернуться от атаки, так как тело оставалось слабым и медлительным. "Непростительная ошибка", - был вынужден признать учёный. Внезапно страх исчез, перерастая в дикую ярость, мир вновь начал двигаться, а во все стороны хлынула волна духовной энергии негативного окраса. Упыря смело с такой лёгкостью, будто он был сорвавшимся с дерева листиком, попавшим под ураганный ветер; четверых низших "пустых" вовсе развеяло, а дюжину наиболее слабых ёкаев прижало к полу. - Гррр... - глухой рокот вырвался из сухого горла, после чего с рук мужчины сорвались белые молнии, ударившие во все стороны, прожаривая неудачливых жертв. Ещё один монстр, бросившийся со спины, был перехвачен в воздухе за шею рукой человека, развернувшегося на девяносто градусов, а затем он дёрнул рукой, отрывая голову какого-то паукообразного существа, швыряя её подобно снаряду в другого противника. Рык сменился хохотом, а духовная энергия окрасилась злой радостью, будто тяжёлый туман расползающейся по полу. Несколько костяных шипов ударились в грудь Виктора, но не сумев преодолеть кожу, напитанную жизненной и духовной энергиями, отскочили, падая на пол. Шаг... и применив технику быстрого перемещения, характерную скорее для квинси, Франкенштейн оказался рядом с чем-то похожим на ежа. Ударив его кулаком, он заставил тушу монстра оторваться от пола, после чего схватил за лапы и размахнувшись, впечатал в набегающих противников... "Жертв", - сам себя поправил доктор, всеми фибрами души ощущая, что в помещении нет никого, кто мог бы пробить его защиту, чтобы хотя бы ранить. В этот самый момент Тиао разорвала последнюю преграду и кувырнувшись в воздухе, приземлилась на четыре лапы, рассыпая вокруг себя искры разрядов молнии. Её сила была уже достаточно велика, чтобы ранить... "Разорвать", - взревели инстинкты, требуя уничтожить угрозу, в то время как более слабые существа трусливо расползались по углам. - Грррааа! - взревел Франкенштейн, срываясь в стремительный рывок...