Часть 29 (1/1)

?Если однажды горячее солнцеСтанет холодным как утренний лед,Если зима жарким летом вернется,И на песок белый снег упадет,Если беда, что ничем не измерить,Рухнет на землю косою звеня,Я буду знать, всё равно, что ты веришь,Я буду знать, что ты любишь меня.Если погаснут далекие звезды,Высохнет весь мировой океан,Если спасать этот мир будет поздно?—Он через час превратится в туман.Даже уже в раскаленной пустыне,В той, что когда-то мы звали Земля,Знаю, что сердце твое не остынет,Я буду знать, что ты любишь меня?? Денис МайдановЭтот Новый год стал для Ванечки особенным. Поэтому вряд ли он когда-нибудь сможет его забыть. В тот злополучный вечер он даже зайти в квартиру толком не успел. Едва входная дверь захлопнулась, Рудбой схватил его за дублёнку, к стене с силой припечатал и принялся целовать прямо в прихожей. Жадно, до боли кусая губы и переплетая свои пальцы с Ванечкиными. Да ещё так медленно, словно в слоумо. Фаллен даже рассказать ничего не успел, а Рудбой и не особо желанием горел ещё раз всё это слушать, поэтому и слова вставить не дал, сразу потащив его в постель. Целуя каждую клеточку Ванечкиного тела, он периодически останавливался, вдыхая запах его кожи, словно пытался его запомнить.—?Тише-тише… ты чего? —?выдохнул Фаллен, ощущая, как рёбра хрустели от объятий, а Ваня на это только крепче его к себе прижимал, да твердил о том, как сильно он его любит, словно ему не верили.—?Знаешь, что для меня свобода? —?прошептал он, проведя ладонью Ванечке по волосам,?— Твои глаза. Я никогда тебе этого не говорил, но это не я тебя выбрал, а ты меня. Я был уверен, что мы будем вместе ещё тогда, в трамвае вечером после демонстрации, когда ехал домой из травмпункта. Я сбежал тогда, зная, что ты вернёшься. И да, я следил за тобой… помнишь? В библиотеке… —?Ванечка кивнул, погладив Рудбоя по щеке,?— Я специально ходил именно в эту библиотеку, чтобы посмотреть на тебя. А ещё я слышал, что сказал твой отец… —?Ванечка открыл было рот, чтобы что-то возразить, но Рудбой жестом попросил его не перебивать,?— нет, послушай, нет. Мы не будем это обсуждать сейчас.—?Но…—?Пожалуйста, не надо. Этот Новый год только для нас. Двоих. И нашего жирного и несносного кота Гриши. Все проблемы мы решим завтра. И поговорим. Обещаю.Ванечка молча кивнул. Он знал, чувствовал, что новый день не принесёт ему счастья, но раз уж невозможно избежать грозы, то почему бы не переждать дождь вместе? Всё, что происходило между ними в эту новогоднюю ночь, было похоже на ?последний день перед концом света?. Они пили шампанское, много целовались, наслаждались друг другом сполна и смеялись. Вымотавшись окончательно, Ванечка уснул у Рудбоя на плече, а на утро обнаружил Евстигнеева на кухне. Серьезного такого, как всегда, курящего и готового ко ?взрослому? разговору.—?Ты ни в чем не виноват,?— сказал тогда Ваня,?— Ты только пожалуйста, следи за Мэйви и передай ему ключи от квартиры. Она ему сейчас нужнее, чем мне.Это было последнее, о чем он попросил и, взяв заранее подготовленный рюкзак, ушёл, подмигнув напоследок. Даже в такой ситуации он смог сохранить своё лицо. Ванечка вдруг осознал, сколько же на самом деле боли в этом маленьком для этого мира человеке с таким огромным сердцем. Светло сидел на кухне, прекрасно понимая, почему Ваня ушёл сам. Он просто не хотел ставить Ванечку перед выбором. Не хотел обременять его ничем, оставив в его памяти после себя только счастливые моменты, шрам на ухе и кота, как напоминание о том, насколько же сильно он его любил и хотел, чтобы Фаллен стал собой.***Светло вернулся в родительский дом вечером первого января. В квартире было много народу, родственники из Москвы прибыли, какие-то непонятные люди с отцовской работы. Ванечка молча прошёл в свою комнату и, заперев дверь на щеколду, ненавидел весь мир за его несправедливость. Гришка всё вертелся вокруг, мурчал, мявкал, чувствуя, что хозяин расстроен, а он просто умирал изнутри, слыша, как с той стороны мать стучала и просила выйти к столу.Фаллен недолго пробыл дома. Вскоре он снова съехал, так как просто уже не мог, да и не хотел впускать родителей в своё личное пространство. Подрабатывал иногда где придётся, стипендию получал за хорошую учебу, а на эти деньги снимал через знакомых ребят комнатушку в одной из коммуналок, всё на той же Шпалерной. Общение с отцом после переезда и вовсе сошло на нет, в основном Ванечка разговаривал с мамой, да и то по телефону, а если и приходил, то старался скорее попрощаться, так как разговор у них не очень клеился. Елизавета Григорьевна каждый раз слово лишнее сказать боялась, но, глядя на то, как волосы сына отросли уже почти до плеч, робко пыталась завести разговор о походе в парикмахерскую, но всегда получала твёрдый отказ. Лишь отец иногда ворчал что-то по поводу его ?дебильного? хвостика на макушке, но всё это, естественно, успешно игнорировалось. Ванечка не держал на отца зла. По крайне мере, Руд бы такого точно не одобрил. ?Обида душу оскверняет?,?— говорил он, с чем Ванечка был абсолютно согласен. Но определённый урок из всего произошедшего он всё же для себя вынес: система не щадила никого. Ей все равно, что ты чувствуешь, кто ты и чего хочешь. Она тебя поглотит, переварит и выплюнет, как отход, оставив внутри одни руины.Спустя какое-то время Фаллен помог Мэйви поступить в вечернюю школу и тщательно следил за тем, чтобы он туда ходил. Подсказывал ему с учёбой, если это требовалось, и частенько забегал в гости на чай, даже не смотря на то, что эта квартира напоминала ему о слишком многих вещах. Но, по крайней мере, здесь он был счастлив.Последнее воскресение месяца стало для них двоих особым ритуалом. В этот день они вместе гоняли на могилу к Роме. Так, хлопнуть по-маленькой, да сигарет занести.—?Знаешь, мне Малая письмо прислала,?— сказал Даня, выдергивая проступившую по весне траву у оградки.—?Как она там? —?выдохнул Светло, взяв в руки фотографию Мертвеца.—?Пишет, что всё в порядке. Переехать?— было хорошим решением.—?Всяко лучше, чем спиваться. Жаль, что у них с Ромой так всё вышло… и хорошо, что она с этим худо-бедно, но справляется…Фаллен достал из кармана платок и, смочив его водой из бутылки, аккуратно протёр фотографию, задумчиво глядя на изображённого на ней Мертвеца.—?Что ж вы так, Роман Николаевич…—?Скажи, ты скучаешь по нему? —?спросил Даня, подойдя к Светло и пристроив подбородок у него на плече.—?По Роме?—?По Рудбою.Светло замер на секунду, переваривая заданный вопрос, а затем, поставив рамку со снимком обратно на надгробие, едва слышно ответил:—?Скучаю.—?Ты не расстраивайся, может он ещё вернётся,?— улыбнулся Даня, положив свежих цветов на землю,?— он же как ветер. Сегодня здесь, завтра там. Но он никогда не оставляет тех, кто ему дорог. Никогда.Ванечка улыбнулся. Да, Даня был прав. Рудбой не оставил его. Ему постоянно приходили письма без обратного адреса, в которых было вложено фото какого-нибудь пейзажа, сзади дата и ярко-красное сердечко вместо подписи. Больше ничего.Фаллен понятия не имел, откуда у Вани его адрес, потому что никто, даже Мэйви, не знал его точное местопроживание. Однако это обстоятельство очень грело его душу, оставляя надежду на встречу. Распечатывая очередной конверт, Светло ни единожды представлял, как однажды Рудбой постучится в его дверь, а пока, оставалось довольствоваться лишь красивыми снимками, которые Ванечка бережно хранил, прикрепляя их на веревочку, висящую над письменным столом. И если уж говорить на чистоту: да, Фаллен не знал, где сейчас находился Руд, не знал, чем он занимался и как жил, о чем он думал и о чем мечтал, Светло тоже понятия не имел. Но единственное, в чём он был уверен наверняка: пока приходят письма, Ваня жив и любит его, а это важнее всего.