Часть 1. (1/1)

После того, как Ынчоль оборвал всякое общение с Минсоком приблизительно на год, он случайно встретил Кима на входе в книжный магазин, в котором тот закупался новой партией комиксов.Минсок казался Ынчолю более понурым, чем обычно. Не было и намёка на то, что ему полегчало после смерти Ёнджуна.В первую секунду Ынчолю хотелось развернуться в противоположную сторону и идти, не оглядываясь, но Минсок заметил его и, помахав рукой, подозвал к себе. Он предложил прогуляться и тому ничего не оставалось, кроме как согласиться.В принципе, им и поговорить-то было не о чем, так что за всю прогулку ни Минсок, ни Ынчоль не произнесли ни слова. Минсок никогда не был особо разговорчивым, но обычно из него можно было вытянуть хотя бы что-то — ответы на самые распространённые вопросы, например — ?Ты уже поел??, ?Как учёба??, ?Что нового??. Единственная тема, на которую они поставили табу и никогда не смели даже намекнуть — прошлое. Именно поэтому в их коротких разговорах никогда не звучало имя Ёнджуна. Ынчоль мог предположить, что выльется из того, если кто-то из них затронет эту тему. Они пешком шли через весь Сеул, которому, казалось, не было конца и края. Мимо многочисленных магазинов проезжали автомобили, люди спешили на обеденный перерыв, а погода была довольно пасмурной из-за предстоящего дождя. Ынчоль уже порядком устал, когда Минсок развернулся к нему лицом и странно на него посмотрел.— Ынчоль, а где мы? — уже оглядываясь по сторонам, спросил Ким.— Мы около рынка Тондэмун, — ответил Ынчоль.— А зачем ты меня сюда привёл? — растерянно спросил он.— Я привёл? Это ты привёл меня сюда, я просто шёл за тобой следом.— Тогда, думаю, нам нужно возвращаться обратно.На обратном пути Минсок снова молчал, а Ынчоль думал. Думал над тем, что было бы, если бы не смерть Ёнджуна. Ынчоль был уверен, что Минсок остался бы тем же странным, но весёлым парнем, который всегда ярко одевался и широко улыбался. Сейчас же он был похож на ходячий труп — болезненно-бледная кожа, из-под которой выступали кости, помутневшие глаза — смерть Ёнджуна подкосила его настолько сильно, что, казалось, он бы уже никогда не смог оправиться.— Стой! — вдруг произнёс Ынчоль, стараясь обежать Минсока с другой стороны, чтобы встать перед ним. Ынчоль внимательно посмотрел ему в глаза, но не увидел в них ничего — не было прежнего блеска или тепла. Ким смотрел будто сквозь него. — Минсок, я рядом. Ты же знаешь, что можешь мне всё рассказать.Ким наконец пришёл в себя и слегка усмехнулся.— Если бы я мог всё рассказать, поверь, я бы рассказал. Но у меня нет сил на это, — тихо произнёс он и опустил глаза.Ынчоль не стал пытаться его переубедить, только отошёл в сторону и позволил ему идти дальше.Если Ынчоль смог оправиться после смерти Ёнджуна, то у Минсока этого сделать не получилось. Ынчоль видел, как ему было плохо, но не мог понять, как это исправить. Единственное, что приходило в голову — воскресить Ёнджуна. Но это было невозможно. Минсок, казалось, уже даже перестал пытаться найти противоядие отраве из воспоминаний, которые не давали ему покоя — у него не было воспоминаний без Ёнджуна.Ынчоль с уверенностью мог сказать, что Минсок любил Ёнджуна. Неизвестно, признался ли он себе в этом сам, но это было фактом, и это убивало его.Проводив Минсока до дома, Ынчоль попрощался и уже развернулся в противоположную сторону, как услышал тихий и слегка хриплый голос, который позвал его.— Не хочешь зайти?Ынчоль не стал отвечать, а медленно подошёл к двери, которую парень уже открыл, и вошёл внутрь.Квартира у Минсока была маленькая, но уютная и чистая. Жил он довольно скромно и просто. Ынчоль оглядывался с интересом, рассматривая каждую деталь интерьера, так как осознал, что впервые находился в этом месте.Пока Ынчоль занимался изучением постеров, висевших на стене над кроватью, Минсок успел заварить чай и уже сидел на стуле в кухне. Грея руки о широкие бока кружки, парень, укрывшийся в тишине от шумного Сеула, устало прислонился лбом к сведённым вместе запястьям. Ынчоль был уверен, что Минсок не понимал, что снова погрузился в себя и не сможет сказать, сколько просидел так, когда опомнится. Ынчоль помнил, как однажды Минсок сказал: ?Внутреннее восприятие текущего времени искажается от усталости и недостатка сна?. Так что, возможно, для Кима и минуты не прошло, а может, прошло и несколько часов.Ынчоль присел на кровать, так как от напряжения у него ломило и выкручивало каждую кость по отдельности, особенно в ногах от щиколоток и до колен — прогулка сыграла в этом не последнюю роль.Ынчоль смотрел на Минсока всё то время, пока тот был погружён в собственный мир, сидя на стуле и держа кружку с чаем в руках. Внезапно его глаза забегали по квартире в поисках чего-то и остановились на Ынчоле. Какое-то время он смотрел на парня, а потом Ынчоль заметил, как глаза Минсока стали влажными, и слёзы начали скатываться по щекам, оставляя мокрые следы. Он плакал, а Ынчоль был не в силах подняться с кровати, чтобы подойти к нему и утешить. Минсок никогда прежде не плакал при Ынчоле — он всегда старался держать эмоции под контролем, из-за чего сложно было понять, что творилось у него в голове.Внезапно Ынчоль нашёл в себе силы подняться и подойти к нему. Его плечи подёргивались в такт всхлипам, вырывавшимся из груди, а волосы прилипли ко лбу из-за проступившего пота. Ынчоль присел рядом с парнем и обнял. Минсок вцепился в Чхве так крепко, что у того перехватило дыхание. Пальцы Кима бегали по его плечам, спине и волосам.Ынчоль всё ждал, когда Минсок успокоится, но даже спустя полчаса он никак не мог перестать плакать. Рубашка Чхве стала мокрой от слёз, и он почувствовал, что продрог. Неизвестно, о чём он тогда думал, но ему почему-то не показалось странным желание снять рубашку, чтобы дать ей время на то, чтобы просохнуть. Между тем Ынчоль наблюдал за Минсоком, слёзы которого внезапно прекратили течь. Он прильнул к губам Чхве, сердце которого на миг замерло. Уже лёжа на кровати, Ынчоль аккуратно снял с него одежду и разделся сам. Какое-то время они обнимались, будучи полностью обнажёнными, а затем, ничего не говоря, начали гладить друг друга.Ынчоль смотрел на Минсока, наблюдая за тем, как вздымается его грудь, и как рот открывается для того, чтобы в очередной раз простонать его имя. Неизвестно, было ли правильным решение Ынчоля поддаться Минсоку, но это случилось. Жалеть о чём-то было уже слишком поздно — Ким прижался к парню спиной и протяжно простонал. Этот стон стал для Ынчоля ознаменованием того, что для Минсока всё закончилось. От осознания этого в глазах у Ынчоля заиграли искорки, и он обессиленно растянулся на кровати.Минсок отвернулся от него, и Ынчоль услышал, что тот снова плачет. Чхве понимал, что лучше всего для Кима будет побыть наедине со своими мыслями. Он не любил Ынчоля и вряд ли бы захотел, чтобы тот остался на ночь.Ынчоль встал с кровати и подобрал одежду с пола, поспешно одеваясь. Застёгивая пуговицы на рубашке, парень понял, что она всё ещё мокрая от слёз.— Позвони мне, — тихо произнёс Ынчоль, так как боялся потревожить Минсока.Ынчоль обулся и вышел из квартиры, аккуратно закрыв за собой дверь.***Прошло около месяца, но Минсок так и не позвонил. Ынчоль практически каждый свободный вечер ходил к нему домой, но всё было безрезультатно — свет в окнах ни разу не загорелся. Всё это время Ынчоль вспоминал прикосновения Минсока, звук его голоса и стоны, вырывавшиеся из груди. Ынчоль был уверен, что парень считал, что совершил ошибку. Наверное, именно поэтому он не отвечал ни на его звонки, ни на сообщения.Минсок пережил слишком много грусти и одиночества, слишком много слёз пролил, пока никто не видел и не слышал. Он знал, что такое засыпать и просыпаться в холодной постели. Знал, что такое возвращаться в квартиру, где тебя никто не ждёт. После смерти Ёнджуна он потерял веру в любовь. Его окутало всепоглощающее отчаяние, и он забыл, каково это — быть счастливым.Ынчоль шёл обратно, в очередной раз разочаровавшись в том, что не смог застать Минсока дома. И вдруг из-за угла вывернул он. Внутри Чхве тут же что-то оборвалось, а сердце бешено застучало в груди. Парень, казалось, никого не замечал вокруг себя. Он даже прошёл мимо Ынчоля, так и не поняв, что это был он. Его взгляд был болезненным и ужасно измученным. Сначала Ынчоль задумался, нужно ли ему окликнуть парня и всё-таки решился.— Минсок? — тихо спросил он, и тот услышал его.— О, Ынчоль... — произнёс он.— Почему ты избегаешь меня?— Я очень не хочу причинять тебе боль, но сейчас я не готов к тому, чтобы видеться с тобой. Прошу тебя, только не считай себя виноватым, — проговорил он и поспешил к дому, оставив Ынчоля позади. — Я обязательно свяжусь с тобой, как только буду уверен, что готов продолжить общение.Ынчоль ошарашенно смотрел парню вслед, не в силах пошевелиться.Очевидно, Минсок настолько запутался в себе, что даже не понял, как забрал у Ынчоля в ту ночь часть его сердца.***Через несколько недель после их случайной встречи около дома, Минсок позвонил Ынчолю и предложил встретиться.Они сидели в кафе, но не знали, о чём говорить. Ынчоль надеялся, что Минсок хотя бы в тот день начнёт разговор первым. Но он не начинал. Минсок мучил салфетку своими длинными пальцами, разрывая её на мелкие части, и нервно постукивал каблуком туфли по кафельному полу. Ынчоль не знал, о чём думал Ким, и от этого у него пухла голова. И как его угораздило влюбиться в такого странного человека, как Минсок? Внезапно парень поднял глаза и посмотрел на Ынчоля так, словно пытался найти ответ на давно мучающий его вопрос. Ынчоль поёжился, так как ему стало неприятно — Ким уже в который раз смотрел на него, будто не понимая, что рядом с ним находится именно он.Ынчолю не удалось выдержать столь изучающего взгляда — он отвернулся, но уже через несколько секунд почувствовал, как ладонь Минсока легла ему на руку, отчего Ынчоль еле заметно встрепенулся. Зачем он сделал это? Разумеется, ему нужна была чья-то рука для поддержки, но это точно была не рука Ынчоля. — Зачем ты делаешь это? — пытаясь скрыть боль в голосе, спросил Ынчоль.Его мучило то, что Минсок так с ним поступает — кладёт плечо на голову, прикасается своей щекой к его, позволяет ему познать его тело, касается руки, но не пускает в свой мир.— Я думал, тебе это нравится, — как-то странно произнёс он, но руку так и не убрал.Ынчоль переводил глаза с руки на Минсока и наоборот, но тот настойчиво не замечал его взгляда.— Ты совсем не разбираешься в людях, — сухо сказал Ынчоль, убирая его руку со своей. — Мне не нужно этого от того, кто ничего ко мне не чувствует. Если бы ты любил меня, я бы реагировал иначе. Но ты не любишь.— Ты хочешь, чтобы я за это извинился?Ынчоль широко раскрыл глаза и посмотрел на парня — эти слова задели его.— Что ты такое говоришь? Минсок не ответил. Просто встал со стула и направился к выходу, даже не попрощавшись.Постепенно Ынчоль начал привыкать к такому поведению и даже перестал удивляться, когда Минсок уходил без предупреждения. Ынчоля разочаровывали подобные поступки, но зато прогулки всегда были непредсказуемыми — Ынчоль никогда не знал, когда парень уйдёт в очередной раз.В то время у Ынчоля появился друг — Сэбом. Он впервые встретил человека подобной натуры. С первого взгляда могло показаться, будто Сэбом моральный урод, да и со второго тоже. В общем, он таким и был. Всегда и во всём искал выгоду и мог выкрутиться из любой ситуации. Где было необходимо — он прогибался, с кем нужно — договаривался, кого мог — подкупал, запугивал или обманывал. Разговаривая о мелочах, Сэбом исследовал собеседника, искал в нём слабости, чтобы, когда придёт время, можно было воспользоваться человеком в собственных целях. Поначалу это было для Ынчоля основной проблемой в общении с ним — он всегда боялся, что тот уже нащупал слабое место, пока Чхве спокойно рассказывал, допустим, о щенке, который умер, когда парню было десять. Сэбом был ревнивым и властным, не способным делить внимание окружающих с кем-то ещё. Он мог легко соблазнить любого парня, но каждый из них разочарованно убегал в закат, когда понимал, что построить с ним отношения невозможно. Ынчоль никогда не мог довериться ему так, как доверялся Ёнджуну. Это и было особенностью их непонятной дружбы. Создавалось ощущение, что Ынчоль дружил с Сэбомом только ради одной цели — морально деградировать. В его компании он мог забыть о том, кем являлся, и напиться до такой степени, что наутро просыпался в постели с незнакомым парнем. Это развращало его душу, и он не раз интересовался, как чувствует себя по этому поводу сам Сэбом.— Порой я осознаю, как сильно себя ненавижу. Но у меня нет сил остановиться и перестать быть тем, кем я являюсь. Понимаешь? — отвечал он.Но Ынчоль не понимал, ведь, в отличие от него, мог остановиться, когда был не в состоянии продолжать или чувствовал, что его вот-вот стошнит от самого себя. Кроме того, Ынчоль не понимал всего, что происходило в головах у остальных — у Минсока, который переспал с ним; у Сэбома, который, трахнув очередного бедолагу, избивал его до полуобморочного состояния; у Ёнджуна, который покончил жизнь самоубийством. Такое чувство, будто этих людей поразила какая-то болезнь, и Ынчоль был единственным, кого эпидемия не затронула. У Сэбома был очень хороший друг — Сынён, которого он и пальцем не смел коснуться. Они нередко встречались втроём, чтобы посидеть в кафе или просто прогуляться по Сеулу. Ынчоль удивлялся, как настолько идеальный парень мог посмотреть в сторону такого человека, как Сэбом. Он был наделён талантами, целеустремлённостью, большой силой воли; не щадил себя в труде и поэтому всегда достигал высоких результатов. Его трудно было сбить с толку, так как он точно знал, чего хочет. Но в личной жизни ему не повезло так же, как и Ынчолю — он был влюблён совсем не в того человека.Они встречались в очередной раз в одном из маленьких и дешёвых ресторанов Сеула.— Ынчоль, у тебя есть парень? — спросил Сынён, когда официантка приняла их заказ.— Парень? — как-то вымученно повторил он. — Нет. Но есть тот, кто мне очень нравится.— Тогда почему ты ходишь вот с этим человеком, — он взглядом показал на рядом сидящего Сэбома, — по публичным домам?— Тебе не понять, — вмешался парень.— Я хочу услышать ответ Ынчоля, — отрезал Сынён, возвращаясь к разговору с Чхве.— Ну, понимаешь... — начал он, не зная как выразиться так, чтобы не звучать слишком жалко. — Иногда просто невозможно терпеть.— И тебе нравится то, чем ты занимаешься?— Разумеется, нет. Была бы у меня возможность, я бы провёл жизнь только с одним парнем, только есть одна проблема — ему на меня плевать.Сынён тяжело вздохнул.Через несколько минут официантка принесла их заказ, и они начали есть.— Плевать, не плевать, но тебе не кажется, что подобное поведение совсем не в твоём стиле?— Мне не кажется — я это знаю. Но иногда настолько не хватает человеческого тепла, что хочется на стенку лезть. С этим ничего не поделаешь.— Тебе стоит найти хорошего парня, который будет любить тебя. Жить так, как живёт Сэбом — нельзя.— Что тебе не нравится, Сынён? — снова вмешался парень, не отрываясь от поедания самгёпсаля. — Я сплю с кем хочу и когда захочу, и никто от этого не страдает.— Я страдаю. Парни, которых ты трахаешь, а затем избиваешь, страдают, — произнёс Сынён. — Какой же ты эгоист!Он поднялся с места и направился в уборную. Ынчолю впервые стало жаль его настолько сильно.— Я его не достоин, — признался Сэбом, когда парень отошёл от столика на несколько метров.— Я даже не сомневался, — произнёс Ынчоль.И это было правдой. В голове не укладывалось, как Сэбом мог спать с каждым встречным, когда знал, что в мире существует настолько любящий его человек. Будь Ынчоль на его месте, то был бы самым счастливым парнем в мире и сделал бы Сынёна таким же счастливым. Но Ынчоль не был на месте Сэбома, и Сынён оставался несчастным, слушая, как тот, кого он безмерно любит, делится подробностями своей сексуальной жизни.— Тебя проводить? — спросил Сэбом, обращаясь к вернувшемуся из уборной Сынёну.— На сегодня с меня хватит. Ынчоль проводит меня, — тихо произнёс он и посмотрел на Чхве.Сэбом пожал плечами, расплатился за заказ и оставил их наедине.Они медленно прогуливались по улицам Сеула до дома Сынёна, чтобы успеть обсудить всё, что накопилось на душе. Ынчолю казалось, что он наконец оказался рядом с человеком, который его понимал.— Почему ты всё ещё с ним? — спросил Ынчоль.— Сердцу не прикажешь, — ответил Сынён.— Тебе нужно найти человека, который бы ценил тебя, а не относился так, как Сэбом. Он ведь совсем тебя не уважает — знает о твоих чувствах, но всё равно упорно продолжает рассказывать, как и когда имел парней, с которыми встречался в клубах. Чего ты вообще ожидаешь от такого человека, как Сэбом? Ты умный, должен понимать, что ничего у тебя с ним не выйдет.Он устало улыбнулся.— Я знаю, Ынчоль. Но я люблю его. И как бы сильно мне не хотелось, разлюбить не могу.В каком-то роде Сынён был зеркальным отражением Ынчоля, и это было весьма печально. Через несколько месяцев после этого разговора Ынчоль узнал от Сэбома, что Сынён отравился угарным газом, и внутри у него что-то перевернулось. Ынчоль возненавидел друга за то, что Сынён покончил с собой из-за него, а тот не хотел признавать свою вину. Иногда человеческая глупость не знает границ, и кто-то без разбору берётся винить других в своих же проступках, боясь брать ответственность за содеянное на себя. Что же за люди такие, считающие, что лучше всего будет обвинить во всех своих неудачах совершенно невиновных, нежели признать свою вину? Наверняка многие из таких людей считают, что это низко и не достойно уважения. Но разве достойно уважения беспричинное обвинение других и причинение им тем самым боли?В редких случаях какому-нибудь человеку удаётся поумнеть и признаться в том, что он был неправ. Понять, как сильно сожалеет. Но Ынчоль был уверен, что Сэбом был не из числа таких людей.Ынчоль не переставал удивляться, насколько глупый способ ухода от проблем находят окружающие его люди. Иногда ему казалось, что он проклят — стоит кому-то новому появиться в его жизни, как у человека всё начинает идти наперекосяк — он буквально слетает с катушек. Ынчолю хотелось, чтобы в его жизни появился тот, кто не будет шагать прямиком в пропасть после знакомства с ним, а пойдёт параллельно ему.***Минсок не связывался с Ынчолем уже достаточно долгое время, и это заставляло его чувствовать себя ещё более ничтожным, чем всегда.Огромная дыра в его груди с каждым днём разрасталась всё больше, тьма окутывала его и уже казалась привычной настолько, что он стал считать её своим другом. Ынчоль ни в чём не мог найти утешение. Он ужасно тосковал по Минсоку, но, так как тот не хотел отвечать на его звонки, Ынчоль не знал, как справиться с этой тоской — просто ходил туда сюда, пытаясь существовать в мире, будучи невероятно одиноким и покинутым всеми. Ынчоль перестал общаться с Сэбомом после смерти Сынёна, поэтому друзей у него совсем не осталось.Ынчоль наконец начал различать понятия ?находиться в одиночестве? и ?быть одиноким?, так как опробовал оба словосочетания на вкус — люди сами решают, когда хотят побыть одни — это их выбор, но быть лишённым возможности поговорить с кем-то — это уже не выбор, это мука.Ынчоль медленно зашёл в библиотеку, в которой проводил чуть ли не всё своё свободное время. Только это место было для него отдушиной.Ынчоль размеренно прошёлся около стеллажей, проведя рукой по корочке книг. Многие из них были до такой степени потёрты, что нельзя было разобрать даже некоторые из слов. Остановившись на букве ?Н?, он взял с полки не менее потёртую книгу и прошёл к свободному столу. Людей было совсем немного, и даже оставшиеся уже стали расходиться. Ынчоль вытер пыль с обложки книги и открыл её. Вдохнув запах старой бумаги, он прикрыл глаза. — Ну как, нравится? — вдруг раздался чей-то голос где-то сбоку от парня.— А? — удивлённо спросил Чхве. — Я ещё не начинал читать.— Да не книга. Запах нравится? — спросил парень и сел рядом за соседний стул. — Кстати, я Шинхва.— Приятно познакомиться. Я Ынчоль, — проговорил Чхве, протягивая новому знакомому руку.Ынчоль на мгновение смутился, так как совсем забыл, как нужно правильно приветствовать новых людей.Шинхва — невысокий и стройный парень. Ынчолю сразу же запомнились его улыбка и аккуратные, игриво изогнутые брови. Он был одет достаточно свободно — джинсы, чёрная хлопковая рубашка и кеды.— Ты странный. Ответил только на один из заданных мною вопросов, — возмутился Шинхва. — Повторяю для особо умных — запах нравится?Ынчоля поразила такая оживлённость и дерзость со стороны парня. Создавалось ощущение, будто он совсем не боялся показывать себя настоящего. Это не могло оставить Ынчоля равнодушным.— Нравится, — Чхве протянул ему книгу и дал втянуть носом её запах.Он наблюдал за тем, как Шинхва медленно оценивает, будто дорогое вино, запах бумаги.— Ничего так, но мне кажется, что у ?Плача сороки? будет повкуснее, — с видом опытного критика произнёс он.— Мм, — задумчиво протянул Ынчоль, так как не знал, о чём тот говорит.— Я, кстати, видел тебя тут пару раз. Ты мне сразу понравился, но ты так быстро уходил, что я не успевал с тобой заговорить. Вот веришь или нет, но я даже представлял, как мы занимаемся сексом вон за тем стеллажом.Ынчоль чуть не подавился собственным языком. Он предполагал, что Шинхва способен на чудачества и странные в глазах окружающих поступки, во многом объясняющиеся его необычным чувством юмора, но не мог понять, шутит ли он сейчас. И его удивило, что он смог привлечь внимание такого парня, как Шинхва.— Да неужели? — застенчиво спросил Ынчоль, покрываясь лёгким румянцем.— Ну ты не подумай, что я какой-нибудь маньяк-извращенец, просто сложно пройти мимо такого парня, как ты, — сказал он, внимательно оценивая Ынчоля с ног до головы. — Знаешь, уверен, что ты нереально хорош в постели. Только представь — ты стоишь, опёршись на стеллаж, моё лицо нависло над твоим. Ты чувствуешь моё тяжёлое дыхание на себе. И тут я целую тебя, медленно запуская руку тебе в штаны.Ынчоль громко сглотнул, почувствовав, что возбуждается. Шинхва посмотрел на оттопырившееся штаны парня и довольно улыбнулся.— Давай закончим этот разговор где-нибудь в другом месте, — протянул он, задумавшись. — Например, завтра в девять. Можем встретиться прямо у библиотеки и заскочим в какой-нибудь мотель.— А? Да-да, конечно, — только и успел проговорить Ынчоль.Шинхва поднялся с места и удалился, оставив Чхве в одиночестве — возбуждённого и растерянного.Впервые Ынчоль встретил такого парня, как Шинхва — уверенного в себе, осознающего свои желания и не боящегося говорить о них. Пока Ынчоль находился в его компании, то даже забыл о Минсоке — Шинхва мгновенно заполнил собой дыру внутри него.***Ынчоль с нетерпением ждал встречи и даже пришёл раньше времени, но Шинхва так и не появился. Он даже не оставил своего номера, чтобы Ынчоль мог с ним связаться.У Ынчоля создалось чувство, будто над ним жестоко пошутили. Он пошёл в ближайший магазин и купил соджу, еле как убедив продавщицу, что ему уже далеко за двадцать.Усевшись на скамейке у библиотеки, Ынчоль пил и плакал от жалости к самому себе, задаваясь вопросом, почему всё это происходит именно со ним. Чем же он так нагрешил, что его друзья помирали, словно мухи, а парни отказывались его замечать?— Как же ты жалок, Чхве Ынчоль, — произнёс он сам себе, в который раз отпивая из бутылки.Внезапно пришедшее сообщение от Минсока только ухудшило положение вещей. Хотя, казалось, куда ещё хуже??Ынчоль, я должен извиниться за то, как поступил с тобой, да и всегда поступал. Ты должен понять, что я люблю тебя, но не так, как тебе бы этого хотелось. Я много думал и понял, что мне нужен отдых и... помощь. Я уже подыскал подходящего психолога и надеюсь, что, когда курс терапии закончится, мы снова сможем общаться. Но сейчас мне нужно полностью отгородиться от того, что связывало меня с Ёнджуном. Ещё раз прости меня.?Разозлившись, Ынчоль разбил бутылку с соджу о землю, даже не допив содержимое до конца, и закричал, не в силах мириться с тем, как Минсок с ним обошёлся. Это было эгоистично со стороны Чхве — ведь сам он когда-то оставил его одного на целый год. Но разница в их действиях заключалась в том, что Минсок не нуждался в Ынчоле, а тот нуждался.Ынчоль съёжился на скамейке и закрыл глаза.***— Ты ничего не попутал? — услышал голос Шинхвы Ынчоль, когда его глаза ещё были закрыты.Ынчоль разлепил глаза, понимая, что уснул прямо у библиотеки.— Почему ты не пришёл? — было первым, что он спросил. — Я ждал тебя несколько часов.— Так и не дождался, как погляжу, — он присел рядом с Чхве на скамейку, доставая из рюкзака бутылку воды.Ынчоль жадно схватил её и осушил до дна — жажда была невыносимой.— Спасибо, — поблагодарил он. — Но всё-таки, почему ты не пришёл?— Понимаешь, бывают такие непредвиденные ситуации, например, когда твой отец лежит в больнице с раком печени и вот-вот откинет коньки, и ему вдруг становится хуже, — произнёс он.— Прости, — Ынчоль виновато опустил голову.— Да ничего. Он никогда не брал кубок за лучшего отца года. Когда моя мать решила, что пора пожить для себя и смоталась в Канаду со своим любовником, то не позаботилась о том, с кем меня оставляет. Отец мог днями не появляться дома, даже не думая, что мне нечем питаться, ну и всё в таком роде.Ынчоль посмотрел Шинхве в глаза, а затем поцеловал. Шинхва слегка повёл плечами и расслабился. Несколько секунд они сидели и бесцельно целовались.— Тебе бы зубы почистить, — сказал он, отстраняясь от Ынчоля.— И то верно, — согласился тот.— Слушай, Ынчоль, а парень у тебя есть?— Парня нет, но есть тот, кого люблю, — даже не стараясь скрыть правды, ответил Чхве.— Я вот почему спрашиваю — у меня ведь он есть.— Вот как, — удивился Ынчоль.Он не знал, как реагировать на подобное признание, так как совсем не ожидал подобного. Шинхва застал его врасплох, и Ынчоль больше не мог связать слова, чтобы получились предложения. Шинхва тоже не торопился нарушать тишину. Они просто сидели и молчали.— Ладно, мне пора на работу, — вдруг произнёс он, поднимаясь со скамейки, и направился в сторону библиотеки.— Так ты работаешь здесь? — поинтересовался Ынчоль.— Работаю. И если бы ты был чуть внимательнее, когда приходишь сюда, то заметил бы, — посмеиваясь, ответил он. — Ладно, до встречи.— До встречи.— Ах, да, ещё кое-что, — он произнёс какие-то цифры и только через несколько секунд Ынчоль понял, что это был номер телефона. Он поспешно записал его в контакты и улыбнулся сам себе.Они встретились через несколько дней у него дома — Шинхва пригласил Ынчоля к себе, и тот был удивлён, как быстро они смогли найти общий язык.Он купил пиццу и алкоголь. Они ели и пили под рассказ о тяжёлом детстве Шинхвы, школьных временах, первой любви и вообще обо всём, что только могло прийти в голову. Его рассказ был невероятно интересен и складен — история А плавно перетекала в историю Б, которая была связана с историей В, плавно перетекающей в историю Г, и так далее. У Ынчоля даже ни разу не возникло мысли перебить, рассказать что-то о себе или просто хоть как-то отреагировать. Он сидел, ел и слушал рассказ, которому не было конца. Но именно это ему и нравилось.У Ынчоля давно не было так тепло на душе, так спокойно и легко. Он был благодарен Шинхве за то, что он появился в его жизни в такой сложный для него период.Было уже под вечер, когда Шинхва поставил точку в своём рассказе. Он во весь рост растянулся на ковре и сладко зевнул, а затем подполз к Ынчолю, кладя голову на его бёдра.— Теперь твоя очередь, — сказал он.Ынчоль перебирал его волосы, пропуская их между пальцев и рассказывая свою собственную историю, которая и вполовину не была так же интересна, как история Шинхвы.Через пятнадцать минут Ынчоль осознал, что парень уснул. С его стороны это было не совсем красиво, но это умилило Чхве. Он не стал будить его, только лёг так, чтобы голова Шинхвы по-прежнему осталась лежать у него на бёдрах.Неизвестно, сколько времени они проспали, но, открыв глаза и оглядевшись, Ынчоль понял, что уже утро — за окном в небе сияло солнце.— Поднимайся, — донёсся голос Шинхвы с кухни, с которой пахло едой. — Будем завтракать вчерашней пиццей!***— Ты ведь Ынчоль? — обратился к парню незнакомый голос, когда в один из тихих вечеров он сидел в библиотеке, почитывая учебник по современному искусству.— Да, — ответил он, не отрываясь от книги, так как не привык прерывать чтение на полуслове.Дочитав страницу, Чхве поднял глаза и увидел, что перед ним с выжидающим взглядом на лице стоит парень. Он был одет в чёрные брюки и футболку в красно-белую полоску.— Шинхва много о тебе рассказывал, — сообщил он и выдвинул стул из-за стола, садясь около Ынчоля. — Я его парень — Чанук.— П-приятно познакомиться, — слегка заикаясь, произнёс Чхве и отложил книгу в сторону, чтобы протянуть руку и поприветствовать блондина.Ынчоль не знал, чего ожидать, поэтому внимательно осматривал нового знакомого на признаки ярости или чего-то в этом роде. Но ни ярости, ни злобы не было. Не было вообще ничего, кроме лучезарной улыбки, которой позавидовало бы само солнце.— Шинхва много о тебе рассказывал, — повторил Чанук и потянулся за листком бумаги, лежащим неподалёку. — Хочу написать ему записку, передашь?— А-а... — протянул Ынчоль, немного задумавшись. — Да-да, конечно.Пока парень выписывал незамысловатые буквы, Ынчоль думал над тем, что Чанук, очевидно, до сих пор не знал, что между ним и Шинхвой было что-то больше, чем просто дружба.Из-за небольшого контраста между по-детски милым лицом и довольно крепким телосложением, Чанук выглядел немного странно. И именно это было его изюминкой.Спустя время, когда Ынчоль узнал его получше, то начал задавался вопросом, почему же Шинхва променял такого человека, как Чанук, на такого, как он. Брюнет отвечал, что понятия не имеет: ?Просто так вышло?.Когда состоялось официальное расставание Шинхвы и Чанука, Ынчоль продолжил общаться с парнем, и тот даже стал для него другом.Чанук в своих кругах был известен, как заядлый юморист. Он был неистощим на выдумки, проказы и разные затеи. Всегда относился к правилам без особого уважения. Он был очень добр и отзывчив ко всем и всегда, поэтому, узнав об отношениях Шинхвы с Ынчолем, лишь поддержал их. Со стороны могло показаться, что Чанук довольно инфантилен и беззаботен, но только близким и друзьям он открывал свою настоящую сущность — он был намного серьёзнее, чем могло показаться на первый взгляд. Блондин всегда считал, что в жизни нужно заниматься только тем, что нравится, и не тратить её впустую на какие-то бесполезные вещи. Везде и всегда он видел радость и удачу и пытался искать хорошее даже там, где его в принципе быть не могло. Это очень помогало ему в жизни. Кроме того, он мог разрядить даже самую напряжённую обстановку всего одним словом. Несмотря на свой характер, Чанук всегда оставался ответственным и вдумчивым и никогда ничего не делал, не подумав.— Ну вот, я закончил, — произнёс парень, протягивая листок. — Было приятно познакомиться, Ынчоль. Надеюсь, ещё встретимся!Парень поднялся с места, помахал Чхве рукой в знак прощания и поспешил покинуть библиотеку.Любопытство распирало Ынчоля, поэтому он ?случайно? заглянул в записку.?Привет, Шинхва. К сожалению, сегодня я не смогу навестить твоего отца в больнице по причине очень важного дела, поэтому позови с собой кого-нибудь ещё. Целую, Ук.?Пока Ынчоль дочитывал предложение, над ним нависла чья-то тень, и буквально через секунду его плечи сковали чужие пальцы. Он чуть приподнял голову и повернулся, увидев стоящего рядом с собой Шинхву.— Ну, раз ты решил нарушить правила этикета и прочитать записку, которая была адресована не тебе, сегодня, в качестве наказания, ты пойдёшь вместе со мной в больницу к моему отцу.Ынчоль не стал отнекиваться — дел на вечер у него не было, поэтому он бы с большим удовольствием провёл его в компании Шинхвы.Приёмная старого госпиталя большую часть времени представляла из себя довольно шумное место. Сегодня же был другой случай — тихо, как в морге, но для работников всё равно работы края не видать. Одна из медсестёр сидела за кипой бумаг за стойкой регистрации пациентов и перед ней была раскрыта чья-то карточка. Женщина, понуро опустив голову, что-то записывала и сверялась с информацией на экране компьютера.— Здравствуйте, — нарушая тишину госпиталя, произнёс Шинхва.— О! — будто что-то вспомнив, воскликнула женщина и вместо того, чтобы в ответ поприветствовать парня, странно покосилась на Ынчоля. — Я к отцу, — быстро заполнил образовавшуюся паузу Шинхва и махнул рукой, подзывая Чхве к себе. Женщина не прекращала смотреть на него, и от её проницательного взгляда парню стало не по себе. Он опустил глаза в пол и сделал несколько неловких шагов вперёд, практически вслепую добираясь до позвавшего его друга.Госпиталь был довольно большим, поэтому они добрались до палаты отца Шинхвы только через несколько минут — сначала им потребовалось перейти в другое крыло, затем подняться по третий этаж и пройти несколько коридоров, прежде чем они наконец достигли пункта назначения.Палата была маленькой, как и все в госпитале, так как построен он был окола сорока лет назад, когда у района, в котором он располагался, были большие проблемы с финансированием. Большую часть палаты занимала стоящая у окна кровать, на которой лежал спящий мужчина. На стенах облупилась штукатурка, состояние висящих на карнизах штор оставляло желать лучшего. Ынчоль поймал себя на мысли, что он никогда бы не захотел проживать последние месяцы своей жизни в месте, подобном этому.— Почему ты не перевёз отца в более приличную больницу? Эта, кажется, скоро развалится. И я не шучу, — парень пальцем указал на опасно выглядящую трещину на стене.— Я что, похож на миллионера? — с усмешкой спросил Шинхва, покачивая головой. — Да и какая ему разница? Он всё равно большую часть времени валяется в кровати в бессознательном состоянии.На этих словах Шинхва подошёл к койке отца, поправил подушку, подоткнул одеяло и устало вздохнул. Вероятно, он не хотел показывать, что на самом деле его волновало состояние отца, и старался выглядеть как можно более равнодушным. Шинхва был человеком, который часто надевал на себя маску, чтобы не показывать своих настоящих эмоций. — Не люблю, когда кто-то видит меня таким, — признался он, сжимая пальцами переносицу — он явно боролся с подступающими на глаза слезами. — Поэтому и прошу Чанука ходить со мной. Он никогда не говорит ничего лишнего и вообще он понимающий парень. Как-то раз я пришёл сюда с подругой, так она, глупая курица, увидев, как я плачу, рассмеялась.— Серьёзно? — возмутился Ынчоль. Он не мог поверить, что кто-то может смеяться над подобными вещами. — У неё что, вообще мозгов нет?— Не знаю, есть у неё мозги или нет, но подруги у меня теперь точно нет. Шинхва присел на край кровати, беря руку отца в свою и поглаживая его ладонь большим пальцем. Он молчал в течение некоторого времени, и Ынчоль не хотел нарушать тишину, поэтому сел на свободный стул, стоящий рядом с дверью. Он задумался над тем, что было бы, если бы что-то подобное случилось с ним. Как только он представил больного отца, к глазам подступили слёзы, и Чхве отмахнул эти дурные мысли.Ынчоль уже успел задремать, думая о своём, когда чья-то рука коснулась его плеча. Он открыл глаза и увидел стоящего перед собой Шинхву. Вид у него был не очень — даже ещё хуже, чем когда они пришли сюда.— Что случилось? — взволнованно спросил он, подскакивая со стула, будто готовился куда-то бежать.— Медсестра заходила, — слабым голосом ответил брюнет. Он на мгновение закрыл глаза и только после этого смог заговорить. — Я знаю, что может показаться, что мне всё равно, но это не так, — начал он. Ынчоль увидел, как на уголках глаз Шинхвы проступают слёзы, поэтому парень сильнее сжал их, чтобы не дать им пролиться. — Но мне только что сказали, что ему стало ещё хуже. У него пошла какая-то аллергическая реакция на препарат, и врачи не сразу это заметили, продолжая пичкать его этим дерьмом, — голос Шинхвы задрожал, он еле сдерживался, чтобы не перейти на крик. Он опустился на стул, с которого только что встал Ынчоль. Чхве положил руки на плечи парня и сел на корточки рядом с ним. Он не знал, что ему следует сказать, поэтому просто продолжил нежно поглаживать его плечи, пока наконец Шинхва не заплакал. На этом Ынчоля пронзила боль от воспоминаний — он вспоминал тот раз, когда Минсок плакал в его объятиях добрых полчаса и никак не мог остановиться.Шинхва остановился только тогда, когда услышал хриплый голос отца, подзывающий его. Мужчина не обратил никакого внимания на Ынчоля, когда открыл подёргивающиеся от усталости веки. Внешний вид мужчины оставлял желать лучшего — он был буквально истощён. Его распухший живот был заметен даже через одеяло, которое Шинхва не переставал поправлять. Его кожа выглядела сухой и была бледно-жёлтого оттенка. Лицо было осунувшимся, и из-за большой потери веса черты его лица заострились.— Да, пап? — подскакивая с места и подбегая к койке отца, спросил Шинхва. — Что ты хочешь?Мужчине, казалось, каждое слово давалось с трудом, поэтому, чтобы сэкономить силы, он просто промычал что-то невнятное, но Шинхва, очевидно, понял, что от него хотели. С прикроватного столика парень поднял кувшин и стакан, и быстро наполнил его жидкостью. Он аккуратно приподнял голову отца, чтобы ему было удобнее, и поднёс к его губам стакан, помогая попить. Ынчоль твердил себе не смотреть, но не мог оторвать взгляда — он всё никак не мог поверить, насколько заботливым сыном был Шинхва, хоть его отец был не из самых лучших. Как только мужчина сделал несколько глотков, он снова замычал, и парень поставил стакан обратно на столик. Он наклонился к уху отца и начал говорить что-то, чего Ынчоль не мог услышать оттуда, где стоял. Хоть ему и было любопытно, но он решил не вмешиваться.Через несколько минут Шинхва поднялся с койки и безмолвно прошёл к выходу из палаты, даже не сказав ни слова. Ынчоль молча последовал за ним. Он не знал, как ему стоит себя вести, поэтому шёл позади и ждал, пока Шинхва первым предпримет какой-то шаг. Так они шли до выхода из госпиталя, и когда наконец оказались на улице, парень резко остановился, из-за чего Чхве врезался ему в спину. Он стоял к нему спиной несколько секунд, а затем развернулся, обхватил его лицо руками и коснулся его губ своими. Лучи солнца отбрасывали на его щеки тени от его длинных ресниц, которые еле заметно подёргивались. Ынчоль даже не сразу сообразил закрыть глаза. Это был нежный и тёплый поцелуй, но Чхве не мог понять, что он означает. Попытку убежать от реальности? Благодарность за то, что он отправился в госпиталь к его отцу вместе с ним? Он не знал, да и, честно говоря, это мало его волновало. Ынчоль сложил руки на плечах Шинхвы и почувствовал, как внутри его живота разгорается какое-то необъяснимое обволакивающее тепло.Через минуту Шинхва отстранился и заговорил.— Не думай, что я горжусь тем, как поступаю с Чануком, просто... — он замялся, пытаясь подобрать более подходящие слова. — Просто мне страшно, — Ынчоль не совсем понимал, что Шинхва имеет в виду, но не стал спрашивать, так как боялся испортить возникшую между ними атмосферу. — При нашей первой встрече я мог показаться тебя эдаким сорванцом, которому нет дела до других людей и их чувств—— Нет, нет, это не так, — перебил Ынчоль, но быстро замолчал, когда заметил на себе немного суровый взгляд парня.— Но я хочу, чтобы ты знал, что на самом деле я не такой, поэтому переживаю о том, что будет с Чануком и как мне следует рассказать ему о том, что я... начинаю что-то чувствовать к тебе.На этих словах Ынчоль сглотнул, стараясь не думать о том, что Шинхва имел в виду. Разумеется, он нравился ему, и нравился очень сильно, но он всё ещё не мог выкинуть из головы Минсока, поэтому, если брюнет собирался рассказать всё Чануку, тем самым закончив их отношения… Ынчоль не думал, что был готов к подобному серьёзному шагу. Он наслаждался временем, проведённым в компании парня, наслаждался их разговорами и неловкими улыбками, но он ни разу не задумывался о возможности построения отношений с ним.Повисшая между ними тишина была неловкой, и Шинхва был первым, кто решил нарушить её.— Я помню, что ты уже влюблён, как там его имя… Минсок, верно? Расскажи мне о нём.Ынчоль на мгновение задумался, размышляя, стоит ли делиться подобной информацией, но подумал, что он готов раскрыть душу человеку, который только сегодня отвёл его в больницу к своему отцу и не стеснялся плакать при нём. Такому человеку Ынчоль был готов выложить каждый свой грязный секрет. Его рассказ начался невинно — он вспоминал первую встречу с Минсоком, но затем начали всплывать всё более мрачные подробности, включающие смерть его лучшего друга Ёнджуна и приятеля Сынёна, поэтому закончил Ынчоль уже горько плача, сидя на скамейке рядом с госпиталем. То был день откровений и слёз.Под вечер, когда Ынчоль уже как несколько часов попрощался с Шинхвой и вернулся домой, он получил сообщение, которое получить никак не ожидал. Ему написал Минсок.?Ынчоль, привет… Я долго думал, стоит ли тебе писать или нет, но всё-таки решился. Помнишь, я говорил тебе, что нашёл психолога? Так вот, сейчас я прохожу курс терапии, и мне вроде как стало лучше, поэтому мне не терпелось сообщить тебе об этом. Сейчас я нахожусь в клинике, адрес я отправлю позже, поэтому, если захочешь, можешь навестить меня. Я буду рад. Надеюсь, у тебя всё хорошо.?Ынчоль долго смотрел на экран телефона, борясь с желанием кинуть его через всю комнату и закричать от боли, которая новой волной захлестнула его. Почему? Почему Ким Минсок был таким придурком? Почему писал ему в такой непринуждённой манере, так открыто и приятно, после всего случившегося? Почему он так сильно волновал его сердце? Ынчолю хотелось рвать на себе волосы, и внезапно он вспомнил сегодняшний поцелуй с Шинхвой, приходя в ещё большую ярость. Он подскочил с места и ногами начал пинать стоящий рядом стол. После нескольких ударов он с глухим стуком упал на колени и обхватил голову руками. Он плакал уже третий раз за день, и два из них были из-за грёбаного Ким Минсока.