Глава 19 (1/1)

—?В атаку! Сабли наголо! —?выпалил Азирафаэль.—?Даже так? Посмотрим, как ты выкрутишься. Вот тебе!—?Эй! Убери свою пушку, так нечестно.—?А переть на моего жалкого пехотинца кавалерией?— это честно?! Я бы на твоем месте трубил отступление.—?Выиграть сражение?— не значит выиграть войну!Но, несмотря на прозвучавший броский лозунг, Азирафаэль скоропалительно отодвинул конную фигуру назад. Его скудное войско поспешно перестроилось, заняв оборону у самого края доски. Дальше?— только сигать в воду.?Что ж. Сам виноват, что проморгал всех артиллеристов, когда делили войска?.—?Но я тебе вот что скажу,?— Азирафаэль потер губкой блестящие от мыла плечи. —?С твоими пушками все получается банально и предсказуемо!—?А ты чего хотел? —?И Кроули незаметно (по крайней мере он так хотел думать) подогрел воду движением руки. —?В грядущем веку на войне будут говорить только пушки. А кони пусть стоят в стойлах. Там им самое место.Вода омывала тело, как остров. Красные лепестки битыми винными бочками растекались по груди. Кроули даже позаботился, чтобы пена была. Правда, не морская?— соленая, пахнущая рыбой и перепревшими водорослями, а вполне себе цветочная: розы, фиалки, капелька апельсинового масла… Ванна, пусть и рассчитанная на двоих, возмущенно выплескивала её излишки за бортик при малейшем движении. Но разве это могло быть помехой зловещему плану Кроули пощекотать пальцами ног бедра Азирафаэля? Азирафаэль проигрывал бой и на земле и под водой.Его войско было загнано в угол. Ожившие фигурки, оттесняемые к краю, без паники приближали скорую смерть маленькими шажками: скромная ширина перекинутой через ванну доски не оставляла пространства для маневра.Но генерала явно не заботило бедственное положение собственного войска. Он лишь протянул руку через бортик и взял со столика полупустой бокал, из которого цедил вино уже полчаса.—?И что, вот так просто дашь им упасть? —?спросил Кроули, глядя на крошечные кулачки, сжимающие ровно такие же сабельки и ружья. И пускай он расписывал эти фигурки не так долго, но осознавать, что столько Азирафаэля сейчас канет в воду, было горько. —?Сотвори чудо! Пусть они надерут моим зад.Настоящий Азирафаэль лишь искоса взглянул на свои миниатюрные копии.—?В таком случае это вовсе не будет чудом. Все равно кто-то пострадает. Соглашусь с тобой: война очень прозаична. Думаешь, случайно после прочтения очередной оды какому-то полководцу мне всегда хочется помыть руки с мылом?—?Но ты, войны и славы сын,Шагай вперед, как исполин,И свой клинок надежныйНе прячь до срока в ножны. [1]—?Это о каком клинке идет речь? —?Азирафаэль сделал быстрый глоток и выпил за раз больше, чем за последние полчаса.—?Темнота-а-а. Это Марвелл, Азирафаэль. Тебе ли не знать? Или… —?Слова повисли в воздухе. —?О-о-о-о. Как мы шутить научились.Азирафаэль поболтал винными остатками на дне, чтобы потом прикончить и их.Первая фигурка бултыхнулась в воду и камнем пошла ко дну вопреки физическим законам, что древесина должна всплывать. Магия, которой они развлекали себя, исчезла. Ожившие деревянные человечки стали деревянными трупиками с размазанной краской в водной могиле.Азирафаэль даже бровью не повел. Зато задал наиглупейший вопрос:—?Падать больно?—?Ты у них спроси,?— буркнул Кроули, пытаясь достать из-под ноги Азирафаэля свое оскверненное творение.—?Они мне уже ничего не скажут. А ты?— да.Кроули все-таки выудил одного почившего солдата. Со вздохом вернул его на доску?— к застывшим собратьям, одержавшим победу. С потекшим лицом, превращающимся в кляксу, он смотрелся уродливым инвалидом на фоне идеальных улыбок.—?Скорее, страшно. Унизительно. И противно. Нас ловила первая десятка павших. Люцифер в том числе. Так что не так уж больно. В кипящей сере я не искупался, если ты об этом. Да и с палачом повезло. Вместо поджопника меня всего лишь слегка подтолкнули. Да, из всех чинов разжаловали. Да, маленький снежок проигрывает небесным светилам. Но невелика потеря. Или у вас там думают, что мы крокодильими слезами заливаемся?Кроули не хотел вспоминать ни свои прежние силы, ни свою приближенность к Богине. Но Азирафаэль заставил вспомнить.Кроули не злился.Он видел начало: матовую бездну с бледной осколочной россыпью, потому что в первый раз они испортили выданный материал. Спустя некоторое время (которое только-только зародилось) он видел, как первые гроздья звезд зреют на лозах из пустоты. Творцы кормили их своих сиянием, как матери прожорливых младенцев.Искры с кончиков пальцев рождали былинки. Былинки наливались светом и превращались в астероиды. Кроули нашел этому мусору применение, окольцевав им несколько звездных систем.Он выдул Цереру [2], приложил руку к созданию нескольких галактик и, однажды, даже умудрился просрочить звезды. Те опухли и забродили, словно вишня, и Кроули смел их в пустоту, надеясь, что недостачи никто не заметит. А эти уродцы разбежались крысами по Вселенной и скукожились на ее задворках. Кто ж знал, что из-за его оплошности возникнут черные дыры…—?А каково было наблюдать, как падших ангелов сбрасывают? Или даже… сбрасывать? —?со смешком спросил Кроули.Азирафаэль отставил пустой бокал и сложил пальцы домиком:—?Страшно, унизительно и противно,?— повторил он его слова, и Кроули облегченно выдохнул. Худшее миновало: Азирафаэль не взъелся за этот вопрос и не стал увиливать.—?Строго говоря, я до сих пор не могу понять, на чем она основывала свой выбор. Мне довелось общаться со многими павшими, и хоть народец этот в массе своей плутоватый, большинство просто угодило под горячую руку под каким-то пустячным предлогом. Ну, знаешь: прогуливали божественные чтения, поминали Её имя всуе, общались друг с другом сверх уставного времени…—?Дай-ка угадаю! У тебя все и сразу?—?Ну… положим, да. Но подумай: кто безупречен?! Разве проведенная чистка что-то дала?! ?Премудрая?, ?всевидящая?, ?милосердная??— нет, это не про Нее. ?Мнительная?, ?зашоренная?, ?бессердечная?!—?Кроули, я понимаю твою личную обиду… —?И Азирафаэль выразительно возвел глаза к потолку.—?Нет, Азирафаэль. Ничего личного. Все гораздо хуже. Потому что вместе с горсткой реальных заговорщиков наша премудрая Мамаша вымела массу совершенно непричастных ангелов, многие из которых были ей глубоко преданны. А за что? Просто позволяли себе некоторые вольности, вроде личного мнения. А кто остался? Одно сборище ханжей и рясолизов.—?КРОУЛИ!—?Не пинай меня! —?Увернуться в ванне от удара пяткой было невозможно. —?Я вообще-то все чувствую. С твоих слов же, кстати, говорю!—?Нет. Ты эти слова очень удобно вырываешь из контекста! Это, как я говорил, что люблю КОФЕ со сливками погорячее, а ТЫ…—?Тебе же понравилось! —?фыркнул Кроули, и в следующий миг ванна смачно плюнула пеной ему в лицо. Кроули попытался убрать ее, но только размазал. Глаза жжет, гадина. С тяжелым вздохом он поднялся и переступил через бортик, взяв полотенце с близстоящего стула.Часы могильным тоном пробили час дня.—?ЭЙ! Ты куда?! Вернись! —?Азирафаэль цепким взглядом следил за его перемещением. —?Это я так. Давно пора понять, что разговоры на такие темы меня только смущают. Кроули!—?Изгнание пеной? Серьезно? Я же утром говорил, что у меня встреча. Если я через полчаса не выступлю с докладом перед Комитетом общественной безопасности, у Серпэна будут неприятности.—?Неужели всем есть какое-то дело до тебя? Я думал, кроме меня, ты никому не нужен,?— Азирафаэль мстительно улыбнулся.?Вос-с-с-схитетельная с-с-с-волочь!?—?Ха-ха. Шутка уровня ?Папаши Дюшена?. Эбер бы одобрил. Хотя уже нет.—?Как, уже?—?Два дня как. Столько гонору разводил: ?гильотину в каждый двор!?; ?суд толпы?— самый гуманный и справедливый суд в мире!?; ?три дня для смертного приговора?— норма!? И что? Стенал всю дорогу на эшафот, как сучка. Гильотина отзавтракала его головой без аппетита.—?Мне кажется, я совершенно перестаю понимать творящееся тут. Он же был вроде как этот… ?бешеный?? С чего вдруг казнили самого ярого революционера?—?Лучше не задумываться,?— Кроули спешно набросил на плечи упелянд и подвязал взъерошенные волосы шнурком в хвост,?— скажем так. Ничего нового. Бедолагу черт дернул крякнуть ?можем повторить тридцать первое мая!? [3] Крякнул сдуру, ничего не готовилось, но Робеспьера порвало. Голос народа, знаешь ли, в стране может быть только один.Кроули призвал туфли из коридора и, спешно заталкивая в них ступни, продолжил:—?Под горячую руку с Эбером попало еще несколько ребят. Роялистов, чтоб обвинить в лояльности к монархии, иностранцев?— чтобы связать все с заграницей. Для верности пришили к делу кражу нескольких рубашек и десятка яиц. Клуб кордельеров теперь как шелковый. В секциях?— могильная тишина. Ничего не напоминает?—?Не напоминает,?— отчеканил Азирафаэль с помрачневшим лицом. —?Поспешил бы уже, раз дорожишь комиссарской повязкой.—?Конечно,?— согласился Кроули, тут же расплывшись в озорной улыбке. —?А то какой еще комиссар тебе сливок достанет?—?ИДИ ОТСЮДА,?— взвился Азирафаэль, и Кроули с напускным злобным хохотом захлопнул за собой дверь.***Кроули макнул палец в мягкое содержимое волована и посмаковал его во рту. Определенно, у него выходило лучше. Но все равно это блюдо, как и другие, не заслужило такого унизительного обращения. Подумать только! Парижане на улицах дерутся за глиняный хлеб, но ни Дантон, ни Робеспьер, кому предназначался банкет, даже не притронулись к вилкам. Видно, им вполне хватало пожирать друг друга глазами.Воздух в комнате потяжелел и сгустился, как перед грозой. Только без раскатов грома. Хотя появление Дантона понаслышке сулило их скорое приближение.Попытка примирить двух лидеров Революции была скверной идеей. Кроули говорил об этом Дантону, и не раз. Но тот только молотил себя кулаком в грудь и наивно верил в безграничную силу Слова. Невинный слепец. Или нет?Дантон последние месяцы вел опасную игру. Не переставая поливать грязью ?Комитет Робеспьера?, он собрал под своими знаменами людей, мягко говоря, сомнительных. Чего стоил хотя бы его любимый собутыльник?— Фабр д’Эглантин. Повеса, который в перерывах между романами ухитрялся проделывать такие махинации с ценными бумагами, что демонам и не снились. Но, похоже, при выборе сторонников Дантон довольствовался одним критерием?— сколько фужеров спиртного может опрокинуть в себя конкретный субъект. Согласно этому же критерию Робеспьер был обречен на роль кровного врага. Тем хуже было для Дантона, так как выпитая в одиночку половина штофа не прошла для него даром.—?Повторяю в сто первый раз,?— вещал Робеспьер голосом проповедника, искореняющего ересь,?— переходи на нашу сторону. Комитет спасения будет только рад принять в свои ряды самого видного деятеля Горы [4].—?Прямо-таки рады? Может, скажешь это моему другу Фабру, которого ты второй месяц гноишь в тюрьме?! Или своему уже бывшему другу, Демулену, чью газету ты решил пустить на растопку каминов?! О, Максимилиан, ты изменился!—?Жорж, следи за словами. Помни, что я до сих пор и пальцем не тронул Демулена. И никому не давал это делать! Сомнительные же дела Фабра рассудит закон. Хотя я и так знаю, что он недобродетелен.—?Опять ты туда же! —?Дантон развязал точно душивший его узел шейного платка. —?Опять твоя святая добродетель! Бубнишь это слово весь последний год, как пономарь. Просвети меня. В чем она?!Кадык у Робеспьера непроизвольно дернулся, но он ответил без запинки:—?В верном служении Республике и в наказании ее врагов.—?Брехня все это. Знаешь, что по-моему добродетель? Добродетель?— это то, чем я займусь в спальне со своей женой. Может быть, не один раз. Но тебе такого рода добродетели неведомы, я прав?Кроули ощущал почти физическую боль от этого мучительного, ничего не дающего разговора. Чего таить? Дантон?— идиот. Над его шеей уже маячит нож, ему протягивают руку, а он тычет Робеспьера в его самое больное и уязвимое место. Самое время крикнуть ?извините, что упоминаю об этом, граждане, но в доме пожар!? и дать горячим головам остыть на улице.—?Дантон, заклинаю тебя: остепенись! —?Робеспьер, поморщившись, проглотил насмешку и невозмутимо продолжил. —?Отрекись от своих сомнительных последователей. Верю, что ты не знаешь, но многие из них имеют дела с агентами Питта. Они хотят гибели Республики, гибели всего, что мы построили. Жорж!—?Можно подумать, при твоем Комитете республика цветет и пахнет! Да. Это я создал Трибунал. Но как орудие правосудия над нашими врагами. Вы же превратили это правосудие в поточный снос голов! Казните столько же невинных, сколько и виновных.—?Ты уверен в этом? —?Прежний тон проповедника вернулся к Робеспьеру. —?Уверен, что хоть один был послан на эшафот не по закону?—?О законах заговорил. Законник ты наш. Скажи это тысячам расстрелянных в Лионе и утопленных в Нанте!Тут Дантон явно погорячился. Кроули было хорошо известно, что упомянутые зверства были творческим экспромтом комиссаров Фуше и Каррье. Едва Робеспьер узнал об этом, он тут же отозвал их в Париж.—?Горячее давно остыло,?— ничего умнее Кроули придумать не смог. Однако сам Дантон остывать явно не собирался:—?Да закон для вас пустое место! Одна ненависть к твоему Комитету?— преступление! Любой несогласный с вами уже осужден к гильотине.—?Ложь! Мерзкая ложь! И знаешь почему? Ты до сих пор жив! —?И швырнув на стол невостребованную салфетку, Робеспьер молнией умчался из комнаты.Напрасно бедняга Пари, любезно предоставивший свой дом для примирения, пробовал уговорить его остаться. Какое примирение? Последовавший хлопок двери отрезал последний путь к этому.—?Ну что, доволен? —?процедил Кроули Дантону, все так же подпирая собой стенку.—?И не выговоришь! Даже внутри полегчало! —?Дантон залил остальные аргументы очередным фужером. Но даже целая бутылка отменного коньяка не могла заставить перестать стеклянные стенки стучаться о его зубы.Гроза была уже здесь. Ни проснувшееся после зимнего сна небо, ни веселая попевка синицы за окном не могли отвратить ее.Кроули вдруг вспомнил, что у него образовались срочные дела. В Комитете общественного спасения, в секции, в постели с Азирафаэлем?— неважно где. Любой предлог подходил, лишь бы поскорее перешагнуть порог этого дома.?Так. От Шарантона до центра Парижа примерно два часа умеренным галопом. Если потороплюсь, еще успею нагреть постель к вечеру. Он страх как не любит холодные простыни?.—?Серпэн, а ты куда? —?сила голоса Дантона была так велика, что остановила Кроули в дверях.—?Поставки горят. Мне пора откланяться.?А у тебя задница должна гореть!?Дантон с бычьим выражением вперил в него взгляд:—?Серпэн, ты меня уважаешь?ДежавюКроули покачал головой, вспоминая свой отчаянный запой. И что ему принесло в прошлый раз это ?уважение?? Пустой треп, проститутку и блевотину?—?Далось тебе мое уважение. Но посмотри на дне бутылки. Может, найдешь.Донесшийся в ответ поток бранных слов звучал для Кроули как музыка.С небывалой легкостью Кроули покинул дом. Вспрыгнув на лошадь, он необдуманно сильно пришпорил ее бока. Могла бы и сбросить, но бедняжка только фыркнула и, закусив удила, припустила в направлении Парижа, чтобы поскорее избавиться от ездока-недоучки.Итог? В который раз люди сделали все сами, позволив ему?— демону с тысячелетним стажем?— скромно стоять в сторонке.Кажется, все выльется в заварушку посквернее, чем вышла с Эбером, но Кроули уже доконало распутывать клубки человеческих дрязг за последние пять лет. Если так хотят сносить друг другу головы?— пусть сносят. Он тут ни при чем и просто постоял рядом. А то, что в Аду не глядя поставят галочку?— это только к лучшему.***Утро выходного обещало быть добрым. Гревший бок Азирафаэль выпутался из одеяла, клюнул губами в висок и клятвенно заверил, что вернется через пару часов ?ты даже проснуться толком не успеешь?.—?Мм, и ты разбудишь меня?..—?Самым приятным способом! —?посулил Азирафаэль, прошуршал одеждой и упорхнул.Кроули растерянно моргнул, но, махнув рукой, подтянул к себе освободившуюся подушку. Зарылся в нее носом, зная, что та уже пропиталась запахом Азирафаэля.?Самым приятным образом…это как понимать???— Кроули закрыл глаза и приготовился снова провалиться в царство сонной неги. Может быть, его подсознание покажет ему все разнообразие версий этого ?приятно?, и…—?КРОУЛИ, ДРЯНЬ ТАКАЯ.Этот голос он узнал бы из тысячи.Когда начальство так грубо вторгается в потемки его частной жизни лишь ради будничного нагоняя, это… раздражает? Все-таки условия труда у падших гораздо хуже, чем там?— наверху. Даже голубиной почты?— и той нет. Были, конечно, сомнительные попытки пустить на это дело летучих мышей и сов, но все они провалились. Совы только пучить глаза горазды, а летучие мыши выходили из строя при первых заморозках. Вот и приходилось власть предержащим срываться к подчиненным по самому мелочному поводу. Отношение к последним было соответствующее.Вельзевул сидела на его кровати, скрестив ноги. С явным нетерпением постукивала по его пястной кости на лодыжке.?Фу, в уличном?,?— единственное, что подумал Кроули, бросив на нее беглый взгляд.Заляпанные краги, панталоны, редингот, фалды которого усеяны грязевыми брызгами.?Я вообще-то тут с голым задом лежу?.Но сегодня кое-что отличалось в Вельзевул. Струпья. Их не было. Лицо без единой оспины или морщинки можно было бы назвать красивым, если бы не эта гримаса гнева, исказившая его. Привычно спутанные волосы, смотревшиеся иссушенным комком грязного сена, блестели и были уложены в тугие локоны а-ля Титус. И пускай голубые глаза норовили прожечь в нем дыру, но угрюмая саркастичная начальница все равно разительно преобразилась.—?КРОУЛИ. ЭТО КАК ПОНИМАТЬ?! —?разъяренно спросила она.—?Что именно?—?Прогулы планерок, отсутствие внятной отчетности уже второй месяц?! Я что, подряжалась за тобой бегать, неблагодарный кусок дерьма?! Я уже думала, что ты сдох.—?А что там с отчетами? Я все отсылал! —?нахмурился Кроули, пряча ногу под одеяло.—?Кроули, не юли. Я иногда их все-таки читаю.?Вот почему это ?иногда? случилось именно сейчас?!?Да, он малость увлекся своим… романом, потому у него совершенно не оставалось времени писать всю эту ересь. Ему и так не хватало двадцати четырех часов в сутки для полноценной жизни, что уж говорить о бумажной работе. Так вышло, что он отправлял один и тот же отчет два месяца подряд.—?И? Что мне за это будет? Соляные розги? Кипяток? Перенаправите меня в другой отдел, лорд Вельзевул?—?Ослы в епископских митрах, бунтующие санкюлоты, сочащиеся нечистоты, проститутки в храмах?— где это все?! —?проигнорировала его вопросы Вельзевул. —?Я хочу видеть картину образцового хаоса! Почему улицы не украшены аристократами на фонарях?!—?Дева обедает в прежних масштабах. А то, что не видно трупов, извините. Теперь завели отвратительный обычай: бросать их сразу в негашеную известь.—?Заткнись. Я тебя спрашивала?—?Нет.—?Нельзя было тебя выдвигать в чиновники. Ты измельчал, стал любить порядок.—?Да нет же! У меня в секции полный бедлам. В переулок зайти страшно. За жалкий грош прирежут, зловоние, шарлатан на шарлатане ездит! —?Кроули наконец соизволил сесть, материализуя на себе одежду. Щеголять тщедушным телом перед преобразившейся Вельзевул было неуютно.Тем не менее его лжеоправдания не удовлетворили даже его самого. Вельзевул не так уж много требовала от своих подчиненных, а он не смог выполнить даже элементарный минимум. Ну что ему стоило не поспать пару ночей и наклепать пару-тройку свежих сочинительств?!Скрежеща зубами и глуша злобу на самого себя, он наконец нехотя опустился на колено. Еще не хватало, чтобы его отозвали с Земли.—?Извините, лорд Вельзевул. Такого больше не повторится.—?Уже слышала. И что мне с тобой делать, Кроули?—?Возьмите на карандаш, но … не знаю. Позвольте и дальше блюсти службу тут. Я предоставлю отчеты в ближайшие дни. И, поверьте, от них вы не заскучаете.—?Твое счастье, что у меня сегодня хорошее настроение,?— отмахнулась она. —?Пошли. Проводишь меня до Люксембургского сада. Мне надо сегодня задать еще одну трепку такому же, как ты, идиоту. Так и не ориентируюсь в этом мерзком городе.Кроули кивнул и выпрямился. Он решил не задавать лишних вопросов.Солнце кормило землю. На Революцию можно много наговаривать, но одно бесспорно: новые имена месяцев говорили сами за себя. Первые числа жерминаля [5] ознаменовались пробуждением всевозможной зелени. Набухшие почки на ветках того и гляди норовили взорваться пучками листьев. Но хрустящая под сапогами корочка заиндевевшей почвы говорила: ?еще рано?.Только чудаки-первоцветы самонадеянно захватили едва отогретые взгорки и трубили о своей победе желтыми соцветиями. Но сошедшее покрывало снега обнажило не только их. Вскрылись следы зимних проделок кротов: трудами этих вандалов садовые лужайки больше напоминали испаханное окопами поле.Дымящиеся под припекающими лучами отвалы земли облюбовали крикливые грачи, слетевшиеся на дармовой обед.Дуры-бабочки, обманутые первым теплом, уже мелькали тут и там. Одной из них не посчастливилось влепиться в лицо Вельзевул. Та оторвала ей крылья не раздумывая.—?Весна. Все так красочно, что блевать охота,?— сказала Вельзевул, рассеивая прах бабочки. —?Все так… благолепно.—?Это плохо?—?Это бесит. Очередная дешевая обманка о новом цикле жизни. Но все всегда по-старому. Вечны только две вещи?— тлен и смерть.—?Но смерть немыслима без жизни.—?Ты тут философствовать вздумал?!Кроули пристыжено замолчал. Он уже привык, что Азирафаэль стоически выслушивал любую белиберду, которую исторгал его рот. Проведя с ним эту зиму, он и думать забыл, что для всего остального мира он так и остался всего лишь прохожим. Это для Азирафаэля он… что-то вроде постояльца? Наверное.Поэтому он исправился и повел разговор сугубо о работе. Коротко. Сухо. По делу.—?Вот! Можешь же, когда хочешь. Твой Робеспьер взъелся на весь белый свет, говоришь? Тем лучше. По личному опыту скажу, что честолюбие, помноженное на мнительность, творит чудеса!—?Как по мне, он скоро выгорит.—?Ну, выгорит твоя свечка. Все равно попадет к нам. Главное, чтобы успел побольше наворотить здесь. А там?— посмотрим. Глядишь?— похлопочу о твоем повышении.?Повышении???— с тревогой подумал Кроули.Лет эдак четыре тысячи назад это обещание вызвало бы в нем злорадное ликование. Слишком велико было желание утереть нос ханжам, вроде Хастура или Дагона, но теперь в простое уравнение его жизни вошел Азирафаэль и усложнил все до предела.?Нет-нет-нет, какое повышение?!??— едва он успел заполучить Азирафаэля, его отдирают обратно, как клеща?!?НЕТ!??— клещ определенно не хотел покидать своего хозяина. Не насосался. Во всех смыслах.—?Знаете… мне как бы… и тут хорошо… —?начал Кроули издалека, повернув голову к Вельзевул. —?Мне бы… ну это…Вельзевул внезапно встала как вскопанная. Его блеяние осталось за пределами ее слуха. Кроули понял, что говорит впустую.—?Самое время тебе стать ужом,?— процедила она. —?И смыться.—?Ужом? Почему ужом? Не хочу ужом. У меня брюхо отмерзнет.—?КРОУЛИ! ИСЧЕЗНИ.Кроули ничего не понял. Какая-то тень налетела справа, и в следующий момент послышался звон стали. Вельзевул, непонятно откуда взявшая чиавону [6], отбила атаку, прикрыв его своей тонкой спиной.—?Ах ты ж блядь. А котенок-то вырос. Почти попал.Азирафаэль, промахнувшись с ударом, стоял в паре метров в боевой стойке, сжимая в руках пламенеющую глефу [7]. Его дыхание, обычно плавное и неторопливое, непривычно участилось. Мягкие любимые черты лица будто разом огрубели.Кроули впервые заметил, что несмотря на телесное несовершенство, тело у Азирафаэля было крепкое, полное и живое. Такое хоть о стену бей, хоть наземь роняй?— ничего не будет. Отскочит и снова ринется в бой.Азирафаэль казался несокрушимым, как скала, и улыбался, словно приглашал не на мучительную смерть от огненного развоплощения, а в сладкий мир покоя и небытия.—?Котенок, ты чего такой агрессивный стал? В яйцах весна заиграла?! —?раздраженно выкрикнула Вельзевул. —?Мы просто шли мимо!—?И я рад вас видеть, Вельзиэль. Сменили оболочку?—?Ты всегда подмечал только очевидные вещи. Поэтому никогда попасть и не мог.—?Сейчас попаду. Не волнуйтесь. Вы живым не уйдете.—?АЗИРАФАЭЛЬ! —?Кроули повернулся на голос.Какой-то высокий мускулистый амбал в нелепом дворянском одеянии стоял в десятке метров от них и в панике размахивал руками, пытаясь подозвать Азирафаэля. Стоит ли говорить, что преобразившийся Азирафаэль подзываться не желал? Напротив, он преспокойно повесил альмавиву на сучок ближайшего дерева. Вельзевул синхронно сделала то же самое, с тем лишь нюансом, что сучком для редингота оказался сам Кроули.?Что происходит?!??— в панике подумал он.—?Пункт первый раздела второго Высочайшей инструкции: ?при обнаружении вождей оппозиции те подлежат немедленному и полному уничтожению?. Мне жаль, Вельзиэль,?— сухо резюмировал Азирафаэль, и Кроули моргнуть не успел, как он снова атаковал.Лезвия звякнули и замелькали быстрыми сверкающими вспышками, болезненными для глаз. Вот она. Настоящая репетиция Армагеддона, а не его нелепые потуги в переулке с Кёронтом.Когда-то Кроули жаждал увидеть Азирафаэля дерущимся. Он считал, что это наверняка уморительное зрелище. Не мог такой книголюб и обжора мастерски владеть мечом. Вот третью чашку шоколада вылакать?— это пожалуйста, но проткнуть мечом или даже ударить? Наверняка слухи?— это просто слухи. Глупые сказки, выдуманные каким-то бездельником. Только чем дольше Азирафаэль сжимал руками глефу, заставляя ее пламенеть, тем яснее сказка казалась страшной былью.Кроули чувствовал, как все внутри леденеет. Он медленно сделал шаг назад. Предложение обратиться ужом и уползти теперь казалось разумным. Но он не мог оторвать глаз от происходящего.Клинки лязгнули снова. Азирафаэль перенес практически весь свой вес на длинное древко, и оставалось удивительным, как хрупкая Вельзевул еще держалась на ногах. Провернув меч в руке, она ушла из-под удара.Она раскачивалась на носках. Точно балансе в танце. Азирафаэль пробовал достать ее глефой, но она всегда успевала отскочить назад и вовремя вернуться на позицию.Азирафаэль ее тяги к танцу не разделял. Он выжидающе замер. И это было его ошибкой.Голубые глаза буравили друг друга недолго. Вельзевул не стала терять времени. Сделав быстрый выпад, она смогла достать его, полоснув лезвием по незащищенной правой икре.Кроули прошибла дрожь. Он знал, что с такой раной чулок Азирафаэля быстро пропитается кровью. Знал, что тот сейчас будет хромать. Что бы ни было сейчас на уме у этого полудурка касательно Вельзевул, Кроули перепугался за него. Но он так же быстро понял: в этой битве он не хочет видеть ни победителей, ни проигравших. Вид холодного оружия, впрочем, как и любого другого, вызывал у Кроули отвращение.Застывший неподалеку амбал, кажется, разделял его мнение. Смешная получалась картина: эти двое дерутся, а они, дурни, стоят безмолвными секундантами. Но что еще делать? Вмешиваться казалось наихудшим вариантом. Как бы он не сделал только хуже.Раненый Азирафаэль не ослаблял натиска. Рана кровоточила, а он еще исхитрялся на финты и аппели.—?Кончай давай,?— проревела Вельзевул,?— Я тебе не цирковая обезьянка приплясывать.Но Азирафаэль не отставал. К ужасу Кроули Вельзевул подскочила к Азирафаэлю, и они скрестили оружие снова. Сколько бы там Азирафаэль ни вкачивал магии в раненую икру, его стойка смотрелась менее уверенной, чем у Вельзевул. Та же перенесла весь свой вес на неподвижную выставленную вперед ногу, что фактически уравнивало шансы.Они не разнимали клинков, точно два бешеных самца оленя, намертво сцепившись в схватке. Но одна ловкая подножка изменила все. Секунду назад выигрывавшая Вельзевул растянулась на земле. Меч был отброшен за пределы досягаемости, а Азирафаэль?— вот он! Нависший и готовый отсечь ей голову пламенеющей глефой.—?Вижу: моя школа,?— не без улыбки прохрипела Вельзевул.—?Спасибо за науку,?— резюмировал Азирафаэль.?АЗИРАФАЭЛЬ, ТЫ ЖЕ АНГЕЛ. ТЫ НЕ ДОЛЖЕН УБИВАТЬ?.Кроули на секунду пришла в голову сумасбродная мысль заслонить Вельзевул собой: сопливые романы мадам Бланк давали о себе знать. Ну, а что?! Вдруг пронесет. По счастью его позор опередили.Амбал очнулся раньше и, метнувшись к Азирафаэлю, всеми двоими вцепился в древко глефы, не давая тому даже дернуться.—?Гавриил? —?холодно откликнулся Азирафаэль, не оборачиваясь. —?Она повержена. Разве мы не должны?..—?Ты уже все всем доказал, Азирафаэль. Опусти оружие и поговорим спокойно.—?Здесь нет места разговорам. Я ее ликвидирую. И все тут.?Гавриил? Это не та ли бестолочь, который ежемесячно портит Азирафаэлю жизнь??—?Так заговорил? Хорошо, имеешь право. Но, как твой непосредственный начальник, я тебе запрещаю. Имею право.Кроули лихорадочно переводил взгляд с медленно отползавшей Вельзевул на невозмутимого Азирафаэля и на дрожащего осиновым листом Гавриила.Из груди Азирафаэля вырвался легкий смешок:—?Оу. Как неловко. Похоже, я тут стал свидетелем, как говорят, пикантного момента?При этих словах Гавриил закусил нижнюю губу и практически вслух чертыхнулся.—?Нет, не подумайте. —?продолжил Азирафаэль. —?Я не хочу быть третьим лишним. Влюбленные часов не наблюдают, и все в таком же духе. С вашего позволения я откланяюсь: нужно срочно отправить одно письмо на Небеса. Там очень любят читать слезливые романы про обреченную любовь. Давно пора потеснить устаревшую ?Ромео и Джульетту?. То-то будет пьеса.Пока Гавриил окрашивался в пятьдесят оттенков красного, Вельзевул окончательно оправилась (по крайней мере физически), отряхнула прилипшие к одежде комья земли и сухой мох и прошагала прямо к Азирафаэлю.Ее лицо было преисполнено прежней холодной брезгливостью, как и всегда.—?Отойди, толку от тебя,?— рявкнула она, оттолкнув массивного Гавриила, точно щепку,?— как от книжной вши. Опять делать все самой. Азирафаэль. Бросай свои издевки. Твои условия?—?Ох, как я люблю прямой тон! Условий как таковых нет. Просто ваш секрет станет и моим секретом до тех пор, пока он мне не пригодится. Когда-нибудь он,?— Азирафаэль кивнул в сторону Гавриила,?— мне отплатит, и я этот секрет благополучно забуду.—?Сомнительное обещание,?— поморщилась Вельзевул.—?Вы же знаете, что стражи всегда держат слово,?— сказал Азирафаэль и потушил глефу. —?А теперь, мне кажется, нам лучше разойтись.—?Да. В самом деле неплохая мысль! Нам всем сегодня неловко… —?отменный удар под дых не дал Гавриилу договорить.—?А с тобой я разберусь позднее,?— прошипела Вельзевул Гавриилу голосом, который можно толковать как хочешь: от холодного предостережения до страстного обещания. И оба растворились в колышущейся дымке. С ними исчез и редингот в руках Кроули.Азирафаэль тяжело оперся о глефу и посмотрел на пропитанный кровью чулок. Темно-красное пятно расплылось по икре и продолжало расти. Не чувствуя ног, Кроули сделал пару шагов в сторону Азирафаэля, прогоняя липкое чувство страха. Это же… Азирафаэль. И он ранен! Он же… ничего ему не сделает. Правда?Азирафаэль испарил глефу и тяжело опустился, уже зажимая резаную рану пальцами. Кроули ринулся к нему, врезавшись коленями в черную землю.В голове гудел рой вопросов: от ?откуда ты знаешь Вельзевул?!? до ?ты совсем сбрендил?! Мне бешеных у себя хватает!?Но он задал всего один:—?Ангел? Больно? Давай я помогу.Азирафаэль молча покачал головой, не поднимая глаз. А затем пошел мелкой рябью, исчезнув следом за Гавриилом и Вельзевул. Напрасно Кроули вцепился в родные плечи, попытавшись удержать. Пальцы поймали лишь воздух.—?И как это понимать?! —?оставшись в одиночестве, спросил Кроули у Неба, но ответ пришел только от сидевшей на ветке вороны.Её ?кар? было гулким, долгим и унылым. Черная земля впитала кровь Азирафаэля, и ее совсем не было видно.Кроули поежился, прислушиваясь к птичьей насмешке. Такой ответ его совершенно не устраивал.