Глава 18 (1/1)

Азирафаэль сидел на щербатом коньке крыши в пяти домах от собственной штаб-квартиры. То и дело он запускал руку в карман сюртука, доставал оттуда миндальные орешки и клал их в рот?— спешный вечерний подарок, когда он пожаловался Кроули, что ему не дают даже отобедать!Ветер дул и пузырил его альмавиву, как неверно настроенный парус.—?Ты же всегда будешь возвращаться ко мне? —?спросил Кроули, растянувшись на влажных простынях в искушающей позе ?обладай мной?.Шутка затянулась.Это была уже не шутка.?ОБЛАДАЙ, С-С-С-СВОЛОЧЬ, КУДА ПОШЕЛ?.Вызывающе оттопыренный зад, линейная бугристость позвонков, взгляд из-под ресниц, который откровеннее нагого тела. Немые непрописанные знаки ?останься?, которые, однако, звучали и читались.Кроули смотрел на него каждый раз с обреченной нежностью прощающегося. И эта нежность заезжала под дых больнее любого кулака. Он не заслужил ни этих кричащих глаз, ни этих босых ног, мнущихся на пороге, который он спешно переступал.?Три минуты?.?Я успею съесть еще четыре орешка?.Звезды дразнились с неба и подмигивали невидимым веком: ?подстрели еще, Азирафаэль?.?Подстрелю?.?Две минуты?.Азирафаэль взял в руки лук. Приятная тяжесть, когда стреляешь ради того, чтобы Кроули больше не задавал глупых вопросов.Азирафаэль вынул стрелу из мертвой голубиной тушки.Очередная звездочка сорвалась с неба. Звездочка летела, обрастала перьями. Через мгновение уже не звездочка, а белый голубь хлопал крыльями, пикируя к его штаб-квартире.Целься!Поправка на ветер.Пальцы натянули и отпустили тетиву: та заплясала, радуясь дарованной свободе.Стрела свистнула, разрезая воздух.—?Ох,?— Азирафаэль поймал очередную тушку, даже не привставая с конька и не сдвигая корпус. —?А навык-то не пропьешь, да?Азирафаэль считал, что обладал уникальным для ангела качеством?— наблюдательностью. Кроули, правда, долго смеялся, когда он поделился с ним этим откровением, но, несмотря на услышанный унижающий смех, Азирафаэль все равно остался при своем мнении.Как существо без наблюдательности заметило бы изменившееся состояние Уриэль?Нет, Кроули не прав. Если бы он не вел себя как шут, возможно, его чувства были бы замечены раньше. Кроули вообще горазд на заигрывание с теми, кто ему симпатичен. А симпатичен Кроули… много кто. Весь мир. Как привычные глазу кривляния было отличить от ухаживаний? Вот именно?— никак.Сколько Азирафаэль видел смертных, которые так или иначе попадали под очарование Кроули?— не счесть. Мужчины, женщины?— все они сдавались, как крепости, под штурмом Кроули, если тот хотел.Кажется, Кроули в разные эпохи жил какое-то время с женщинами и в качестве мужа играл с ними в ?семью?? Что-то такое было… Или о чем он рассказывал в одиннадцатом веке в той таверне?..Ладно, не важно. С кем бы Кроули ни жил, все давно оставили после себя только кости. А сейчас Кроули любит только…?Меня?,?— подумал Азирафаэль, равнодушно отвязывая восьмую записку от закоченевшей голубиной лапки и пряча ее в карман.Поначалу он опасался, что Уриэль хочет сдать его с потрохами.?Эх?,?— сокрушался Азирафаэль,?— ?и вот надо было заикнуться о сношениях с Бэгтиэлем… Болван! Каялся бы дальше в углу да помалкивал. О репутации Уриэль знают все?— такую не умаслишь. Видит Бог, пожалует улыбчивый Гавриил с какими-нибудь острыми предметами (скальпель, нож, пила, топор… КОЛОВОРОТ) и вскроет ими черепушку. Но лучше трепанация, чем его нотации?.Но время шло, а Гавриил не являлся. Уриэль продолжала играть в шахматы, дремала ночью, прислонившись к стене, и в итоге разрешила потравить тараканов, когда один забрался в рукав ее просторной тоги.Какое лицемериеУтром она терла шею и тянула спину у стены, разминая позвоночник.—?Ляг ты сегодня на кровать. Будет удобнее! —?сказал Азирафаэль, слушая, как хрустят чужие кости.—?С тобой, что ли? —?парировала Уриэль, не отвлекаясь от разминки.Азирафаэль прикинул площадь кровати и пожал плечами:—?Уместимся. Могу чуть-чуть расширить.—?Мне не нужен сон.—?Не нужен. Но ты все равно лежишь. Так выбери кровать, а не пол. Это человеческие оболочки. У них могут болеть спина и затекать ноги. Заботься о себе. Гавриил полюбил ездить на лошадях. Или ты думаешь, его осанка из ниоткуда взялась?В ответ она прожгла его взглядом, но утром по возвращении из Тампля он обнаружил ее мирно сопящей в кровати. Она не проснулась, даже когда он раскрыл окно, прогоняя затхлый воздух, и привычно встал на колени.А потом она начала писать. Много и часто. Азирафаэль заметил это мимоходом, возвращаясь в штаб-квартиру глубокой ночью.Белый голубь выпорхнул из окна, устремясь в звездную высь. Исчез. Но уже через пару минут вернулся с повязанной на лапе бумажкой.Азирафаэль облизнул губы. Караулил целую ночь, изучая белесые порхания в неизвестность и обратно. Голубя гоняли, как ошпаренного.На шестой записке Азирафаэль понял, что это просто не может быть переписка с Небесами. Ну кто будет посылать Небесам шесть записок подряд?! Да и едва ли небесная канцелярия фильтровала бы почту с такой скоростью. Значит, не Небеса.Азирафаэль материализовал лук и выстрелил в следующую ночь наугад. Теплое маленькое тельце брызнуло кровью, и Азирафаэль поскорее отложил его подальше.Уриэль оказалась умнее Гавриила. Хотя бы тем, что записка была зашифрована.А это уже становилось интересным.Второй голубь пал жертвой его любопытства так же, как первый. Третий составил им компанию. Четвертый, пятый, шестой…Кто бы ни был собеседником Уриэль, это был очень нетерпеливый собеседник.Кроули вился у ног, как ребенок, которого обделили вниманием. Закончив ощипывать голубиные тушки и состряпав из них жаркое, он слонялся по кухне, не зная, чем еще себя занять. Выразительно фыркал, стучал ножками стула, гремел чашками и наглаживал под столом колени. Не добившись отклика, оскорбленно уходил, но через полчаса все равно возвращался, с каждым разом все более раздраженный и назойливый.В конце концов Кроули не выдержал.—?Что за чушь ты притащил? —?спросил он и прильнул прирученной лисицей, заставляя стол отъехать для совершения маневра. Лисица жаждала ласки, но, не получив ее, недовольно укусила хрящ уха. Оседлала колени, невзирая на укоряющий взгляд.—?Тс-с-с. Мне надо поработать головой, дорогой.—?Но ты не ответил!—?Ты что-то смыслишь в шифрах? —?Азирафаэль наугад тасовал вываленные на стол записки. Пытался найти какую-нибудь закономерность, но разгадка пока не желала прыгать ему в руки. Увиденное им представляло собой какую-то извращенную помесь санскрита и восточных иероглифов. Над всей этой околесицей парили необъяснимые символы: черточки, галочки, точки?— которые Азирафаэль счел диакритическими. Но это нисколько не помогло.Кроули промычал над самым ухом, обвивая его шею руками. Не глядя на записки, произнес важно:—?Атбаш.—?Какой ты умница. —?Азирафаэль улыбнулся, краем глаза наблюдая за тут же вздернувшимся к потолку носом. —?Что еще знаешь?—?Шифр сдвига. Цезарь так шифровал генералам свои послания.—?Еще?—?Шахматную доску Полибия… так что это?—?Записки, которые надо расшифровать, очевидно.—?Я… могу взглянуть?Азирафаэль кивнул. Кроули бегло просмотрел записки и наобум взял одну из них. Повертел в пальцах, рассматривая с разных ракурсов. Вскинул брови.—?Откуда они у тебя? —?не скрывая веселья, спросил он.—?Нашел.—?Ты их не расшифруешь. Это не шифр, а наш язык.—?Ваш?Кроули поерзал на коленях. Отточил на губах острую ухмылку. Приготовился резать.—?Демонс-с-с-ский, ангел.—?У вас есть язык?! Я весь во внимании.—?Уже во внимании?! Ты избегал меня несколько часов! Я возмущен!—?Кроули?—?М-мм? —?ухмылка жила отдельно от остального лица. Она торжествовала, обнажая оскаленные зубы.—?Ты мне их прочитаешь, дорогой?—?Уговори меня,?— злорадно протянул Кроули.И что с ним таким делать? Возбужденным собственным превосходством, игривым и совершенно не настроенным на деловой лад. Ерзающим и торгующимся, как противная тетка с его Хлебного рынка, у которой вечный дефицит всего: от ваксы до чернил (но свой прилавок бестия уступать не торопилась).Азирафаэль считал, что низводить плоть до разменной монеты?— едва ли разумная сделка с совестью. Но, судя по телодвижениям Кроули, того это мало заботило…?Сделай это, я сделаю тебе то?.?Услуга за услугу?.Даже его нелепое ?поцелуй меня? назло Робеспьеру было честнее. По крайней мере он обозначил, что хочет досадить другому.—?Кроули. Прочитай, пожалуйста. И на неделе мы вырвемся на прогулку, если в этих записках есть хоть какой-то толк. Это записки Уриэль. Ей их кто-то очень усердно шлет. И, честно признаюсь, я хочу прижать её ими.—?Прижать? Зачем?—?Чтобы чаще быть с тобой. Зачем еще?Кроули дернулся. Вспыхнувший яркий румянец ужасно сочетался с рыжими волосами. Но Азирафаэль тем сильнее привыкал к этому милому изъяну, чем чаще Кроули смущался при нем.—?Ох… —?с придыханием уронил он, будто впервые услышал об этом. —?А откуда они у тебя?..—?Подстрелил голубей, которые носили записки.—?Ты подстреливал почтовых голубей, чтобы мы виделись чаще?..Метеоры заменили щелки-зрачки. Нет, Кроули определенно приводили в восторг совершенно нелепые вещи. Пальцы, еще недавно покойно лежавшие на спине, ожили, погладили щеки. Сухие подрагивающие губы коснулись кончика носа. Кроули затрепетал, будто ради него, минимум, сотворили новый мир.—?Стоп. То есть рагу, которое я сготовил из…—?В стране голод,?— пробормотал Азирафаэль,?— Не мог же я…—?Ты?— ненормальный ангел. Ненормальный-ненормальный-ненормальный.Кроули восхищался им, как безумцем из желтого дома. Отчасти это льстило. А отчасти хотелось осадить этого воодушевленного и спустить на землю. Не было в убийстве птах ничего того, что заслуживало бы этого трепета.И пускай эти голуби не имели с земными ничего общего (так, средство доставки почты, не более), Азирафаэль все же не мог отделаться от груза вины. Но он не рискнул оживлять их. Они полетели бы к адресату, а если тот получил бы пустышку, возникли бы ненужные подозрения… Уж пусть лучше почта не будет приходить вовсе. Обойдется Уриэль ночку и без своего назойливого адресанта.—?Ты прочтешь или нет?! —?спросил Азирафаэль, когда почувствовал, что губы переместились с носа на висок, а с виска на мочку уха. Увлажнили кожу?— сейчас будут пытать, пока не добьются первого сорванного вздоха.—?Мы не одни,?— сказал Кроули, не прекращая сладко мучить.—?Не уверен, что понял тебя правильно.—?Не одни,?— повторил Кроули. —?Нашлись и другие умники. Кто бы ни был этот демон, он очень недоволен отъездом твоей напарницы и спрашивается, когда она вернется. Ему надоело быть одному. И пахать одному. А еще он возмущается, почему это ?певчая пташка? перестала ему отвечать. Гордая?—?Даже так?—?Да. Теперь я могу привлечь твое внимание? —?уточнил Кроули, добавляя к ласкам язык. Предвкушающая дрожь скатилась по позвоночнику, как со скользкой горки. Глупое тело выходило из-под контроля, внимая Кроули, и тот сорвал свой первый шумный вздох с ликующим ?ха?.?Я люблю тебя? всплыло нерастворимым осадком в голове.Азирафаэль ловил Кроули?— гибкого и ерзающего?— в объятия, целовал и говорил:—?Пошли на кровать.Люди придумали выражать любовь весьма незамысловато: перечень действий давно закрыт еще со времен Камасутры, меняется только последовательность. Однако с Кроули терялась эта прозаичность. Азирафаэлю нравилось прислушиваться к его телу и изучать его язык.?Когда-нибудь я буду знать твое тело, как свое?,?— думал он.Загнанное дыхание Кроули отдавало в ушах канонадой. Распаляясь, Кроули вздрагивал, сжимал его ягодицы, и всё заканчивалось прежде, чем минутная стрелка уходила на пятый круг. Не то чтобы Азирафаэль эти круги считал…—?Блядь.—?Нестрашно.—?Я слишком быстр, да?!Азирафаэль смеялся, запрокидывая голову:—?У нас тут не дерби. Скорость не важна, а мое удовольствие?— не препятствия, через которые ты должен насильно перескакивать.—?Стоит мне просто подумать о… и всё. Конец.—?Я не твоя секция, и ты не обязан всё контролировать,?— сказал Азирафаэль, поражаясь, что ему стоит пояснять такие элементарные вещи. Кроули проглатывал возмущение и стыд и обхватывал рукой эрегированный член. Азирафаэль, не закрывая глаз, вопросительно приподнимал бровь, и Кроули, расслабляясь, дарил поцелуй. Неловкая скованность исчезала, и Азирафаэль стонал в рот, толкаясь навстречу руке.Иногда Азирафаэлю казалось, что Кроули не спал с мужчинами. Или он просто из любителей создавать проблему на ровном месте? Проблема, если ее так называть, разрешалась через две минуты.—?Я не зас-с-с-служил,?— шипел Кроули, не решаясь выпутывать из волос белую камелию.Азирафаэль собирал губами это шипение и думал ?кто, как не ты?.Азирафаэль представлял, что учтиво выложит записки перед Уриэль и улыбнется. Конечно, скромно! Победитель должен быть скромным! Нельзя скалиться, склабиться и показывать зубы.Чин стража у Уриэль никто не отменял. В конце концов они когда-то давно тренировались на одном плацу, и Азирафаэль был уверен: Уриэль может выбить зубы, если ее разозлить.А еще у нее был меч. Который она тоже умела зажигать. К сожалению…—?Уриэль, а что, если ангелам ничто человеческое не чуждо?—?Знаешь, Уриэль, голубиная почта очень ненадежна! Мало ли что может случиться. Ястреб, морозы, чья-то стрела… Я!—?Знаешь, ты не удивляйся, я иногда практикуюсь в демонском языке, но это так?— от скуки. Послушай…Нет, все не то. Когда Азирафаэль взболтнул Кроули, что хочет прижать Уриэль, он вовсе не имел в виду, что хочет ее унизить. Пусть весьма расплывчатый, но собственный моральный кодекс у него имелся. Да и мечом по голове получить не хотелось …Не в силах подобрать удобоваримые фразы для настолько щекотливого разговора, Азирафаэль стал искать ответа в бездонном чане с бурдой непонятного цвета, которую он помешивал уже битый час. Увы, в ней он не нашел ничего, кроме отчаянья всего этого мира.Впрочем, заключенные найдут там примерно то же самое. На весь чан было всего лишь пять-шесть кусочков не самого лучшего мяса и немного перемерзших овощей. Зато отвратительных бляшек жира было хоть отбавляй. Азирафаэль уже представлял, как они впоследствии отвратительно побелеют при остывании и будут таращиться на него бельмом в глазу.Покончив с ненавистной готовкой и водрузив чан с этой отравой на тележку, Азирафаэль не без омерзения покатил ее по отсыревшим коридорам Тампля.Вот и первые обитые железом двери. Из узких прорезей потравленными тараканами повылезали жестяные плошки. Азирафаэль уже не говорил ?приятного аппетита?, поскольку знал, что ответ его не порадует.Как можно скорее он прошел первый этаж, но впереди был еще второй… третий… Когда он добрался до четвертого этажа донжона чан уже почти обмелел. Благо, на последнем этаже заключенных было совсем немного. Заканчивая раздачу, он поравнялся с последней камерой, которая находилась в небольшой угловой башенке. Но здесь его никогда не ждала протянутая рука. Подача пищи происходила исключительно через лоток, который выдвигался и задвигался обратно. Именно эта подозрительно тихая камера не давала покоя Азирафаэлю.Много раз он пробовал высмотреть хоть что-то через замочную скважину, но даже посреди дня камера была погружена в полумрак.Азирафаэль помнил руки всех заключенных?— костлявые и со вспухшими от плохого питания венами,?— все они принадлежали взрослым и никак не походили на тонкие маленькие руки десятилетнего мальчика.Оставался один вариант.Мальчик, который выжил, сидел тут. В этой тайной комнате.Когда Азирафаэль, вымотанный за этот бездарно прожитый день, ввалился в свою лачугу, то, к своему удивлению, застал Уриэль бодрствующей. Более того, усердствовавшей над очередным крайне важным донесением.—?Есть новости? —?копна русых волос не сдвинулась ни на йоту. Пушистые кончики подметали бумагу.—?Скажу только одно: о том, что я покушусь на тюремную еду, можешь даже не беспокоиться. По поводу дофина: я еще прощупываю почву.—?Это все? —?так же бесстрастно спросила она. —?Можешь не раздеваться. Кайся.Она всегда так говорила, когда он не приносил желанных вестей?— то есть частенько. Когда проигрывала в шахматы больше пяти раз подряд, то запальчиво заявляла, что все его мастерство от лукавого, и тоже приказывала вставать на колени. А теперь! Теперь, когда она заняла кровать и распробовала матрас… уповать на ?прилечь? точно не стоит.Но сегодня его колени не поцелуют пол. Его жалкая пешка доберется до последней клетки и станет ферзем!—?Не мне сегодня стоит каяться, Уриэль,?— и Азирафаэль достал из-за пазухи несколько записок и выложил их прямо на недописанное письмо.—?Какого?.. —?Теперь-то глаза Уриэль очень охотно встретились с его, и в них плескалась искренняя ярость.—?Только не говори, что это не твое. Не ври. Ангелы же не врут?Уриэль упрямо молчала. Благоприятная реакция. Азирафаэль продолжил:—?Мне стоит доложить наверх?—?Ты все равно не знаешь, что в них.—?А надо? Наверху разберутся и без меня.Она снова замолчала. Прикидывала возможные шаги отступления, но, видно, не могла найти ни одного. Мат подкарауливал повсюду.Проиграй с достоинством —?Не надо,?— наконец отчеканила она. —?Что ты хочешь?Вот всегда бы так! Какая умная и прекрасная стражница кого бы там ни было! Может же, когда хочет. И без всякого ?кайся?.—?Просто разойдемся. Я буду ходить в Тампль, как раньше, и передавать тебе информацию по роялистам. По воскресеньям встречаемся и отчитываемся перед Гавриилом. Остальное время делай, что хочешь. Меня не волнует.—?И все? А где же унижения? Встать на колени и покаяться? Не хочешь ли узнать содержимое записок?—?Мне нет никакого дела, с кем ты переписываешься, а я никогда не одобрял метод ?око за око?,?— Азирафаэль пожал плечами. —?Это твое дело. Твои границы. Ты согласна?Уриэль отрывисто кивнула.Вот и умница.Как хорошо, что он все-таки в пылу той глупой размолвки не отдал Кроули ключ от квартиры. Можно было беззвучно отпереть дверь, не применяя никаких чудес, избавиться от одежды и прошмыгнуть по коридору к цели.Квартира замерла в безмолвии.Кроули спал в позе эмбриона, укрывшись до носа. В темноте его рыжие волосы казались почти черными. Врассыпную эти темные змейки расползлись по подушкам: Азирафаэль очень старался не прищемить ни одну, когда ложился рядом.Кроули не дернулся, когда рука легла на его талию и потянула к себе.—?Сегодня нечетный день,?— буркнул Кроули темноте, позволяя в себя вжиматься. Потушенные огрызки свечей не вспыхнули. Азирафаэль на ощупь забрался под одеяло, влекомый уютным теплом, как песнью сирены.—?Наблюдательный,?— Азирафаэль устроил нос между атлантом и аксисом и закрыл глаза.—?Что ты тут делаешь?—?Все получилось, и я вернулся. Ты разве не ждал меня?—?Не ждал! —?выпалил Кроули, заезжая острым локтем под ребро. Азирафаэль не обиделся. Ласково погладил своего атакующего. Атакующий выразительно запыхтел: то ли от нелепого выпада, то ли от очевидной лжи.—?Ждал,?— сказал Азирафаэль и потерся щекой о дернувшееся плечо. —?Ты всегда меня ждешь, дорогой.?Я же чувствую?.Снежный наст потрескивал от шагов фарфоровой корочкой. В воздухе витало сладковатое предвкушение весны.?Как они тут исковеркали этот месяц? А, вантоз [1], кажется?.Вантоз, так вантоз. Снег тает везде одинаково.Все-таки Кроули?— чудо, что предложил ему выбраться в Булонский лес. Никакой топотни, перекличек караулов, грохота повозок?— только тишина на многие мили вокруг. Лишь изредка сварливые вороны поднимали гвалт где-то в верхушках раскидистых дубов: очевидно, спор касался выбора насеста получше.?Еще немного?,?— думал Азирафаэль,?— ?И нагрянут грачи на свои летние квартиры?.Азирафаэль считал, что пока эти горластые пернатые не замаячили на ветках, о весне говорить преждевременно. Впрочем, его грач всегда при нем: вышагивает в своих высоких крагах, то и дело сотрясая воздух нежным, как несмазанные петли, голосом:—?… а потом он мне заявляет: вы недостаточно подозрительны для революционера! Куда ни плюнь, повсюду гидры заговоров. Только в вашей распрекрасной секции от силы найдется два-три смутьяна! А! Еще что выдал: бывают времена, когда снисходительность?— худшее из преступлений!—?Никак не пойму, почему ты вообще с ним общаешься. Вы, вроде как, в ссоре.—?С-с-с-с-с-сора? Ссора ссорой, но за мной стоят люди. Много людей! Если меня попрут?— им мало не покажется. Приходится вытанцовывать.—?Ты ему в этом дашь фору…Кроули зашелся заразительным хохотом. Даже в беспросветной ситуации он умудрялся смеяться опасности в лицо. Главное, чтоб опасность этого не поняла.—?Еще и письмом мне этим мозги полощет. Что там Вашингтон, что там Вашингтон. Да хорошо Вашингтон. Получше, чем ты будешь.Азирафаэль остановился, что-то усиленно припоминая:—?Вспомнил! Только намедни получил от него ответ!—?Это как?—?Небольшое чудо от меня. Я подумал, у тебя могут быть неприятности, поэтому отправил письмо сам. Своей почтой, ты понимаешь. Гавриилу оно все равно не приглянулось.—?И что?—?Кроули, неужели ты думаешь, что я читаю чужие письма?! —?возмутился Азирафаэль и уже было потянулся за нетронутым конвертом за пазуху, но Кроули насмешливо оскалился.—?Смотрю, покаяние пошло тебе на пользу…—?Ах ты!Азирафаэль загривком почувствовал, как что-то холодное шарообразной формы с бешеным ускорением приближается к нему. Спрятанные в эфирах всевидящие ока распахнулись, предупреждая об опасности.—?ЭЙ! Все веселье испортил! У тебя что, глаза на затылке?!—?Творить шалости исподтишка?— веселье?! —?Азирафаэль смял ловко пойманный снежок, и тот раскрошился. —?Кроули, ты способен на большее.—?А мне нр-р-р-равилось! —?пожал плечами Кроули. —?Я пробовал шутить в открытую, каков результат?! Я нехило схлопотал!—?Ты это про что?—?Забудь,?— сказал Кроули, задрав голову.Ветер разметал одеяло из облаков на редкие клочья.Небо заболевало звездами, как ветрянкой. Кроули смотрел на проступающую звёздную сыпь и грустно улыбался.—?Зажжешь для меня звездочку? —?хмыкнул Азирафаэль, надеясь, что эта печальная улыбка исчезнет, но, кажется, сделал только хуже.—?У меня больше нет на это сил. Но если я мог бы?— конечно. Не сомневайся… О! Смотри! Полярная. Люди такие забавные. Назвали её созвездие малой Медведицей. А это на самом деле Гретта-разливайка трахнула ковш о пустоту. Бедняга там и остался. Не выловили обратно…—?Гретта-разливайка?—?Хорошая была напарница! А! Вон! ?Геркулес? и ?Дракон? появились. Какой Геркулес? Это та же Гретта ноги раздвигает. А Дракон на самом деле никакой не Дракон. А Змий.—?Какой змий?!—?Раньше предполагалось, что невинный и здравствующий. Сейчас я бы сказал одноглазый… надо поменять название.Азирафаэль прикрыл вспыхнувшие щеки руками, взвыв волком под хриплый смех:—?КРОУЛИ! ЗАЧЕМ?! ХОРОШО ЖЕ ГУЛЯЛИ.—?Ладно-ладно, пошел я к черту. Только ай! Я уже у него! —?Кроули не переставал смеяться. —?Когда-нибудь еще будешь слезы лить, вспоминая мои шутки!—?Это уж точно.—?АРГХ,?— прорычал Кроули и наклонился, чтобы собрать полную пригоршню снега уже руками. —?ШУТКИ ЕМУ МОИ НЕ НРАВЯТСЯ. Что ж. Хочешь сентиментальной мишуры? Сейчас получишь.?Вот точно залепит?,?— подумал Азирафаэль, готовясь к усиленному обстрелу.Он был готов отразить атаку, а то и атаковать сам. И он не посмотрит, что Кроули одет лишь в тонкий упелянд: коварный снег угодит ему в такие места, о которых он даже не догадывается!Но Кроули умел удивлять. Снежок полетел не в его сторону, а ввысь. После чего повис Ньютоновским яблоком в нескольких футах над ними и там и застыл.—?Да будет свет! —?провозгласил Кроули.Сгущающаяся темнота трусливо спряталась за деревьями. По прихоти Кроули снежок превратился в маленькое солнце, в искусственных лучах которого его глаза засияли кошачьим золотом.—?Азирафаэль, это Зира. Зира, это Азирафаэль,?— важно сказал он, полушутливо склонившись.—?Т-ты… создал для меня карликовую звезду?!—?Карликовые звезды начинаются от десяти километров. Нет. Я создал для тебя кое-что получше.—?И… что это?—?Щелкни пальцами.Азирафаэль, пускай и не без удивления, щелкнул. Искусственный свет потух. Их снова окутали темные холодные сумерки.—?Как это…—?Именной фонарь. Переносной! —?перебил Кроули. —?Зажигай, сколько влезет. Сам. А то звезд он с неба захотел… ишь ты!Азирафаэль снова щелкнул пальцами. Свет засиял, освещая припорошенную снегом полянку, на которой они стояли. Белая блямба среди сгущающейся тьмы.Кроули улыбался, спрятав покрасневшие руки в складках упелянда.От этой улыбки Азирафаэлю почему-то хотелось рыдать, хотя он никогда этого не делал. Горько, громко и очень отчаянно, давясь воплями и врезая лицо в колючий ломкий снег. Сам не понял почему.—?Тебе не нравится?—?Это самое удивительное, что мне только делали,?— сказал Азирафаэль и не соврал. —?Спасибо, Кроули.—?Всегда пожалуйста.—?Теперь не заблудимся в темноте,?— и вдруг Азирафаэль спохватился и ударил себя по лбу. —?Кроули! Как мы забыли! Уже наверняка восемь часов вечера!—?И что? Печешься, достанется ли тебе сдоба от мадам Бланк? —?Кроули не прибавил шагу ни на йоту.?И это тоже?,?— каялся самому себе Азирафаэль.Участившиеся визиты на квартиру Кроули просто не могли не привлечь внимания неусыпной соседки. Поначалу мадам Бланк встречала его с холодком (с чего бы это вдруг?) и скупилась на слова, но на второй же неделе совершенно оттаяла. Что ж, из всей парижской публики мадам Бланк была самой привлекательной компанией. Она вкусно пекла. С ней было о чем поговорить: читала она запоем. А то, как Кроули строил из себя пай-мальчика в ее обществе, прихлебывая чаек под толки о фасонах шемизеток?— и вовсе бесценно. Такие вечера стоили того, чтобы лишний раз побыть Фэллой. И, кажется, один из них уже безвозвратно утерян.—?Не пойму, чего ты так спокоен,?— не унимался Азирафаэль. —?Посмотри вокруг. Да мы же в глухомани! Загулялись, однако… В такое позднее время нечего и думать, что мы отыщем экипаж.—?Азирафаэль, не суетись. Портишь момент. Будь уверен, что, когда мы вернемся в начало аллеи, наш экипаж будет там.—?Но как? Кучер же должен был давно уехать, нет?—?По необъяснимой причине у бедолаги слетело колесо. Да, он бы починил его в два счета, но вот незадача… —?и Кроули достал продолговатую деталь из кармана, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении ступицей колеса,?— без этой штуковины он НИКУДА НЕ УЕДЕТ.—?Ох! Кроули, в иной раз я бы осудил, но… не сейчас.И с тихим подтруниванием над кучером-неудачником они двинулись спасать его и лошадей от скорого окоченения. Маленькое солнце третьим спутником плыло над головой, освещая им путь.