III Свидание (1/2)

Как и Масаки, Юна сторонилась коллег. Но, в отличие от новенького, который ещё не привык и не обжился здесь, она просто недолюбливала Рокумейкан и его обитателей. Начиная с главврача и заканчивая работниками нижнего этажа. Она чувствовала себя чужой, будто попала в большую дружную семью, где оказалась совершенно лишней и ненужной. Юна смогла смириться с не всегда законной деятельностью клиники, в конце концов всё было не так уж плохо, но влиться в коллектив по-настоящему у девушки так и не вышло. Это тяготило, мысли об уходе посещали всё чаще. За стойкой регистрации Юна проводила немного времени, чаще всего занималась ревизией лекарств и препаратов, подавала заявки на заказ недостающего, иногда дежурила по ночам, заменяла медсестёр. И почти всегда – в полном одиночестве, кроме тех редких моментов, когда к ней присоединялся Кавору. Он никогда не спрашивал разрешения, считал, что это в порядке вещей – отвлекать девушку от работы своей бессмысленной болтовнёй. Кавору откровенно клеился к ней, а ей было наплевать. Юна ни за что бы не стала связываться с тем, кто столько лет проработал в клинике и к тому же числился в чуть ли не лучших друзьях директора, будто он хоть трижды умным, богатым красавчиком. – Когда ты грустишь, я не могу спокойно работать, – раздался успевший опостылеть голос рядом. Мысли Юны были прочно заняты недавним звонком из родительского дома, поэтому она и не заметила, как к ней подошёл Кавору. Невролог улыбался, а ей хотелось плакать. В другой ситуации она бы проигнорировала этого упёртого мужчину, как и игнорировала раньше, когда он настойчиво приглашал её на свидание и дарил подарки. Но настал момент, когда чаша терпения переполнилась. – Так не работай, уходи домой, – со всей злобой, на которую была способна, огрызнулась Юна и нервно схватила лежащую перед ней на столе медицинскую карту. Кавору нахмурился. Юна никогда не позволяла себе подобного, никогда не переходила грань чисто делового общения. Что-то случилось, и это что-то ни в коей мере не касалось Кавору. Он опустил голову. Юна ему очень нравилась, но порой лучше всё-таки отпустить. – Прости. Я не вовремя, да? – он попытался улыбнуться, но в итоге вышла какая-то нелепая кривая усмешка, которая разозлила Юну ещё больше. – Убирайся, отстань от меня наконец. Нам не по пути, разве это не ясно? Он видел слёзы в уголках её глаз, а сама она их не замечала. Хотел сказать что-нибудь ободряющее, но промолчал. Так и ушёл к себе, отказавшись от тщетных попыток. В последнее время он ухаживал за Юной скорее по привычке и прекрасно осознавал, что однажды всё именно так и закончится. В его возрасте куда проще переживать безответные чувства. Юна всхлипнула, но облегчения оттого, что избавилась от ненавистного ухажёра, не ощутила. Она взглянула на часы, её смена вот-вот закончится и можно будет поехать домой, к матери, чтобы попрощаться навсегда. А потом, всё обдумав как следует, она напишет заявление об увольнении. И никакая хорошая зарплата уже не остановит. По пути в свой кабинет Кавору завернул в отделение интенсивной терапии. Сейчас там находилось всего несколько пациентов, с одним из которых он часто общался. Теру проходил реабилитационный курс после аварии и очень страдал без постоянного общения с людьми. Ведь все его соседи либо были не в состоянии говорить, либо общих тем с ними найти было невозможно. Этот молодой парень, чуть младше Масаки, вечно улыбающийся и искренне радующийся каждому приходу Кавору поднимал настроение одним лишь своим видом. Вечером, после всех назначенных процедур, Теруаки читал книги или слушал музыку. Даже по происшествии месяца с момента их знакомства Кавору не переставал удивляться схожести их вкусов, интересов, взглядов. Они могли разговаривать часами, до глубокой ночи – тогда Кавору уводил Теру к себе, где они без опаски быть застуканными играли в компьютерные игры, смотрели фильмы. Кавору потакал злостному нарушению режима, но не чувствовал за собой никакой вины. Их общение оказывало на Теру не менее исцеляющее воздействие. – От тебя прямо веет каким-то отчаянием, – усмехнулся Теру вместо приветствия. Он поднялся с кровати, как только увидел в проёме двери своей комнаты Кавору, и, воспользовавшись костылями, подошёл к нему. У Теру был серьёзный перелом ноги и множество других травм, с которыми уже практически удалось справиться. – Меня отвергли, я страдаю, – Кавору демонстративно закатил глаза и развёл руками. Парень рассмеялся в голос, но уже через пару секунд смолк, испугавшись того, что мог привлечь к ним излишнее внимание. – Мне друг сегодня принёс пару занятных дисков, думаю, они помогут прийти в себя, – Теру ловко добрался до тумбочки, взял с неё те самые музыкальные диски и теперь ждал, когда Кавору сам позовёт его в свой кабинет, ведь так правильно. – Пойдём, утешишь меня. Теру не просил помощи и передвигался самостоятельно, он терпеть не мог костыли, но коляска не нравилась ему ещё больше. Кавору лишь приглядывал за ним, как за младшим братом. Селия смеялась над его внезапной заботливостью, а он в шутку оправдывался чувством необходимости. Что он хотя бы кому-то нужен, даже если этот кто-то – парень, крутящийся в неформальной тусовке со всеми вытекающими. В кабинете Теру сразу уселся за компьютер, а через пару минут зазвучала музыка. Он, как и Кавору, предпочитал тяжёлый рок со сложными гитарными соло, да и сам в прошлом гитарист. Точнее, до аварии. – Они у друга в клубе скоро будут играть. И правда, хороши… вот бы сходить, послушать вживую… – с нескрываемой грустью протянул Теру, когда закончилась последняя песня. – Думаю, успеешь, если они не завтра выступают, конечно, – Кавору группа тоже понравилась, и в голове возникла схожая мысль. Они вполне могли бы сходить на концерт вместе. А что такого? Друзья ведь так делают… Да и разница в возрасте в восемь лет не такая уж и большая. – Правда? С меня наконец снимут эту штуковину? – Теру бросил негодующий взгляд на гипс. – Я уж думал, что меня никогда не освободят. – ?Освободят?, – фыркнул Кавору, – это ведь ради твоего здоровья. – Только не начинай, оставь свои докторские нравоучения для кого-нибудь другого, – отмахнулся Теру и перебрался к Кавору на диван. Фоном играла музыка, что-то из его любимого зарубежного, в чём невролог пока плохо разбирался. – И всё равно ты не такой, как обычно. – Устал, наверное, не обращай внимания. – Хочу и буду обращать, – Теру обижался так по-детски, что Кавору стало смешно. Этот парень так переживал за него, что совершенно позабыл о собственном здоровье и дальнейшей судьбе. – Лучше бы о себе думал. Ты решил, чем займешься после выздоровления? Теру притих и отвернулся. Ему неприятна эта тема, Кавору понимал. – Разве это выздоровление?.. – тихо спросил он и выставил перед собой ладони. Его пальцы больше никогда не смогут так же быстро перебирать струны как раньше, осколки стекла не пощадили его карьеру музыканта. Кавору хотел было дотронуться до плеча парня, сказать что-нибудь утешительное или ободряющее, но не смог. Хотя бы потому что это было бы похоже на жалось, коей Теру уже наслушался от родственников и друзей. Со своей стороны он мог оказать лишь медицинскую помощь, а с психологической Теру придётся разбираться самому. По крайней мере, это будет его выбор, даже если Кавору будет непосредственно в нём участвовать. Но решить он должен сам. Может, его решение не особо обдумано, принято в порыве и без учета последствий, но уже через пару мгновений Теру сам положил голову на плечо Кавору. Он не прижимался, не просил большего, просто молча опирался на своего нового и, возможно, лучшего друга.

Кавору не испытывал неловкости, будто это нормально, будто по-другому и быть не могло и не должно. С Теру ему было спокойно и даже как-то лениво. Кавору беспечно оставил порученные ему дела на утро и буквально молился, чтобы никому из пациентов не понадобилась его помощь. Или вездесущему Томозо не взбрело в голову зайти поболтать, хотя это вряд ли – от Кавору не скрылась заинтересованность главврача в новом ассистенте, которая ещё и оказалась взаимной.

Мысли роились в голове, плавно перетекая от радости за давнего друга, который наконец сблизился с кем-то, до тепла, исходящего от человека рядом. Вскоре музыка стихла, а Теру вернулся к себе.*** Они не условились о времени. Масаки ругал себя из-за этого на чём свет стоит, к общему напряжению не хватало только волнения по этому поводу. Он пришёл к больнице где-то к шести и подождал для приличия у входа около пятнадцати минут. После его стали терзать сомнения, что, возможно, Томозо вышел не обязательно из главного выхода, или мог ждать, когда Масаки зайдёт за ним.

Голову заполнила, или опустошила, какая-то тупость, из-за которой исчезли страх и волнение. Совершенно безо всяких мыслей Масаки открыл дверь в приёмную, направляясь в кабинет Томо, но замер на месте. К нему спиной стоял сам Томозо, что-то, как обычно серьёзно, выговаривая Сейджи, который именно сегодня почему-то присутствовал на своём месте. Обернувшись на звук открывшейся двери, мужчина, до того поправлявший халат, спешно опустил руки. Лицо его смягчилось подобием радости и на нём появилась улыбка. – Я сейчас спущусь, только переоденусь. Жди меня внизу, – он произнёс будто смущённо и, уже обернувшись к Зете, буркнул ему что-то чтобы закончил с делами сам. – Уходи, уходи скорее, нехорошо чтобы тебя кто-то видел. Переводя заинтересованный взгляд с одного на другого, Сейджи щёлкнул ручкой-автоматом и это стало чем-то вроде сигнала. Томозо поспешил скрыться в своём кабинете, уже на ходу скидывая халат, а Масаки, так и не успевший сказать что-либо, просто кивнул в знак приветствия Сейджи и ушёл. – Я готов, – вскоре Масаки услышал шаги врача за своей спиной, и сразу же задал не дающий покоя вопрос. – К чему такая секретность? – он обернулся, замирая на мгновение. К нему по ступенькам спускался вовсе не главврач одной из крупнейших клиник, а какой-то излишне простой и застенчивый парень, помолодевший вдруг лет на десять из-за отсутствия вечных очков. – Не знаю, – усмехнувшись, Томозо провёл рукой по собранным в хвост волосам, будто забыв о том, что они убраны. – Я думал, на улице прохладнее... – задумчиво протянул, как бы оправдываясь, закатывая длинные рукава явно старого и любимого, но всё ещё хорошо выглядящего свитера. – К вечеру похолодает. – Куда ты меня поведёшь? – Я присмотрел тут поблизости пару уютных кафе, можно посидеть, выпить... Они двинулись неспешным шагом по дорожке уводящей от больницы. Закатное солнце приятно пригревало, золотило листву на деревьях, воздух казался лёгким и чистым. В последнее время Томозо если и выходил из стен серой клиники, то территории её окончательно не покидал. Потому сейчас, перешагивая негласные границы за ворота на оживлённую улицу, он почувствовал себя таким же листком, трепещущим на ветке от малейшего ветра. Тогда он этого ещё не понял, но именно тогда началось то странное новое, незнакомое, что заканчиваться не обещало. – Не переношу алкоголь, – спутник Масаки поморщился, – и кафе не люблю, там шумно, людно, еда никакая... Давай лучше прогуляемся. – Хорошо, тут рядом красивый парк... – Не хочу рядом. Усмехнувшись, Масаки внимательно присмотрелся к человеку рядом с собой. Тон его стал на какое-то мгновение капризным, легкомысленным, как Томозо никогда не говорил на работе. От него серьёзного, холодного и расчётливого не осталось и следа. – Я знаю всё, что здесь рядом. Вот ты где живёшь? – Я... далеко, – парень пожал плечами, решив, что это не имеет большой важности, а рассказывать и объяснять долго. – А что?

– Там есть где погулять? – Ну... – Поехали, покажешь. – У меня есть идея лучше, – несмело взяв Томозо за руку, Масаки шагнул в поворот, уходя с центральной улицы в проулок. Уверенности у него прибавилось, когда Томо сжал его ладонь в ответ, это словно послужило косвенным согласием.

– Гулять по переулкам взявшись за руки ближе к вечеру ты считаешь хорошей идеей? – Томо усмехнулся. Высвободив свою руку, будто тех мгновений должно было хватить за глаза.

– А почему нет? Масаки шёл так, будто знал дорогу очень хорошо и легко ориентировался в многочисленных переулках. – Ты часто здесь гуляешь? – Томозо не особо нравились эти места. Вполне возможно, что у них есть какое-то своё очарование, но увидеть его Томо не был способен. – Нет. Был однажды... и кажется шёл другой дорогой. – И ты знаешь, куда мы идём?

Ответить Масаки хотел с усмешкой, сказать, что так или иначе придут они в совершенно конкретное место, но пока это просто прогулка. Вместо этого парень пожал плечами, и этот ответ тоже был честным. – Я просто иду, куда глаза глядят. Можно подумать о чём-то своём... Правда, в последнее время на такие прогулки не остаётся ни сил, ни... – Не очень-то романтично, – хмыкнул Томозо, скептично поджав губы и скрестив руки на груди. – Хорошо думать ?о чём-то своём? в одиночестве, а ты сейчас со мной. И это всё же не самое лучшее место для прогулок. – Ты прав… Тебе совсем не нравится? – Масаки улыбнулся, стараясь не то разрядить обстановку, не то ободрить Томозо. Тот шёл с каким-то угрюмым выражением лица и это надо было исправлять. Его собеседник неопределённо качнул головой, как бы говоря, ни да, ни нет, не желая обидеть. – Прости. Свиданий с прогулками у меня ещё не было, не знаю, как себя вести, – на это Томозо никак не отреагировал, и парень, не задумываясь, продолжал, – девушки обычно были довольны рестораном. Заказывали самые дорогие салаты, дорогие пирожные и дорогое шампанское, выбирали будто специально... – В самом деле?

Масаки прикусил язык. Об этом не стоило заговаривать вообще, но получилось как-то случайно. А Томозо ещё и демонстрирует крайнюю заинтересованность, будто ему нужны подробности, или… он удивлён и с ним никогда такого не было? – Тебе нравятся девушки? – не даёт опомниться, задавая новый вопрос в лоб, и Масаки кажется, что об этом сейчас тоже лучше не говорить. Это кажется странным и, как бы это ни было парадоксально, неправильным.

– Да. – Сухой ответ в надежде, что эту тему удастся закрыть. – Почему? В очередной раз пожав плечами, Масаки неопределённо мотнул головой. Мучительно пытаться придумать новую, более удобную тему для разговора, и ни к чему не приходить. Он перестал смотреть по сторонам и над крышами домов, следя за тем, как вечереет, как темнеет небо и яркая полоска закатного солнца исчезает вовсе. Спустя пару минут молчания парень решил свернуть на уже знакомый путь, чтобы привести Томозо на свою любимую площадку для созерцания вечернего города, но отставать так просто Томо будто не собирался. – Масаки-кун, ты так и не ответил на мой вопрос. – Ну, они... – Масаки вздохнул. Девушки ему действительно нравились и до сих пор, но из-за отсутствия какого-либо времени на личную жизнь он давно ни с кем не встречался. Да и мысли уже давно занял один Томозо. О том, как от одного он пришёл ко второму, парень до сих пор не думал. – Они красивые, милые... маленькие. – Задумчиво посмотрев на Томо, он добавил ещё и короткое: – как ты. – Значит, я тоже тебе нравлюсь? – Томозо засмеялся, – ну и дурак.

Обойдя маленькое здание какой-то кафешки, они вышли на пустую площадку, огороженную низкой изгородью. За этой изгородью дорога обрывалась и открывался вид на какой-то район города внизу, под холмом. На этом пустыре стояла одинокая лавка, словно специально для таких вот бродящих по вечерам одиноких людей. Сегодня всё было немного иначе, потому что Масаки не был один. – Куда это мы пришли? – Томозо приблизился к изгороди, и, опираясь на неё, устремил взгляд куда-то вдаль.

Солнце уже давно село, и хотя небо ещё не было совсем тёмным, в окнах домов уже был включён свет, на улицах зажглись фонари и прочая вечерняя иллюминация, и всё это создавало интересный вид сверху, издалека. Много маленьких светящихся огней, некоторые из которых двигаются – это транспорт.

– Мне нравится здесь бывать. – Красиво. – Я думал, ты знаешь это место, это ведь… совсем близко, - Масаки указал в противоположную сторону, где из-за крыш низких жилых домов ещё были видны возвышающиеся серые стены клиники. Получалось, что они просто петляли по бесконечным проулкам, хотя можно было бы пройти напрямую, но это было бы намного быстрее. – Я давно никуда не выходил. Томозо устроился на лавочке, закинув ногу на ногу. Он сильнее натягивал рукава свитера на руки, будто было холодно, хотя с наступлением темноты прохладнее стало немного.

– Я думал, ты меня к себе повезёшь, – тихо произнёс с сосредоточенным видом изучая крупную магистраль, проходящую почти прямо под холмом. – Не оправдал твои ожидания? – Масаки усмехнулся и придвинулся ближе. При взгляде на такого, будто зябнущего Томо, хотелось его согреть, поэтому парень позволил себе обнять его за плечи одной рукой.

– Нет, почему. Это был всего лишь один из множества вариант развития событий. – Отсюда даже мой дом можно увидеть, кстати. Правда очень далеко и если знать, как он выглядит. Но вот там… – Указал куда-то вдаль, на тёмную громаду жилого квартала со множеством домов, – видно только самый уголок, там, третий слева.

– Отлично, – Томозо тихо засмеялся, – только мне без очков совсем ничего не видно. – А…

– И руки убери. – Совсем ничего не видишь? – поспешно отстранившись, спросил как-то разочарованно, жалея о том, что Томозо видит эту панораму совсем не так и может быть, она его впечатлила в меньшей степени. Как он мог забыть об этом? Очевидно же, если врач почти всегда на работе в очках… – Красивая мазня с мерцающими огоньками. Даже слишком сказочно для первого раза. Масаки смутился. Из-за простых капризов Томозо они в самом деле сейчас проводили время как настоящие влюблённые на настоящем свидании и совершенно плевать, что таковыми не являлись. Он конечно уже ляпнул пару раз то, чего не стоило, но ляпнул не подумав. А если задуматься?.. Действительно ли ему нравился Томозо в том же смысле, что и девушки? Тряхнув головой, парень пальцами кое-как расчесал чёлку. По плану они должны были бы сразу зайти в тот отель, где он забронировал номер, и какое-то время провели бы в кафе на первом этаже. Чёртов Томозо, из-за которого всё шло совершенно не так, но, возможно, намного лучше.

Сначала Масаки услышал фырканье и тяжёлое дыхание, топот какого-то маленького существа, а потом – пронзительный лай.

– Ой. Что это у нас тут такое? – Томозо наклонился, глядя на прибежавшего откуда-то маленького чёрного пёсика. Протянул к нему руки, гладя по голове, а пёсик то давался, то уворачивался, будто играя, не переставая вилять хвостом.

– Откуда он взялся… тут никогда никаких собак не было, – не успев прийти в себя, Масаки подумал о том, что если бы не быстрая реакция его спутника, он бы взялся отгонять маленького пришельца. Уличным животным, да и вообще любым незнакомым, он не доверял.

Действия Томозо потому и удивляли, и казались забавными. Да и сам он как-то переменился, из сосредоточенного став скромно улыбающимся. Но улыбающимся не так, как обычно, а будто более искренно. Пёсик вился у его рук, и, в конце концов, Томозо взял его себе на колени. Это казалось невозможным – такое беспокойное существо на руках, но он сразу же перестал крутиться на месте, сел, внимательно разглядывая случайно найденного человека. – На нём ошейник, – протянул мужчина и почесал пёсика за ушком, и для такой ласки маленький пришелец даже специально подставился. – Значит, хозяин есть. Ты сбежал или потерялся?

– Ты с животными, я смотрю, легко находишь общий язык, – Масаки усмехнулся глядя на то, как Томо приподнял черныша на вытянутых руках, оглядывая его со всех сторон. – Всегда хотел завести собаку, – Томо снова опустил пёсика и гладил его по шелковистой шёрстке. Масаки тоже протянул руку, но несмело и робко, боясь дотронуться, но не желая оставаться в стороне. – Всегда хотел, но сначала были против родители, потом… как-то не до этого было… а теперь не могу, ведь я живу там, где вход животным воспрещён. – Томозо грустно усмехнулся.