Акт 1 (1/2)
Убей меня и выверни наизнанку,
Я пуст и сам собой заброшен.
Инстинкты на коже, запахи тел, стекла во рту,
Я не верю даже себе.
Убей меня, накрытый черным халатом,
Воспитай мое тело запахом страха.
Тебе это надо? Тебе этого мало?Ребенок плакал. Он кричал, надрывал горло; какой кроха, а уже знает, чувствует опасность. Нет, сердце, как полагалось, предательски не сжалось, но... Грелль присел рядом на корточки, окинув взглядом мертвую мамашу. Душу уже забрали, а вот ребенка оставили. Наверняка кто-то из отдела Уильяма, это он так натаскивает жнецов. Было бы гораздо гуманнее убить ребенка, но нельзя.
-Уж прости, — рука в перчатке ласково касается щеки дитя, — но ничего хорошего я для тебя сделать не могу.Слишком чувствителен, чтобы пройти мимо, и слишком эгоистичен, чтобы обратить полноценное внимание. А так... может, малыш, тебя и найдет кто-нибудь.
С дурацкими ножницами на пожаре делать было нечего. Но всеобщая тревога, быть нужно. Сатклифф шел по пустынной улице, кривя губы и хмурясь каждый раз, когда слышал завывания Дьявольского Пса. Эта огромная туша сейчас не вызывала у него ничего, кроме чувства омерзения. Противно. Запах Ада витал по городу, исходил от пламени, вливался в растекающуюся по мостовой кровь.Что же делать? Нагулялись мы и так вдоволь, а если этот бюрократ застанет за такой небрежной прогулкой, то он, пожалуй, еще на неделю оставит наедине с чертовыми отчетами. Значит, нужно искать того, кто бы помог. Ну, или за кого при случае можно спрятаться.Гробовщик. Ну конечно. Он же наверняка здесь.
-Что, душу не поделили? — послышался насмешливый голос в самый разгар лекции Легендарного о том, куда же деваются воспоминания с пленки. Да, такому в Академии не научат. Зато так можно добыть косу обратно.
На ходу проверяя все настройки, Сатклифф мурлыкнул себе под нос — превосходно, пила чутко отзывалась на каждое движение, отблески огня на металле оживляли ее. Нужно будет после спросить наладчиков, как же у них получилось подобное.
Но работа кипела. Постепенно отходя от своих, Грелль никак не мог скрыться от взглядов, которые кидал на него Спирс — предупредительные, выжидающие. Глаза говорили — Сатклифф, не наделайте глупостей. Иначе убью.-Что там дальше? — это шепотом, сверяясь с книгой. — То, что нужно...Театр. Великолепный Королевский Театр. Вот теперь все абсолютно безразлично, Сатклифф прыжками добирается до дверей и скрывается за одной из них. Его встречает тишина. Она изредка разбавляется всхлипами, ругательствами. Здесь есть люди. Сколько? Четырнадцать, да? А остальные как же? Ба, трое умрут в нескольких кварталах отсюда, один утонет в Темзе... как скучно. Зачем отсрочивать гибель, если она неминуема?Но смерти не положено появляться раньше отмеченного срока, так? Поэтому Сатклифф осматривается, вдыхает пропитанный интригами и лестью воздух, этот неповторимый аромат блеска и страстей. Сладко. Жнец машинально проводит языком по губам — как вкусно.Гримерки заброшены. Грелль замечает в одной давно разыскиваемые духи, брызгает на запястье, но морщится — смесь чересчур женская, кричащая, ненужная. Жнец проводит пальцами по тканям костюмов, выхватывает какие-то мелкие, ярко блестящие заколки, запонки. Грелль как сорока, и это сравнение у него же вызывает улыбку.
Все это погибнет уже сегодня. Как жаль... нужно ходить на такие задания с чемоданами — сколько всего можно было бы забрать. В кармане оказываются несколько украшений, золотой кулон в виде розы повешен на грудь.Сатклифф прячет его под рубашкой и вздрагивает — шипы, на розе есть шипы. Они царапают кожу, но эта боль отчего-то нравится. Наверное, она тоже сладкая.
Несколько колец – на пальцы под перчатки. Теперь немного неудобно держать косу, но ничего, он привыкнет.
Диспетчер слышит топот позади себя, на пороге кто-то замирает. Грелль смотрит в зеркало и улыбается отражению — женщина. Лет сорок. Что, не ожидала?-Прощай, — шепчет Грелль, мгновенно разворачиваясь и крепче сжимая пилу. Несколько секунд — и все кончено. Первая кровь на губах, на зубцах пилы — мясо. Минус одно сердце.
Какая же ты простая. Ничего интересного. Совершенно. Куда ты смотрела в свои те же двадцать, милая? Зачем избежала того, что сейчас не получилось. Бедная моя, бедная...Пленка перед глазами, отражается в зрачках. Глаза трупа открыты, и между ними и убийцей свой тесный, межличностный контакт. Так правильно. Так на чувствах. Так... вкусно.От смакования Грелля отвлекает звук шагов в коридоре. Они все ближе, и перед тем, как их обладатель покажется в проеме двери, Сатклифф прикрывает глаза. Все, что делает его нормальным — глубже. Все, что дает веселье — наружу.
Большая парадная дверь с глухим стуком захлопывается за Уильямом Ти Спирсом, словно отрезав его от внешнего мира. Там, за этой дверью, мир состоит из треска огня, криков людей и грохота рушившихся зданий. Здесь, в помещении огромного театра, абсолютно тихо. Огонь еще не добрался сюда. Зато он добрался, Уильям видел еще с улицы, как обладатель красных волос забежал в здание театра 7 минут назад. Спирс прекрасно знает, как Грелль Сатклифф любит подобные места, и прежде, чем эта уже зловещая тишина театра наполнится криками, звуком пилы и смехом, Грелль успеет насладиться здешней атмосферой и красотой.14 человек. Здесь и сейчас в этом театре погибнут 14 человек. Ти Спирс распахивает дверь в зал, и взгляд тут же натыкается на кучку людей, явно больше четырнадцати, наивно полагающих, что здесь они нашли укрытие. Если огонь не доберется до декораций и занавеса, то театр можно назвать подходящим местом для укрытия. Но огонь доберется. Спирс оглядывает зал, ища еще одного героя сегодняшней драмы.Уильям не любит лишнего внимания, и пока находился в тени, не позволяя себя видеть. Появление Кровавого жнеца будет куда как эффектнее, чем если сам Уильям спокойно пройдется по залу. Можно быстро и относительно тихо выполнить работу. Только вот Грелль потом долго будет надувать губы и делать обиженный вид, тем самым раздражая. Все эти души — его.А зал ведь пуст, все в нем уже заочно мертвы.
С такой невеселой мыслью Уильям разворачивается и идет обратно по коридору. Грелль Сатклифф должен быть где-то здесь. Странно, что он не отправился сразу к скоплению народа, если только не нашел еще кого-то. А если нашел...Что же, Уильяму должно было бы быть жалко этого кого-то, он мог бы предотвратить убийство, но Ти Спирс слишком хорошо знает Грелля. И слишком привык к подобному, позволил этому случиться раз, второй. Позволил Греллю стать таким, или же себе — смириться с этой частью его сущности. А может и найти свое очарование в ней.Шаги Уильяма эхом раздаются по пустым коридорам. Театр большой, постоянные развилки, маршрут неизвестен. Спирс идет, пока взгляд не натыкается на красное. На полу труп, видны только ноги и бедра, голова и торс за дверью. Кровь свежая, только-только вытекает из-под тела, заливая паркет. Уильям подходит ближе, брезгливо поджав губы и перешагнув через лужу, стараясь не запачкать остроносые ботинки.Сатклифф стоит на пороге и смотрит на убитую. Он никогда не уходит сразу, если ситуация позволяет задержаться. Рот его перемазан кровью. Капли яркие, абсолютно развратные на таких губах.
Грелль нисколько не удивлен, что Уильям нашел его. Он ведь всегда следит, возникает из-за правого плеча странно быстро, неожиданно, а его коса смерти не раз и не два спасала диспетчера в самых разных ситуациях. Уильям подходит ближе, и хочется ему крикнуть — не наступи! не касайся этой крови. Она не твоя. Она тебе не нужна. Не пачкай ее. И Спирс, словно заранее зная это, переступает пятно. Грелль поднимает на него глаза; медленно, чувственно растягивая губы в улыбке.Здесь никто не должен был умереть. Этой женщины нет в списках. Они проходили подобное не раз, но Уильям всегда начинает одинаково:-Сатклифф. Быть может, вы возьметесь за дело, и перестанете тешить вами же придуманную натуру бездумного убийцы? — Ти Спирс извлекает из внутреннего кармана пиджака чистый белоснежный платок и стирает кровь с губ Грелля.
Грелль усмехается, прихватывает острыми зубками край платка — сколько ты на меня их уже извел, Уилли? — слегка тянет материю на себя. Вот такая вот молодая акула. Съем каждого. А ты, Спирс, должно быть неплохое "горячее". Ибо "закуской" тебя называть просто язык не повернется. Но он же повернется, и охотно, чтобы облизать губы, проверяя, насколько чисто они вытерты. Полностью. Это даже слегка огорчает.-Что ты, Уилли, — неторопливо проговаривает Грелль, отпуская платок, а после быстро царапая зубами перчатку Спирса. Извечная маленькая игра. — Я уже за него взялся.Уильям молча складывает испачканный платок, бросая его в урну. Это здание все равно сравняется с землей, но мусорить просто не в правилах Ти Спирса. Затем — прохладный взгляд на возбужденную своими же действиями актрису. Голос диспетчера тихий, взгляд исподлобья. Только вот ухмылка недобрая, она перерастает в улыбку, а после и смешок срывается с губ. Уильям к ней привык, а холодок по спине прекратил проходить уже давно. Эта улыбка безумия. Его безумия.-Прости, пора, — Сатклифф отшатывается от начальства, но несколько неловко, словно он пьян.
Ти Спирс следит за нестойкой походкой, хмыкая. Он пытается представить, какие сейчас чувства переполняют Красного жнеца, но не может. Замечает только соблазнительное покачивание бедрами за счет каблуков и этого эффекта шаткости.