ЁСАН I (1/1)

Чанмин появляется в королевском дворце спустя неделю после отправки того самого письма – верхом на коне в сопровождении двух северян медленно гарцует через улицы портового города, заставляя железнорождённых в удивлении останавливаться на своём пути и оглядываться. Солнце светит ярко, но совсем не греет – весна ещё только началась, и снег только-только начал подтаивать, и даже в такой тёплый полдень с моря дул холодный ветер. Хонджун кутается в свою шубу из сумеречного кота и хмуро оглядывает дорогу от города к замку, где с минуты на минуту должна появиться процессия.— Выглядишь, как шакал-Старчонок, — фыркает он, осмотрев брата, облачённого в серую стеганку и чёрный плащ с волчьей шерстью.— Извини, пришлось переодеться за эти три года, — фыркает Чанмин и слезает с коня.Несмотря на этот маленький спор, лорд Грейджой до смерти рад видеть своего брата дома, как и остальные члены их команды – все по очереди подходят обменяться рукопожатиями и обнять Чанмина. Ёсан до последнего стоит в стороне – ему последнее время совсем не до этого.Осознание своего благородного происхождения до него ещё не совсем дошло – всё произошло как-то внезапно, и как бы он ни пытался обдумать, в голове совсем не укладывалось. На Железном Троне сейчас сидит его сводный брат. Его тётка была королевой до него. Три года назад с ними воевал другой его сводный брат, а сейчас он правит Штормовым Пределом. Признаться, ему вообще не хотелось, чтобы это всё было правдой – наверное, было бы лучше, если бы он этого никогда не узнавал.— На тебе лица нет, — на плечо мягко ложится рука Сонхвы, и Ёсан оборачивается – квартирмейстер подходит к нему и встаёт на балконе рядом. Может, поговорить с ним стоит – он же тоже бастард, так что точно поймёт его душевные терзания.— Как ты себя чувствовал, когда тебя признали? — прямо спрашивает Ёсан.Сонхва хмыкает и задумывается.— Никак. На троне уже была Минджи, а Гахён стала леди Драконьего Камня, — он пожимает плечами. — Я подумал, что мне это знание ничем не поможет и продолжил жить, как жил.— Хотел бы я продолжить жить, как жил, — язвит Ёсан. — Я уже неделю себе места не нахожу.— Все люди разные. Каждый по-своему переживает шокирующие новости.Ёсан только вздыхает в ответ. Может, он и вправду слишком чувствительный для такого.— Старки хоть что-нибудь говорили об Эрике?Чанмин задумчиво наклоняет голову и поджимает губы, пытаясь вспомнить.— Нет, — вопросительно отвечает он, скорее удивлённый, что его об этом спросили, чем неуверенный в ответе. — Не то чтобы мне не доверяли, или что-то вроде того, но я вообще не помню, чтобы лорд Чан его упоминал когда-нибудь.Ёсан совсем расстраивается, но не только за себя – отчасти, ему жаль Эрика, на которого второй половине семьи совсем плевать. А ведь тогда, перед восстанием, они послали своих людей выкрасть его, чтобы использовать против Чана, и провалились из-за того, какой дикой гончей за Эриком бросился в погоню сам десница и нагнал банду железнорождённых ещё до того, как они успели дойти до Пламенного поля. А Чан, наверное, даже и не узнал об этом похищении.Худшей проблемой, конечно, было то, что он больше ни о чём не может думать – у него совсем не получается отвлечься, он начинает книгу и спустя несколько страниц просто пусто смотрит в листы, снова думая о своей ?семье?, посреди разговора мысли уходят куда-то не в ту сторону, ему кажется, все знающие на него смотрят, он подолгу вертится в кровати, безуспешно пытаясь заснуть. Он всегда знал, что он бастард какого-то благородного лорда, но не думал, что настолько – теперь ему страшно некомфортно от бытия самим собой, отчего-то это осознание незаконнорождённого сына, пятна на чьей-то репутации начало отравлять ему жизнь. К этому добавлялась тень неясного страха – он чего-то боялся, но не знал, чего именно, словно чувствовал, это знание изменит его судьбу навсегда.Мать очень давно ему сказала, что ему лучше не знать, кто его отец – и вот, когда уже слишком поздно, он понял, что она была права.Спустя три дня после прибытия Чанмина Хонджун снова собирает всех в своём солярии на закате. Он неизменно сидит в своём кресле за столом, откинувшись на спинку, и остальные члены команды стоят вокруг – Ёсан теперь в ужасе думает, что ему, наверное, можно слушать Хонджуна сидя, как Сану, Сонхве и Чанмину. Они не рискуют этого делать, даже Чанмин, а уж Ёсан-то и подавно.— Соён написала мне письмо, — наконец, начинает Хонджун и вытягивает из стопки бумаг покорёженный влагой лист. — Говорит, что во дворце уже все на ушах из-за этих новостей, и она желает знать, есть ли у нас какие-либо планы.— Кого обвинили? — неожиданно озабоченным голосом спрашивает Уён. Хонджун задумчиво чешет затылок и заглядывает в письмо снова.— Коннингтона. Десница лично лишил звания и выдворил подальше, — он усмехается про себя. — Такими темпами во дворце из способных вояк остались только сам Баклер, да Эстермонтша. Тут уже грешно будет не прийти и не взять, они завидят кракена на горизонте и начнут трясти белыми флагами. Король лично будет в слезах молить о пощаде и даже сопротивляться не будет, когда я сниму с него корону.С каждым новым словом ухмылка Хонджуна становится всё более и более хищной, и Ёсан чувствует, как у него волосы на затылке встают дыбом.— И давно ты метишь в короли? — Чанмин громко смеётся и скрещивает руки на груди.— Я? Я не мечу, — Хонджун поднимает на него лицо и скалится. — Это Соён метит. Я просто хочу вырезать это оленье стадо по одному, а потом перебить волчат на шкуры. Последним прирежу Чана.Минги, Юнхо, Уён и Сан отзываются одобрительным гулом, и Сонхва хлопает в ладоши, согласно кивая.— До этого ещё далеко, — приземляет их всех Чонхо. — Мы не сможем просто так завтра завалиться в замок и посадить твою Ланнистершу на трон.— Нет, конечно, — Хонджун опять откидывается на спинку кресла и складывает руки за головой, самодовольно ухмыляясь. — Первым делом Чанмин отправится в Королевскую гавань членом Малого Совета. Нужно показать и Старкам, и Баратеонам, что мне всего-то нужен был мой брат.— Я отправлюсь укреплять дружеские отношения, но конечно же, буду передавать всё, что происходит, — поясняет Чанмин. — А когда они поверят, что Хонджун окончательно сдался, то вы снова выдвинитесь в бой. А тут мы с Соён убедимся, чтобы король не узнал об этом, пока не будет совсем поздно.— А как же ты? — обеспокоенно спрашивает Сонхва.— Я всегда могу сказать, что ничего об этом не знал, — он разводит руками и усмехается – аналогичный звериный оскал, как и у его старшего брата. — Мне всего-то двадцать, мне поверят. Сделаю глупое лицо, похлопаю глазами, поплачу. Это не проблема.— Но двинемся мы не в Королевскую гавань, — продолжает Хонджун и ловит глазами взгляд Ёсана. — Угадаешь?Ёсан чувствует, что у него язык к нёбу присох.— В Штормовой Предел, — выдавливает он. Хонджун довольно улыбается и кивает.— Нужно вернуть родовые земли Баратеонов, — смеётся он, — Разберёмся с Минхо. С ним вообще будет легко, он чуть ли не каждую неделю ездит на охоту с мелким. Поймаем его в лесу и порешаем. Посадим Ёсана в Штормовом Пределе.— Зачем он мне? — бубнит он себе под нос.— Ты же Баратеон, — Хонджун сверлит его взглядом. — Это твой родовой замок.Ёсан прикусывает язык – ему очень много хочется сказать, но он не уверен, как это лучше сформулировать. Уён встревоженно оглядывается на него, но тут же отворачивается, потому что Хонджун снова начинает говорить.— До этого нужно будет выиграть поддержку народа, — он скрещивает руки на груди и задумывается. — Хёнджэ, конечно, тот ещё сопляк, и много кто жалуется на то, что за него всем командует десница, но он всё ещё Подаривший Весну…— Этим я и займусь во дворце, — Чанмин после этого подбирает лист бумаги и кладёт его на стол перед братом. — Теперь пиши Соён, чтобы она начала дёргать за ниточки.— И всё-таки, Грейджоя из тебя не выкорчевали, — Хонджун усмехается, вымачивая кончик пера в чернилах. — Псиной пропах, а так – всё ещё мой братец.— В Винтерфелле всё псиной воняет. Даже у младшего принца ручная шавка недавно появилась.После этого разговора Ёсан снова уходит глубоко в свои мысли. Наверное, этого он и боялся – он ни характером в лорды не годится, ни не учился этому никогда, а Хонджун хочет, чтобы он стал главой одного из семи великих домов. И от этого теперь никуда не деться – каких-либо причин, даже маленьких, у него на это нет. Он должен.Старый мейстер что-то спрашивает, отметив его поникший вид – Ёсан отнекивается и остаётся с книгой и воронами наедине. Очень скоро тревожные мысли возвращаются, мешая читать, и он оставляет книгу раскрытой на столе, а сам решает покормить ворон. Птицы не слишком голодны, но едва ли не начинают драться друг с другом, завидев мясо, и один ворон даже случайно щиплет Ёсана за ладонь – крови не видать, но больно всё равно.— Ты всё ещё тут? — в вороний зал заглядывает Уён, но остаётся у дверей подальше от клеток. Шумные агрессивные огромные птицы его всегда пугали, несмотря на его вечные бравады.Ёсан кивает и подставляет руку одному из воронов – тот пристраивается возле его локтя и начинает чистить перья.— Слишком много мыслей, чтобы спать.— О чём?Ёсан опускает голову и смотрит ворону в глаза – птица непонимающе наклоняет голову и коротко каркает, будто бы спрашивая, что он от неё хочет. ?Уён точно должен обо всём этом знать,? мысленно объясняется он перед вороном. ?Он же мой лучший друг.?— Обо всём этом, — наконец, решает признаться он. — Про моё происхождение и про то, что Хонджун решил меня сделать лордом Штормового Предела. Мне от этого всего неспокойно.— А чего беспокоиться? — прямолинейно спрашивает Уён. Искреннее непонимание в его голосе не даёт усомниться, что он сейчас честен. — Ты теперь принц, и у тебя будет целый замок. Радоваться надо.Ёсана самого удивляет то, как болезненно он воспринимает такой ответ. Почему-то он надеялся, что Уён его поддержит, скажет, что ему и вправду не нужен этот замок, и им надо просто опять сбежать, только теперь не из борделя, а из Пайка. Может, рвануть куда-нибудь в Эссос, Уён бы придумал, в какой именно из девяти Вольных городов. Ёсан бы и сам рванул, если бы в нём было хоть немного решительности, но ему никогда духу не хватит убежать одному. Он ждал, что его подтолкнут и поддержат, а Уён взял и сказал, что он против. Обидно. Но Уён прав, ему радоваться надо, а не сопли на кулак мотать. Наверное, это у них в Баратеоновской крови, быть бесхребетными неудачниками, за которых нужно всё решать.Уён же всё с таким же искренним непониманием глупо улыбается, стоя в дверях.— Ну, давай. Не засиживайся долго, — и после этих слов он исчезает в дверном проёме.Когда за Уёном закрывается дверь, Ёсана вдруг внезапно окатывает осознанием.Ему придётся убить своих братьев.