5. Мимо (1/1)

Ночь сменяет день. День сменяет ночь. Дни сливаются воедино, плавно. Проходят.Я наблюдаю. Они меняются. Девушки. Блондинки, брюнетки. Влюбленные. Любопытные. Разные.Только кончается все одинаково. Я не знаю, правда, где, но думаю, что там же. На том же заднем сиденье, в том же поле. И фары, наверное, погашены. Стандартный набор.Я наблюдаю.…Мы встречаемся. Не так встречаемся, как другие. Просто встречаемся. Сталкиваемся в коридоре. В кафетерии. У шкафчиков.Иногда встречаемся взглядами. И я отворачиваюсь, первая.…Я немногое о нем знаю.Знаю, что мать у него умерла. Где-то здесь должно было бы проснуться сочувствие, но его нет. Мне плевать. Я наблюдаю за ним. Не приглядываясь особенно, почти бессознательно. Просто смотрю, слушаю, запоминаю. Психологи твердят – первый запоминается. Не знаю. Не верю – не хочу верить. Они ведь еще говорят, что и первый ребенок будет похож на первого мужчину. А вот этого мне не надо.Мы встречаемся. И отворачиваемся друг от друга. Словно не было ничего.…Он появляется у меня в кафе вечером. Заявляется как ни в чем не бывало, словно бы не было тех двух недель после, когда мы не замечали друг друга. И не разговаривали. Садится за крайний столик, у двери. И смотрит на меня.Больше никого. Никого знакомого. Да и незнакомых-то тоже не густо. Мы почти одни.Я подхожу.– Чего тебе?– Привет. Во-первых, - и ждет чего-то. Я молчу. Бля, я просто не знаю, что ему сказать. Что я могу сказать? Я знала, что так будет. Но все равно, все равно это неприятно. И нет, не неприятно. Это больно, бля. Это какая-то странная, фантомная боль. Я смотрю на него и вспоминаю, как мне было больно.Хотя так уж и сильно было.– Ты считаешь себя особенной? – вдруг спрашивает он. – Правда ведь, подруга? Особенная. Хорошо звучит, да? – он это зло как-то говорит. Не только зло, но и зло в том числе. А еще с издевкой.Это приятно, наверное, сознавать, что ты выебал ту, что считала себя особенной.– Нет.– Да. Ты не признаешься только.– Не лезь, - огрызаюсь я.И хочу уйти. Но он за руку меня хватает. Он пьян.– Признай.– Иди на хер, Тим. Проспись.Он смеется. Ржет.Я вырываюсь.– И ты все еще считаешь себя особенной, - кричит он мне вслед.Я ухожу в подсобку и хлопаю за собой дверью. …– Слушай, - я нагоняю его у шкафчиков. – Отъебись.Утро, поздно и пусто, сейчас рядом никого, мы оба опаздываем. У него темные синяки под глазами, волосы спутались. Рубашка та же, что и вчера.Господи, да скажите же мне, что все в нем находят? Все, что вы находите в Риггинсе?– Ты чего? – хмыкает он. – Ударилась чем обо что?– Оставь меня в покое, - повторяю я. – Мне не нужны твои полуночные откровения, знаешь ли.Сложно сказать, чего я ожидала. Отчасти – и да, стыдно признаться – я ждала, что он скажет – нет. Как-нибудь. По-своему, как он обычно делает. У него нет четких ?да? и четких ?нет?. Есть что-то между, что-то не совсем. Мимо.Но он не говорит – нет. Даже так, неявно, не говорит. Он говорит другое.– Хорошо.