год -7. Темные сияния (1/1)

Нет ничего плохого в стереотипах и устоявшихся представлениях. Они значительно экономят время на оценку событий, поступков и личностей – при сравнении новых с уже пережитыми и знакомыми аналогами, – а еще на выстраивание ожиданий и выводов. Клише полезны, если они нарабатываются самостоятельно, а не надиктовываются со стороны. Семь лет назад в конце весны у Веры, как и у многих ровесниц, тоже существовал предопределенный стандарт ?своего мужчины?. Однако, по мнению одногруппниц и знакомых, она была гораздо удачливей многих: состояла в отношениях с таким ?экземпляром?, отвечавшим девиче-вузовским представлениям о росте, сложении, внешней привлекательности, статусе и финансовых возможностях. В то утро перед занятиями она лежала в комнате с высокими стенами и выцветшими обоями, чуть скривившись и глядя вверх, пока бойфренд на ней двигался и не закончил. Едва успокоившись, скатился набок, встал и ушел одеваться. Вера, механически натянув покрывало, все так же внимательно продолжала всматриваться в потолок, еле заметно шевеля губами. Напялив рубашку и джинсы, кавалер поинтересовался, идет ли она на первую ленту, и Вера агакнула, не отрывая зафиксированного взгляда от потолка. Собравшийся захватил сумку-планшетку, шагнул к лежавшей, сухо поцеловал в губы и выровнялся: ?Сегодня по кольцевой гоняем, заездов пять будет. Ты поедешь?? Резко переключившись на него и засияв улыбкой, Вера закивала. Кавалер уже было развернулся к двери, но Вера окликнула его, подскочив и мигом замотавшись в одеяло. Подошла, стараясь звучать как можно более мелодичней: ?Тебе все равно машина сейчас не нужна, а у меня английский в седьмом корпусе. Можно?? И предельно соблазнительно улыбаясь, кокетливо протянула открытую ладонь. Бойфренд ухмыльнулся. В руку Вере легли ключи – она сжала их в кулак и с милой улыбкой чмокнула поделившегося в щеку. ?Экземпляр? вышел из комнаты, а Вера стерла улыбку и опустила руку с ключами. Огляделась по кругу. Все признаки самцовой берлоги в студенческом общежитии налицо: мужские вещи, обувь, парфюмерия; плакаты с обнаженными девицами и блестящими машинами; отсутствие занавесок на окнах, вазочек и мягких игрушек – на полках. Четыре одинарные кровати занимали больше половины места, но кореша Вериного бойфренда всегда заранее услужливо сбегали.Она инспектировала комнату, пока взгляд не уперся в собственное отражение. Шагнув в затемненный угол, Вера стала к зеркалу вплотную и, зажав покрывало на груди одной рукой, бросила ключи на стол рядом. Положив вторую ладонь на холодную воспроизводившую гладь, уставилась на образ по ту сторону. Меняя фокус с левой половины лица на правую, наконец замерла суровым взглядом на почти черных радужках. Но какие бы следы или намеки там ни хотелось отыскать, вероятно, их уже не было. Натягивая каждый день личину, все глубже хоронишь себя.Вера, поджав губы и закрыв глаза, отвернулась от собственной тени в зеркале, подобрала ключи назад в ладонь, задумчиво посмотрела на них, а затем подняла голову к потолку и выдала привычным низким тоном: ?Триста двадцать пять квадратиков?. Мать грешила на сигареты, но, хоть Вера и курила, грудной тембр голоса был имитацией и данью актрисе из любимого фильма. Быстро напялив домашнее, задержавшаяся покинула мужской закут.Свернув по этажу в соседнее крыло общежития, она вошла в другую незапертую дверь и сдержанно поздоровалась с тремя находившимися там студентками – те одевались, чесались и красились, чтобы идти на пару. Стоявшая ближе всех к Вере кучерявая блондинка указала на висевший при входе листок и раздраженно выдала: ?Ты вообще убирать здесь собираешься когда-нибудь?? Вера глянула на указанный график уборок комнаты с огромными четырьмя вопросительными знаками в строчке со своим именем и посмотрела обратно на спросившую: ?Какого черта я должна здесь убирать, если я даже не живу здесь?? Блондинка гневно выплюнула: ?Но тут находятся твои вещи!? Вера кивнула иронично: ?Они, наверное, крошат, пыль с улицы тянут и ногти стригут по вечерам?. Блондинка фыркнула и промчалась мимо на выход. Свита из еще двух соседок по жилищу молча с обозленными гримасами проплыла следом. Вера провела их глазами и мелко покачала головой.Через десять минут она и сама спешила на выход из здания. Сбегая вниз по широкой парадной лестнице и обгоняя двух еле перебиравших ногами клуш, она толкнула одну из них локтем: ?С дороги!? Та оглянулась и, узнав Веру, прошипела ей в спину: ?С-с-сучка! Убила бы?. Верин бойфренд эксплуатировал свой авторитет на полную, да и про ее своенравный характер носились слухи, поэтому угрозы никогда не заходили дальше брани и косых взглядов в затылок.Выйдя на проспект, она свернула на примыкающую улочку и зашагала вдоль западного крыла построенного углом студенческого общежития. Завернула во двор через арку соседнего дома. Стоявшие там два лица восточной наружности вытаращились, прервав разговор, и один выдал: ?Девушка не хочет прокатиться?? Не реагируя, Вера отыскала на парковке взглядом тюнингованную, белую с агрессивной аэрографией и низким спойлером машину и направилась прямо к цели. Достав ключи, рисованно замерла, развернувшись к застывшим мужчинам; демонстративно нажала кнопку брелока, и авто, послушно просигналив, щелкнуло открывшимися замками.Распахнув водительскую дверь, Вера швырнула сумку на заднее сиденье, села и, захлопнув купе, вогнала ключ в замок зажигания. Повернула и расслабленно выдохнула – двигатель безотказно откликнулся мерным гудением. Закрыв глаза и откинувшись в кресле, она замерла спокойно и безмятежно: за непрозрачной, густой тонировкой стекол салон никто бы не разглядел, а внутри хотелось часами прислушиваться к низкому гулу и пропускать через себя раскачивавшуюся, частую вибрацию. Скрываться и сливаться. Нащупав рычаг кресла, Вера придвинулась ближе к рулю, сняла ручной тормоз, и рука легла на ручку коробки передач. Семьсот пятьдесят оборотов на тахометре; ноль на NOS – заправленный баллон закиси поставят только к вечеру. Сцепление, задняя – машина дугой тронулась в противоположную от арки сторону; сцепление, тормоз, первая – и, замерев на долю секунды, разрисованное авто двинулось в проем дворового заезда.Обходя слева и справа и ныряя под желтый светофор на коротком участке городской трассы, минуты через три Вера причалила на тротуаре перед многоэтажным зданием с университетской табличкой. Рев двигателя стих, замки защелкнулись. Студенты Вериного факультета посещали учебные корпуса недалеко от общежития – по сути, и она должна была сейчас находиться там. Вузовские уроки английского полагались другим, считавшимся более престижными, специальностям. Вера зашла в аудиторию, тихо извинившись за опоздание. Среди избранных любителей языка на чужом потоке она выделялась гибридом белой вороны с черной овцой, но все равно настойчиво продолжала маячить на занятиях. Билет на курс английского выдал собеседовавший экзаменатор при поступлении, не веря, что англознания были добыты только в рамках школы, но Вера отрезала, что тот попросту не был знаком с ее учителем. Университетский преподаватель английского – тихая, мягкая женщина – диаметральной контрверсией отличалась от харизматичного школьного учителя. Материал, который изучался на ленте, в упрощенной форме копировал часть программы элитного факультета – экономика и маркетинг, – так что Вера втайне радовалась бесплатной возможности проникнуть на чужую учебную территорию. Под конец урока англичанка попросила внимания и объявила, что местная радиостанция проводила конкурс, где требовалось напеть слова композиции одной британской рок-группы. Иностранцы в скором времени планировали выступать у них в городе, и наградой за победу в голосовом турнире обещалось интервью с участниками группы после концерта. Вера, не задумываясь, вытянула руку как можно выше. Лектор показала диск с чем-то бело-оранжевым на обложке – песню можно было взять отсюда. Еще три человека в аудитории проголосовали ?за?, и преподаватель назвала имя другой студентки. Избранница поплелась к лекторскому столу, но Вера, рванув вперед, обогнала и потянулась к диску: ?Я первая подняла руку!? Англичанка замешкалась, но все же отдала Вере худой пластиковый контейнер: ?Лунина, чтобы завтра к восьми диск лежал у меня на кафедре?, – а другой студентке сказала зайти на следующий день. Выцарапавшая музыкальный трофей кивнула и торопливо запихнула диск-альбом в сумку. Чтобы не передумали. Шепотом в спину донеслось брошенное соперницей ?психичка?, но Вера молча покинула аудиторию.В опустелой комнате бойфренда, пока он с такими же любителями ночного рейсинга по городу уехал на техобслуживание, она развернула свой лаптоп, когда-то милыми ужимками и капризными улыбками – как того требовала демонстрация женского обаяния – выклянченный у кавалера для переводных шабашек. На обложке отвоеванного компакт-дискового кейса в пустыне загорала толпа покореженных и чахлых камертонов, причем вертикально стоя. Название группы – MUSE – скромно ютилось в углу, слева от наименования альбома. На диске обнаружилось с дюжину песен, и они не копировались. Вера чертыхнулась и включила записи на проигрывание, достав из сумки мини-косметичку с орудиями пыток в виде пинцета, ножниц и пилки. Во время первой композиции, открывшейся фортепианным вступлением, место которому светило в какой-нибудь доброй сказке и на которое потом наложился мягкий, высокий мужской голос, Вера удивленно посмотрела на лаптоп. Однако следом единорожью идиллию взорвал тяжелый гитарный рифф, и недоумевавшая вернулась к выщипыванию бровей. Голос солиста был не только молодым, но еще и слишком чистым для рокового жанра, с частым вибрато, но с другой стороны – выразительным, хорошо передающим эмоциональные оттенки, иногда срывающимся в крик. Вторая песня тоже начиналась мелодичным пианино, затем подхватывалась энергичными гитаристами и ударником, и снова – юношеский вокал. Вера отложила пинцет и улеглась на кровать, подхватив ноутбук и прислушиваясь. Трек ведал о радости, спокойствии и идеализации предмета обожания, но где-то на фоне звучали отголоски неявного, затягивающего предощущения, что герой этой песни никогда не обретет просимого им блаженства. После четвертой тяжелой и динамичной композиции, где в бриджах до припева голос певца, казалось, обволакивал и физически проникал внутрь, любопытство взяло вверх. Сложив лаптоп, заинтересовавшаяся двинулась в университетскую библиотеку.В читальне, как и можно было предвидеть заранее, все подключения по витой паре оказались заняты, и Вера еще час нон-стопом гоняла в наушниках альбом MUSE. Наконец попав в интернет, отправила запрос по названию группы – высыпались фотографии трех парней, где двое выглядели совсем зелеными подростками. Сопоставив имена и роли в группе, Вера пораженно уставилась в монитор: на самом деле каждый из трех был ненамного старше нее, а казавшийся самым молодым, с доверчивыми глазами в пол-лица, музыкант одновременно титуловался и лид-гитаристом, и солистом, и клавишником. Что в стандартном составе рок-групп обычно отводилось на исполнение двум-трем участникам.Библиотекарь предупредила о конце рабочего дня, и Вера по-быстрому отрыла на каком-то французском сайте и закачала mp3-версию выбранной песни. Решив, что ей, скорей всего, попались старые фотографии, выдернула коннектор локальной сетки и затушила машину. В тот день она отказалась ехать на ночные гонки, сочинив легенду о ненароком забытом семинаре, и весь вечер слушала по кругу песню о темных сияниях, подпевая и стараясь копировать тембр и характерную интонацию солиста.Через неделю позвонили с радиостанции и пригласили на второй этап конкурса. В тесной студийной комнате-предбаннике сгрудилось порядка десяти разномастных претендентов на даровый концертный билет и треп с британцами. К собравшимся вышли два радиопредставителя, выстроили конкурсантов в линейку, а сами уткнулись в бумажки, тихо переговариваясь. Один поднял голову и еще раз просканировал стоявших добровольцев; очередь собравшихся понемногу начинала нервничать. Пошептавшись еще с минуту, второй радиоменеджер зыркнул на Веру и тихо, но различимо выдал коллеге: ?Вот эта вроде со смазливой мордой?. И представитель номер один указал на нее: ?Эй ты, в зеленом!? Вера мельком глянула по сторонам – зеленое из одежды было только на ней – и назад на радиоменеджеров, а первый продолжил: ?Да, ты. У тебя что, ноги кривые?? Опешив, ?в зеленом? нахмурилась непонимающе: ?Что?..? Спросивший акцентированно, как для умалишенной, выдал: ?Юбка короткая есть?? Теперь Вера глянула подозрительно: ?Допустим?, – а менеджер подытожил: ?Так надень ее и приходи через три дня. Как зовут?? Выбранная назвалась, представитель что-то черкнул у себя на листке и скомандовал всем расходиться. Разочарованные конкурсанты поплелись на выход, а Вера, дождавшись, пока два лифта многоэтажки увезли толпу вниз, спустилась затем одна.Через три дня за четыре часа до концерта MUSE разрисованная чудовищами-антагонистами известного боевика машина высадила ее и, басовито хрипя мотором, унеслась прочь. На пути к высотному зданию Вера остановилась вдруг на месте, порылась в сумке и выругалась. Ключи от бойфрендовского жилища отсутствовали: вылетело из головы забрать. Раздосадованно вздохнув, направилась, куда и шла, к дверям многоэтажки. Внутри радиостудии администратор усадила ее в небольшой комнатушке и выдала лист с вопросником интервью и устной инструкцией вызубрить, подавив Верин запал возразить и предложить свои вопросы. Минут через пятнадцать в тесном офисе нарисовался один из менеджеров, выбравших ее в минувший приход. Вера посоветовала заменить некоторые пункты интервью, а тот, борзо обшарив глазами ее фигурку в джинсах, пришел в негодование: ?А юбку ты где потеряла? Был же уговор!? Вера подняла сумку: ?Можно я… потом ее напялю?? Менеджер студии насупился, но согласие дал. Прошелся по списку сочиненных ею вопросов и, довольно хмыкнув, указал на один из них, остальные же потребовал забыть.За два часа до открытия шоу переодетая в короткую юбку Вера, два радиоменеджера, администратор-ведущая и оператор звукозаписи погрузились в студийный минивэн и двинулись ко Дворцу спорта, переоборудованному в тот вечер под концертную площадку. Через боковой вход спорткомплекса их отряд промаршировал в конференц-зал, где, судя по дружным приветствиям Вериных радиопредставителей с остальными пришедшими, собирались ходоки городских медиа. Телевизионщики расставляли свет и камеры, звукари подключали микрофоны. Вера смущенно топталась на месте, частично из-за непривычки ходить в коротких юбках и благодаря факту пребывания в одной комнате с кучей незнакомых людей. Ее менеджер указал на еще двух ?левых? девиц: бойко чесавшую языком в одном углу хохотушку и скромно тулившуюся к интеллигентному типу совсем юную деву – конкурентки за кресло интервьюера от других радиостанций.За пятнадцать минут до выступления вся пресса организованной толпой выдвинулась рассаживаться на трибуне спортивной арены слева от сцены. Вера откинулась на спинку кресла и обвела взглядом крытый зал. Фан-зона перед концертной площадкой была уже заполнена, нижние зрительские ряды ближе к сцене – тоже. На двух экранах вверху по обе стороны площадки симметрично высвечивалось название группы белым на черном фоне – MUSE. По Вериному ряду приблизилась какая-то особа, державшая фотоаппарат с громадным объективом на нем, и, пошептав на ухо соседу слева, заняла его место, а тот удалился.Когда полусвет на арене окончательно померк, а статичное лого-изображение на экранах сменилось потоком с телекамеры, на сцену справа налево гуськом вышагала троица музыкантов. Ни приветствия, ни жестов руками к публике – как будто они успели отыграть уже с час и теперь вернулись после антракта, а не появились в тот вечер здесь впервые. Вера вгляделась в нишу сцены. Трое распределились на площадке: ударник по центру на подиуме; тот, что ниже ростом – у микрофона слева; а молодчик повыше – справа. Издалека струны не посчитаешь, но судя по длине грифов, справа был их басист, а слева – солист-через-дефис-гитарист. Нарастающее гудение электрогитары – и зал накрыло энергичным ритмом. Вера отвлеклась на бурлившую непосредственно у сцены фан-зону. Или намылившаяся на интервью обитала в пещере, проживая в столице уже пять лет, или толпе внизу было все равно под что прыгать. Но больше всех радовался звучавшей мелодии, похоже, сам гитарист, сигая и одновременно поворачиваясь вокруг себя. Вера тихо засмеялась, прикрыв рот ладонью. А потом зазвучал фронтменовский голос. Может, немного взрослее, чем на альбомных записях, но все равно высокий и молодой, с частым и сильным вибрато в конце протяжных строк. Перестав улыбаться, Вера недоверчиво сузила глаза и с таким выражением лица и досидела до конца первой композиции. Невозможно, чтобы трансляция велась вживую, как то обещалось. Иначе как у фронтмена выходило играть, прыгать с гитарой и через секунду чисто и без запинок тянуть слова?Вторая песня была знакома: одна из тех, что включал бело-оранжевый альбом с дохлыми камертонами, диск которого Вера слушала полночи две недели назад. Трек о невидимых порезах, спокойный, с тонким вокалом в верхней, второй октаве по отношению к сопровождению в первой. Песня была той же, но ее исполнитель совсем не походил на Верино представление о нем, сложенное умственно тогда же, две недели назад. Она старалась не пялиться на сцену и в экран, который наконец-то более четко демонстрировал стоявшего почти неподвижно фронтмена, но тот каким-то магическом образом притягивал все внимание. Чтобы отпугивать нелепым видом. Начать с того, что по виду солист был тем же угловатым подростком, что и на выисканных в интернете фото. Насильно взбодренные волосы торчали на макушке дыбом, а по бокам – в стороны, что делало фронтмена похожим на одуванчик. На божий одуванчик, если учесть общую худобу, особенно в районе торса. Однако абсолютным скелетом его назвать мешали отнюдь не худощавые, эдак по-женски очерченные бедра. Вера была узкая ниже талии и, вглядываясь в фигуру на экране, готова была клясться: поставь их двоих рядом, в силуэте они бы выглядели примерно одинаково. Усиливалось впечатление особенностью фронтмена наклоняться с висевшей впереди на нем гитарой так, будто она весила целую тонну, одновременно приседая, по-девичьи сдвинув ноги в коленях. В профиле его фигуры тоже маячило что-то женское: он выглядел как беременная веревка. Добавить еще к этому скошенный в профиле лица подбородок и непонятные черные полосы на руках с закатанными по локоть рукавами, и полная картина фронтменовского вида крест-накрест зачеркивалась предупреждением: так рок-певцы не выглядят! Солисты в роке выглядят по-мужски, если не совсем по-мужски, то все равно сексуально, если не выглядят откровенно сексуально, то хотя бы ведут себя напористо.Но что больше всего бесило, так это неявное, неоформившееся, гонимое собственное признание: несмотря на абсурдный вид фронтмена, в окрасе тембра его голоса, манере играть на гитаре и в выражении лица сквозило что-то истинно мужское, грубое и чувственное одновременно. Что хотелось не замечать, но не видеть и не слышать было невозможно. Шерсть в прямом смысле встопорщилась, и Вера безотчетно вжалась в кресло на выстраданном припеве об игнорировании и обожании – так мощно и всепроникающе прозвучал голос солировавшего и настолько искренним в терзаниях из-за непризнанности показалось его лицо на экране. Но короткая песня завершилась. Встряхнув волосами, точно избавляясь от наносного впечатления, Вера шепнула девушке-администратору, куда отлучится, и протиснулась между рядами, чтобы уйти прочь с арены. И не только.Выпорхнув в фойе, быстро сориентировалась и пошла в нужную сторону: во Дворце спорта она гуляла не впервые. Стоя у рукомойников в предбаннике женского кабинета задумчивости, Вера прожигала взглядом экран телефона, но абонент вызванного номера не реагировал. Время – восемь с чем-то вечера. Кавалер торчал либо на станции техобслуживания, либо они уже гоняли где-то ради спортивного интереса, потому как тотализатор начинался только с десяти. Пешком идти абсолютно не радовало – Вера вздохнула, но тем не менее шагнула к двери. Чтобы, юркнув в коридор, столкнуться нос к носу с курировавшей администратором: ?Вот ты где!?После неудачной попытки бегства ведущая и один из радиоменеджеров засели с Верой недалеко от конференц-зала в комнате прессы и следующие минут двадцать, пока заканчивался концерт, вливали финальные инструкции касательно интервью. Видимо, решив, что подопечная нервничает, и не догадываясь об истинной причине напряженности. Абсолютно не хотелось никуда идти и ничего и ни у кого спрашивать. А сверкание голыми ногами и необходимость разыгрывать интерес вынуждали чувствовать себя по-идиотски вдвойне. Но никто не спрашивал – сначала за дверью пророчески сгустился шум снования, а затем в комнату единой массой влились радиосопровождавшие с еще двумя претендентками и чернявый молодой человек, лепетавший с британским акцентом. Одобрительно покивав налетевшим эмиссарам столичной прессы с каким-то умиленным выражением лица, он ловко вывернулся из кольца осадивших, бросил, что сейчас вернется, и шмыгнул за дверь. Атмосфера в ставшей моментально тесной комнате существенно загустела, выдавливая и усиливая наиболее очевидные поведенческие всплески: хохотушка кривлялась вдвойне гомеричней, скромница начисто спряталась за своим куратором, а Верины менеджеры, как секунданты в боксе, принялись финальными наставлениями зудеть в ушах.Вертлявый британец залетел обратно в комнату – казалось, и полминуты не отмерилось – и сразу представился: Том, медиа-менеджер группы. Сказал, что ?мальчики уже ждут?, спросил по кругу имена трех возможных интервьюеров и, невзирая на улыбки и бразильско-карнавальное зазывалово от команды хохотуньи, двинулся к скромной моли первой. Вера с интересом вытянула голову, прислушиваясь: девушка определенно волновалась и сбивалась, отвечая неровным голосом, так что медийщик, снисходительно улыбнувшись, пожелал ей успехов на будущее и поблагодарил. Оскалился и кивнул в сторону активистки и, следуя непонятной внутренней логике, шагнул к Вере. Том спросил, готова ли она, – Вера кивнула; поинтересовался, есть ли куда подсмотреть, – она снова кивнула и показала клипборд со шпаргалкой; медийщик указал на ограничение по времени в пятнадцать минут – третий кивок. Глянув насмешливо, Том полюбопытствовал, говорит ли она вообще на английском, и Вера отрезала: ?Думаю, да?. И на этот раз кивнул медийщик: ?Ну так идем?, – и потянулся к ее локтю рукой. Вера испуганно застыла, а Том отвлекся на заголосившую группу шумной конкурсантки и опустил ладонь. Белозубо и широко улыбаясь, поблагодарил оставленных побоку за интерес и пообещал непременно выбрать их в следующий раз. Снова обернулся к Вере и пригласительно махнул рукой, одновременно указав на выход: ?Идем?, – и она импульсивно и мимовольно шагнула за ним. В дверях Том пропустил Веру вперед – джентльмен! – а в коридоре отметил, что ?мальчики очень свойские, можно их не бояться?. Квантовая скорость случившегося запустила мысли носиться цикличной непрерывностью – они не успевали за ногами, и наоборот: когда Вера хотела уже выдать, что ей не страшно, вдруг споткнулась. Том подхватил ее под руку и насмешливо глянул вниз: ?Ты всегда каблуки носишь или сегодня именно захотела ноги переломать?? – ?Не смешно!? – ?Смешно, как я погляжу?. Собравшись выдать оценку странному юмору, она вновь запуталась в собственных ногах, и Том, выровняв ее второй раз, тихо засмеялся: ?Неописуемо! Ему точно понравится?. Вера рискнула перевести на него взгляд: ?Кому?? – но медийщик открыл перед ней вторую дверь и жестом направил внутрь.Конференц-зал был прежним, за исключением добавившейся лаконичной посадочной мебели на подиуме и тех, кто сидел на ней. Том указал Вере на отдельно торчавший стул напротив ряда таких же четвероногих собратьев – на них ерзали, крутились, дергали ногами и чесались трое участников группы. К замешательству притихшей медиа-когорты, скопившейся на концерт и ныне расположившейся в основной части зала напротив возвышения. По пути к Вериному трону шустрый Том успел представить ее и назвать музыкантов слева направо: Мэтт, Дом, Крис. Обменявшись приветствиями, Вера покивала каждому и присела, стараясь умостить нижние голые конечности как можно скромнее – то скрещивая, то пряча под стул – и в итоге закинула ногу за ногу и выровнялась. Неверие в быстро изменившуюся реальность и точку собственного нахождения в ней мигом подкорректировалось вполне земными наблюдениями. ?Божий одуванчик? – Мэтт, – как назло, пялился на Верины ноги, барабанщик – Дом – вытаращился на грудь, а басист – Крис, – даже к некоторому разочарованию, смотрел на своих коллег и тихо улыбался. С растущим негодованием Вера сильней ухватилась за планшет, то поднимая к груди – закрываясь, – то кладя на колени, и натянуто улыбнулась: ?Прежде всего, благодарю за возможность беседы. Как можете догадаться, у меня было достаточно времени, чтобы продумать вопросы. И, пожалуй, начну с самого серьезного?. Божий одуванчик нахмурился в ожидании, ударник глянул испуганно-удивленно, в басист – почему-то виновато. По крайней мере, теперь они смотрели в лицо. Внутренне порадовавшись оказанному эффекту, Вера с той же приклеенной улыбкой выпалила: ?Насколько велика вероятность для фана встречаться со своим кумиром?? Немедленный отклик солиста застал врасплох: ?И под фаном ты подразумеваешь себя?? Вера моментом вытравила улыбку и отодвинулась подальше: ?Нет!? – глянула на ударника, – ?Не знаю?, – и покосилась на басиста, – ?Может быть, но...? Но фронтмен не дослушал: ?Можешь даже не смотреть на Криса. У него, у него уже двое детей, и его девушка сейчас беременна третьим?, – и сдавленно засмеялся. Вера застыла в ступоре, не зная, как реагировать, а Дом склонил голову к божьему одуванчику: ?Так что это только мы вдвоем свободны. И, отвечая на твой вопрос, мы такие же люди, как и все, так что все возможно?, – и широко улыбнулся. Спросившая захлопала глазами – цирк в городе.Волей-неволей сложила себя в кучу и глянула на клипборд: ?Это чудно, а теперь – к действительно серьезным вопросам?, – и полюбопытствовала, как группа пришла к своему стилю. Так как божий одуванчик был автором и слов, и музыки, добавила в конце: ?Мэтт?? Тот поднял глаза, живо оторвавшись от рассматривания ее ног, и выпалил: ?Да, стиль, у нас... Э-э-эм-м-м... А какой был точно вопрос?? Дом засмеялся: ?Он еще думает над ответом к первому?. Вера в шоке приоткрыла рот, а Мэтт повернулся к другу: ?Вообще-то я уже думаю над тем, чтобы жениться на фане?, – и оба заржали. Вера глянула на Криса в недоумении – он смеялся тоже, но, встретившись взглядом, пожал плечами, как бы говоря ?я тут ни при чем?. Незадачливая ?интервьюер? более сжато и чуть громче перефразировала вопрос и обратилась к Крису. Тот начал серьезно и виновато рассказывать о повлиявших на их звучание группах и артистах, но не успел выдать и трех предложений, как божий одуванчик оживился, перебил басиста и продолжил, заикаясь и спутанно. На третий вопрос о первоочередности слов или музыки фронтмен сначала отвечал серьезно, пока не упомянул один из треков бело-оранжевого альбома, когда они ?нажрались галлюциногенных грибов и не ведали, что творили?. К мрачному Вериному предчувствию два клоуна слева на стульях вновь принялись хихикать. Присмотревшись к Мэтту, удалось разгадать, почему он так сдержанно смеется и прикрывает нижнюю часть лица: ко всем особенностям его внешности у божьего одуванчика еще были и кривоватые зубы. Вера старалась удержать на лице ровную гримасу, поглядывая на троих, но когда вторым примером бессвязности слов их песен солист привел текст про микропорезы, она сжалась и глянула с тоской. В какой-то момент до такой степени стало обидно за критикуемый трек, что Вера шлепком кинула планшет себе на колени и перебила: ?Вообще-то сюжет вполне ясен. Понятно, что руки не могу быть выпачканы обвинениями дословно, они красные от крови, потому что он убил ее. Собственноручно. После того как в мегафон – здесь это один из символов зомбирования – он услышал свое и ее имя. И его заставили убить свою подругу, потому что она пыталась разорвать марионеточные нити, которыми они оба были скованы. Фигурально, конечно?. Сидевшие напротив музыканты умолкли, переглянулись по очереди и по расчету – первый со вторым и так далее, – а Верин сопровождавший радиоменеджер отпустил замечание придерживаться текста интервью. Вера оглянулась и кинула бескомпромиссный взгляд на менеджера, а когда вернула лицо к шутникам из MUSE, то напоролась на пронизывающий взгляд Мэтта – из-под нахмуренных бровей. Поежилась от дискомфорта: лучше бы уж он продолжал глазеть на ее ноги. Зато после самопроизвольного выпада Вера больше не пыталась рисованно лыбиться и перебивать, а музыканты перестали хихикать и юморить невпопад. Остальная часть вопросника была отвечена гладко и слаженно. На Верином листе оставалось еще два пункта, но она, замявшись и проигнорировав их, искренне поблагодарила за беседу и хотела уже объявить финал, как вклинился радиопредставитель и зачитал со своего клипборда первый из опущенных вопросов о том, что одну песню MUSE сравнивали с ?Богемской рапсодией? Queen. Вера опустила глаза, а божий одуванчик, не дослушав конца реплики скромно заявил: ?Это оскорбление ?Богемской рапсодии?, по моему мнению?. Вера, широко улыбаясь, засмеялась, исподтишка кинув взгляд на радиоменеджера, затем в открытую посмотрев на участников группы – они тоже хохотали. Вторым забракованным вопросом шло сравнение MUSE с Radiohead. Мэтт с различимым стоном откинулся на спинку стула, а Дом принялся объяснять про эклектику жанров и взаимосвязанное влияние всех современных групп. В конце фронтмен поставил точку: ?Cheers, mate/Всего хорошего, чувак!? – таким тоном, будто послал Вериного радиоменеджера на х...й. Она вновь засмеялась в унисон с улыбавшимися напротив. Финал интервью подплыл незримо. Зал зашевелился, сидевшие вставали. Фронтмен окликнул своего медиа-менеджера и потребовал общий снимок с бравшей интервью, поманив ее к ним. Выстроились на подиуме у стены: Мэтт слева, Вера в центре, Дом справа, а Крис сзади. Когда могло показаться, что список недостатков божьего одуванчика был исчерпывающим, к окончательному разочарованию пришвартовались еще два минуса: Мэтт оказался невысоким – заметно ниже Вериного предопределенного стандарта мужского роста – и к тому же голубоглазым – васильковые очи никогда не впечатляли. Мэтт в полголоса выдал как факт: ?Сейчас сделаем пару снимков и валим отсюда?, – а Дом обратился к Вере: ?Ты нам свой город покажешь?. Она недоуменно потянула: ?Кто, я?? Мэтт усмехнулся: ?Ну мы же не знаем твой город?, – и Дом завершил фразу: ?А так бы мы тебе его показали?. Вера нахмурилась и огляделась: ее сумка обнаружилась в руках у радиоведущей. Та сумка, в которой отсутствовали забытые ключи от комнаты бойфренда. Звонить во время рейсинга уже было бесполезно, идти же спать в клоаку с тремя горгонами вовсе не льстило. И понурившаяся выдохнула: ?Хорошо?. Том, глядя в фотокамеру и отступая, врезался в спинку стула, проелозив ножками по полу, и отставил его: ?Крис, зачем ты такой высокий?? Перевернул камеру вертикально и попросил сойтись ближе. Мэтт с Домом дружно сложили руки Вере на плечи и стиснули с обеих сторон. Она сдавленно просипела: ?Что вы делаете?? Божий одуванчик повернул лицо к барабанщику: ?Дом, что ты делаешь?? Тот убрал пятерню, а Вера тревожно глянула на Мэтта: ?Я сейчас никуда не пойду?. Фронтмен со вздохом тоже отпустил ее плечо. Стоявшая по центру замерла скованно-вытянуто и недоуменно-настороженно.Нащелкав фото, медийщик подрулил, чтобы похвастаться картинками, и двое по бокам засмеялись от собственных физиономий, а Вера лишь незаметно покачала головой. Мэтт, бросив хихикать, спросил, пойдет ли Том с ними, а медиа-менеджер ответил, что у него есть более интересное занятие. Фронтмен с загадочной хитрецой выгнул бровь: ?Опять Джеки?? – а Вера непонятливо ляпнула: ?Джеки Чан?? Стоявшие рядом прыснули от смеха, Том возмущенно прикрикнул на них: ?Эй!? – и божий одуванчик выдавил через хихиканье: ?Это его... ха-ха... девушка. Хотя она так... ха-ха... не считает?. Глянув умиленно-ехидно, Том беззлобно выдал: ?И вам советую со своей оргией не затягивать?. Вера ошеломленно метнула взгляды налево-направо и попятилась, тут же запаниковав еще больше и оглянувшись. Однако Крис каким-то чудом испарился незамеченным. Медийщик удовлетворенно хмыкнул, а божий одуванчик глянул на нее пронзительно-серьезно: ?Не слушай, не слушай его. Мы не устраиваем оргии?, – и кинул ударнику: ?Скажи, Дом?? Третий справа в шеренге, похоже, как и девушка медийщика, был иного мнения: ?Если только сама не попросишь...? Взгляд фронтмена вспыхнул такой колкостью, что, казалось, мог бы убить, и Вера на всякий случай отклонилась от линии огня между приятелями. Дом же зрительную атаку пережил довольно спокойно: закатил глаза и мечтательно вздохнул: ?Да, мы не устраиваем оргий...? Успокоившись, Вера пожала плечами: ?Да мне-то что??Дворец спорта она покинула в компании сопровождавших радиопредставителей и уже переодетая в джинсы. Когда они вышли в сгущавшуюся ночь и направились к минивэну с логотипом радиостанции, подкатила черная машина. Водитель опустил стекло и позвал Веру. Наскоро поблагодарив и махнув на прощание кураторам, она залезла на пассажирское сидение, куда указал шофер. В тылу салона вольно расселись Дом и Мэтт, тоже облаченные в обыденный кэжуал – джинсы и футболки. Снова поздоровались – судя по виду, заурядные парни, каких много, если бы не свирепый стайлинг на голове божьего одуванчика. Водитель ломано говорил на языке музыкантов – одна из экспериментальных служб такси, где стали практиковать двуязычие. После заглядывания на фастфуд и автопробега по знаковым достопримечательностям столицы Мэтт спросил, где Верино самое любимое место в городе, и она попросила отвезти их в парк на острове – повальную студенческую Мекку, особенно летом. Машина притормозила у моста. Автотрафик запрещался дальше, поэтому трое покинули салон и двинулись через мост пешком. Не пройдя и трети, остановились и свесились с перил, вглядываясь в тихое речное течение с отблесками фонарей и луны на водной ряби. Вдали от прессы и внимания десятков глаз божий одуванчик и его барабанщик, по-видимому, тоже чувствовали себя свободней, а ночь сгладила неказистость фронтменовской внешности. Забравшись на нижнюю перекладину ограды и крикнув Дому, чтобы тот поддержал его, Мэтт раскинул в стороны длинноватые руки и выкрикнул, что умеет летать. Дом, обнимая его сзади за талию, почти как девушку, поставил ногу на перекладину рядом, а Вера, оценив ?романтическую? картину, сначала оторопела – как реагировать? – но потом рассмеялась. Мэтт повернул к ней лицо: ?Хочешь попробовать?? – но она мотнула головой: ?И вам не советую. Животных разбудите?. Фронтмен спрыгнул с ограды: ?Каких животных??Перейдя мост и свернув на острове по асфальтированной дорожке направо, они миновали ночное открытое кафе и двинулись вглубь. Огороженная двойной сеткой обширная территория слева делилась на ячейки, крупные парно- и непарнокопытные спали. Клетки зоопарка сменились детскими качелями по обе стороны, и еще метров через сто по ходу слева открылся вид на городской пляж. Вера указала на небольшой, вкопанный в землю столик с лавочками вокруг и металлическим пирамидальным навесом – пляжная сень и была ее любимым местом в городе. Оба парня шагнули в заданном направлении, а Вера так и осталась на границе песка с асфальтом: ?И это, наверное, самое дальнее, куда я смогу сейчас пойти?. Дом с божьим одуванчиком обернулись и остановились, чтобы глянуть на ее обувь. Мэтт сориентировался быстрее: ?А! Не вопрос?, – и оба двинули назад. Повернув голову налево, Вера махнула рукой в непроглядную даль: ?Там еще есть аквариум, но понятное дело, что он закрыт ночью, так что...? И резко вскрикнула!Ее ноги взлетели, лишенные опоры, а чьи-то руки подхватили под спину и чуть выше колен и подняли. Вера крутанула головой – это был Мэтт. Божий одуванчик ступил обратно на песок, а оторванная от земли инстинктивно обхватила его за шею, прижимаясь и силясь вскарабкаться повыше. Мысленная горячка уже спроецировала картину их фееричного, как в замедленной съемке, крушения в песок, уже буквально прочувствовался скрежет песчинок на зубах, но, к облегченному удивлению, тщедушное создание довольно легко транспортировало живой груз к пункту назначения и высадило с ногами на лавку. Успев заметить, как Вера принюхивалась к его волосам, божий одуванчик хитро-улыбчиво прищурился, будто так и спрашивая, понравилось ли. Смущенно отвернувшись и прерывисто выдохнув, она смахнула нанесенный ветром песок с лавки и приземлилась. Двое других сели по разные края стола: Мэтт слева, Дом справа. Мэтт проникновенно улыбнулся: ?И часто ты каблуки носишь?? Вера положила сумку на стол: ?Почти всегда, из-за роста. Хочу хотя бы казаться выше?, – и фронтмен довольно воскликнул: ?Мне нравятся каблуки на женщинах!? Дом поправил: ?Вообще-то, это его фетиш?, – а Вера отсунулась подальше от божьего одуванчика и ближе к ударнику. Оба засмеялись, но она поджала губы: намерения шутить и вовсе не было. Мэтт посерьезнел: ?Такая себе ирония для парня, которому природа отказала в росте?, – а Вера предположила: ?Наверное, у каждого есть, в чем над ним природа посмеялась?. Фронтмен оживился: ?Да? А что у тебя? Могу тебе с этим помочь?? Но она сжалась, отрицательно качнув головой, и сменила тему: ?Если тебя не обидит, я могу спросить, почему ты так высоко поешь? Когда разговариваешь, твой голос звучит ниже...?Мэтт охотно объяснил, что когда они только начинали, он вовсе не хотел солировать, но поиски устраивавшего вокалиста затянулись, поэтому он сам попробовал петь и, чтобы перекричать музыку без микрофона, брал выше, ?потому что более высокие по частоте ноты кажутся, что звучат громче?. Вера кивнула: ?Да, я знаю?. Фронтмен вопросительно поднял бровь: ?Знаешь?? – а согласившаяся пожала плечами: ?Вероятно, из теории в музыкальной школы, я не помню...? Дом засмеялся: ?Надо же, хотя бы один за этим столом имеет музыкальное образование!? Но Вера, стушевавшись, добавила, что не доучилась до конца и бросила учебу после трех с половиной лет. На последовавшие расспросы ответила, что это были классы скрипки и фортепьяно, а ушла, потому что поняла: музыка не ее стихия. Как поняла? Вера печально выдохнула. Доставать из себя наиболее ранящие факты и воспоминания всегда трудно, хоть общество малознакомых людей, которых ты с огромной долей вероятности не увидишь завтра, и более располагает к откровениям. Вера призналась, что как-то не смогла выполнить простое задание, где требовалось сочинить простую мелодию к простому четверостишию; и сразу же спешно добавила, глядя попеременно на обоих музыкантов: ?Поэтому я считаю, что писать музыку – это настоящий талант, и вы чрезвычайно талантливы в том, что делаете?. Мэтт усмехнулся: ?Ну, это весело поначалу, а затем понимаешь, что это такая же работа, как и остальные?, – а Дом ввернул: ?Иногда доводимая кем-то до фанатизма?. Оба засмеялись с того, что, вероятно, было приватной шуткой в их кругу. Отхихикав, фронтмен оценивающе пригляделся к Вере: ?Но у тебя, наверное, другие есть таланты. Ты пишешь?? Она потянула настороженно: ?С чего ты решил?? – и Дом махнул за спину, откуда они пришли: ?То, что ты сегодня сказала про Micro cuts, ты сама придумала?? Вера кивнула, пожав плечами, и Мэтт вернул себе внимание: ?Не хочешь попробовать написать обзоры на другие наши... шедевры?? – комично понизив голос и нахмурив переносицу на последнем слове. Улыбнувшись, ?талантливая? благодушно кивнула: ?С удовольствием, буду только рада?. Барабанщик сразу назвал две песни, но Вера качнула головой растерянно. Выяснилось, что бело-оранжевый альбом был уже вторым по счету, и ей наобещали передать все материалы.Пока Вера записывала контакты, диктовавшие подсветили телефонами ее блокнот. Электронный адрес Мэтта звучал как ?Agent Provocateur/Агент Провокатор? где-то. Писавшая смущенно улыбнулась: ?Ты в курсе, что это бренд женского белья?? – а фронтмен радостно закивал. Имейл же ударника начинался порядком сдержанней: ?Дом великолепный?! Вера засмеялась – оба прямо лучились скромностью. Рассеянный свет выхватил что-то темное на ее одежде. Уткнувшись взглядом, она присмотрелась к левому боку светлой футболки и оттянула в сторону – на ткани отчетливо выделялись серые пятна и разводы. Мэтт развернул ладонями вверх руки, явив предплечья с черными линиями: ?Это, наверное, от этого?. Вера оторопела: ?Это... нарисовано? Зачем?? Дом тихо вставил: ?Чтобы не промазать, когда вены будет резать?. Естественно, неунывающие музыканты опять захихикали. Мрачные полосы на руках божьего одуванчика копировали сетку вен. Мэтт объяснил, что его мама была против татуировок и он отказался от идеи, добавив: ?Я подумал, я подумал, что я должен уважать то тело, которое она создала?. Вера открыла рот, но не нашлась, что ответить на вычурную – и, вероятно, шутливую – формулировку, и нечаянно для самой себя выпалила: ?Я стихи писала?. Молодые люди оживились, но она быстро пресекла вопросы, дополнив, что стихи ваялись не на их языке, и, во-вторых, она все порвала и выкинула. Мэтт не унимался и хотел знать причину, и Вера пояснила, что ее бойфренд приревновал к гипотетическим соперникам, которым она якобы посвятила залетные рифмы. Оправдываясь, почти с мольбой посмотрела на Мэтта: ?Но они написаны были без какой-либо конкретики, просто образы и мысли, которые надо было выложить. Ты, наверное, знаешь, как это...? Он кивнул: ?Такое лучше не держать в себе, потому что либо оно тебя разорвет, либо ты кого-то убьешь?, – и виновато улыбнулся.Дом переключил разговор на Верину конкурсную песню, она назвала Darkshines и объяснила, что любит темные концепции в творчестве. Например? Вера с опаской вымолвила название любимого фильма, а Мэтт, уточнив сюжет, заговорщицки изрек: ?Это был один из самых моих ужасных страхов – забеременеть от пришельца, родить уродца, а потом воспитывать его как своего?. Вера засмеялась и закивала: ?Если переживешь роды, что в случае той истории не оставляет никаких шансов?. И добавила, что помимо отличного мрачного сюжета в фильме особую роль играет дизайн пришельцев, а у художника, который их выдумал, есть собственный музей в Швейцарии. Дом констатировал: ?Мы в конце года будем играть в Швейцарии?, – и Мэтт подхватил: ?Поедешь с нами?? Вера с полной уверенностью, что про нее забудут, кивнула: ?Конечно?, – и поинтересовалась, почему именно там. Оказалось, что осенью они выпускают новый – третий – альбом и следом открывают серию концертов в его поддержку, а в европейской ветке турне Швейцария была одной из лучших их площадок. Мэтт потянулся: ?Если честно, мы и сейчас должны были альбом записывать, а не кататься с шоу, и сюда нас занесло по чистой случайности?. Вера озадаченно нахмурилась: ?Это как?? – и Дом указал на друга: ?Это все из-за него?. Фронтмен заулыбался и поведал, что они поспорили с Томом, когда медиа-менеджер предложил нестандартный способ продвижения – через сарафанное радио, – и выбрал наобум страну для эксперимента. Правда, из списка тех, где розница видела все же альбомы MUSE. Потому что два года назад группу турнули с американского рынка, когда Мэтт отказался перезаписываться и убирать свои фальцетные подвывания из треков прошлого альбома. Божий одуванчик поерзал и добил аргументом: ?Ведь если ты будешь делать то, что тебе говорят, а не то, что ты хочешь, ты уже не будешь собой, верно?? Сидевшая испуганно отразила взгляд и потупила глаза в стол. Взбодриться помогли объяснения, что конкурсами и раздачей небольших призов гастролировавшие хотели заставить как можно больше концертолюбителей заинтересоваться ими и, следовательно, прийти на выступление. Проще простого заплатить за рекламное время и налепить по городу листовок, а чудаковатые британцы жаждали оригинальности. И к тому же хотели сэкономить на рекламе. Глядя на разрисованные руки божьего одуванчика и его вздыбленную прическу, Вера повела бровью: куда уж нестандартней. Дом завершил экскурс оценкой их маркетинговой тактики, указав на солиста: ?И вроде сегодня неплохую толпу собрали. Так что он проспорил?, – а Мэтт скривился и резко потребовал у Веры названия других групп, которые она слушает. Умолчав о том, что про MUSE знает всего неделю, она хитровато улыбнулась: ?Давай сделаем проще. Я лишь скажу одну группу, с которой вы никак не можете быть конкурентами, для общего понимания, что мне нравится?. Дом засмеялся: ?Наверняка что-то местное, чего мы не знаем?? – Мэтт нахмурил переносицу: ?Или какой-нибудь жестокий трэш...? Вера перебила: ?Led Zeppelin?. Оба уважительно закивали и с ходу назвали две самые популярные композиции Пейджа и Планта, но Вера, помотав головой, озвучила третью и пропела несколько строчек. И почему-то среди трех куплетов, припева и бриджа в первую очередь взбрели в голову слова про ветер, рыдающий из-за любви, которая никогда не остынет, и про любимую героя песни, которая спит на темной стороне планеты.Короткий речитативный припев о желании взяться за руки Мэтт подхватил и закивал, а Вера еще с акцентом добавила, что здесь очень красивое гитарное соло и она в целом обожает звучание электрогитары. Если по наклону сутуловатой фигуры к ней, сиявшим глазам и прикрывавшей рот ладони можно было предположить, что божий одуванчик расплылся в улыбке, то так оно и было. Почему именно электрогитара? Из-за впечатления от сай-фай-фильма, что лет в восемь посмотрела с отцом, по-детски втрескавшись в главного героя, который там бахвалился на сцене. ?Назад в будущее?. Дом со стоном поднял лицо вверх: ?DeLorean?, – а Мэтт высоко и прерывисто засмеялся, причем так заразительно, что Вера тоже зашлась смехом, еще не зная причины. Ударник пояснил: ?Это машина моей мечты?. Говорившая закивала восторженно: ?Лучшая машина в истории кинематографа! В фильме несколько моделей DMC-12 снималось. Уверена, что в Америке еще есть спорткары на ходу, или ты только вариант с конденсатором потока на борту рассматриваешь?? Звонким смехом Мэтт съехал на тон выше, а Дом мечтательно вздохнул: ?Ты, наверное, издеваешься?.Где-то в начале второго ночи затрезвонил Верин мобильный, но она предпочла его выключить. Потом говорили о книгах. Вера читала тот научно-фантастический роман, который хвалил Мэтт, но отозвалась спокойней. Фронтмен защищал книгу-фаворитку: ?Там, кстати, есть любовная история, которую я не заметил в первый раз, а только когда перечитывал повторно?, – а возражавшая назвала другую: ?Это тоже субжанр дистопии, и здесь есть отличная сцена соблазнения?. Мэтт насупился: ?Я думал, женщины любят любовные истории?, – а Вера засмеялась, глянув на Дома. Барабанщик тоже скалился. Вернула обратно взгляд на Мэтта. Божий одуванчик, похоже, был задет в лучших чувствах. Наивное создание. Желая обновить тему разговора, Вера спросила о разъездах, и оставшуюся часть ночи, пока не забрезжил рассвет, слушала о других городах и местах, которые музыкантов когда-то удивили, поразили или рассмешили. Перед тем как оставить пригретое место на пляже, Вера не выдержала и повернула к Мэтту руку ладонью вверх: ?Помню, когда я играла на скрипке, подушечки пальцев грубели, особенно на указательном. Можно?? Мэтт протянул левую кисть, и Вера взяла его широкую ладонь в свои; склонилась и с выражением на лице, как у ребенка, получившего долгожданный подарок на Новый год, потерла верхние шершавые фаланги напряженных длинных пальцев. Отпуская его руку, заглянула в глаза. Почему он не мог быть выше ростом, спортивней и с более правильными чертами лица? Щемящая неправильность и ситуации, и мелькнувшего помысла вылилась в хрупкое допущение, что где-то в другом, забытом времени, в другой, несуществующей реальности все могло сложиться иначе. Вера мотнула головой.Забравшись с ногами на лавку, поначалу развернулась к божьему одуванчику, но передумала и шагнула к Дому. Тот ловко перенес избравшую его назад на твердый участок суши, и, пока выходили из островной части парка, Вера включила телефон и вызвонила такси. Проигнорировав шлейф аукавшихся смсок. Как она ни сопротивлялась, первой отвезли ее к общежитию, а затем молодые люди уехали в отель. Вера поплелась отсыпаться в законную женскую комнату. На первую ленту не пошла в тот день и, к счастью, проспала утренние сборы балаганивших соседок по комнате.Во время большой университетской перемены, когда Вера с одногруппниками вышла покурить на улицу, неизвестный номер с четверками в коде страны потребовал ее внимания. Через пятнадцать минут к учебному корпусу рядом с Вериным общежитием подкатила вчерашняя черная машина, и Вера, оторвавшись от одногруппников, приблизилась. Задняя правая дверь открылась, вылез Мэтт, а в опустившееся пассажирское окно выглянул Том и протянул два диска. Одаренная заулыбалась, поприветствовала и поблагодарила. Экс-божий одуванчик уложил руки и подбородок на открытую дверь – освобожденная от геля длинная челка назойливо лезла ему в глаза – и пообещал остальные материалы переслать электронкой. Из-за спины Мэтта высунулся Дом и помахал рукой. Вера кивнула троим, пряча диски в сумку и готовясь уйти, но божий одуванчик пригласил ее поехать с ними: ?Хочу тебе показать кое-что?. Оглянувшись на одногруппников и учебное здание, она нерешительно потянула: ?Вообще-то...? – и вытянулась. К щебетавшей группе студентов подгреб Верин кавалер, и однокашники дружно указали туда, где она стояла. Возле авто с британцами. Бойфренд заметил и решительно двинулся в ее сторону. Вера спешно обогнула дверь, приблизившись к Мэтту: ?Хорошо, поехали?, – они быстро упаковались в салон, и черная машина оставила позади и вуз, и все связи с ним.То, что фронтмен горел желанием показать, обернулось люксовым бутиком за углом их отеля. Вера растерянно огляделась: цены шокировали до бесчувствия. Менеджер зала уставилась на далеко непрезентабельную шайку четверых, но услышав иностранный говор, натянуто улыбнулась и притащила две коробки. Мэтт сказал, что это в компенсацию за испорченную футболку и чуть не поломанные каблуки из-за ночной прогулки. После короткого препирательства с ним, пока Дом и Том осматривали мужскую половину фешенебельного магазинчика, Вера все-таки померила черные босоножки на платформе и высоком каблуке. Завернула джинсовые штанины под колени и, аккуратно ступая, покрутилась напротив зеркала. Божий одуванчик с печалью в глазах отпустил ей скромный комплимент.Босоножки, разумеется, нравились, но Вера осторожно сняла их, установив на коробку, и поблагодарила надзиравшего за ними консультанта. Та с недовольным видом упаковала обувь и хотела уже унести, как британец отчаянно замахал руками и затараторил, отчего менеджер оторопела, видимо, ничего не понимая. Только замаячившая в руках Мэтта банковская карта привела ее в чувство. Фронтмен с надсмотрщицей вернулся к примерявшей, когда она застегнула будничные сандалеты и поправила джинсы, и консультант, стараясь улыбаться в тридцать два и шире, протянула Вере пакет с коробкой и польстила ?отличному выбору и хорошему вкусу?. Возвратясь в женскую комнату общежития, пока ее соседки все еще околачивались на парах, Вера задумчиво распаковала босоножки, украсила ими стол по центру и долго рассматривала. В изящном изгибе основания каблука, в сказанном за пляжным столом ночью и увиденном вчера на сцене Дворца вечером было что-то эстетически тонкое, завораживающее и неуловимо обволакивающее. Словно подаренное обещание благоприятного случая. Словно живучая надежда на лучшее. Только как сочетание высокой шпильки с толстой подошвой казалось экзотичным, песенного голоса Мэтта с его внешностью – несопоставимым, так и неотвеченным крутился неразрешимый вопрос: когда? Когда можно будет надеяться на лучший случай? Наконец, оглянув скудное жилище и присмотревшись, Вера поджала губы и встала. Из угла комнаты медленно вытащила орудия труда для уборки; поплелась и набрала на этажной кухне половину овального ведра воды и, подняв стулья, сумки и мелкое барахло, загромождавшие пол, нехотя принялась мести.Дверь в комнату распахнулась внезапно: без малейшего стука и запроса войти. Разъяренный бойфренд ввалился грозно внутрь: ?Ты какого черта не отвечаешь на мои звонки?? Переполошенно выровнявшись с веником в руке, мевшая стала по центру комнаты, загораживая стоявшие на виду босоножки. Но кавалер заметил, застопорился и указал на них: ?А это как называется?? Вера приняла оборонительную позу, глянув исподлобья, и низким голосом тихо процедила: ?Гуччи?. Спросивший ринулся вперед: ?И кто это тебе покупает ?Гуччи?? Ты спала с ним?? Метнувшись навстречу, Вера оттолкнула: ?Какого черта?! Я не...?Но точный удар в лицо, выбив крик, обезмолвил. Головокружительно развернул комнату и опрокинул, вдолбив щекой в дерево, накрытое щипавшимся ковром. Потирая трясущейся рукой скулу, подкошенная успела вывернуться полубоком, чтобы глянуть на бойфренда. До того, как он накинулся и впечатал хребтом в пол. Взвыв, царапаясь и молотя кулаками, Вера извивалась, пытаясь скинуть навалившегося, но сдавленное горло – одной ладонью – и второй удар под ребра лишили воздуха, сил и воли. Задыхаясь, едва схватилась за освобожденные шею и бок – врезавший содрал шорты с бельем. Дернулась, силясь отпихнуться, и вновь заработала деревянным полом в спину, а тушей придавившего в грудную клетку. От резанувшей боли притупился окружающий мир и собственный крик не услышался – пыльная соленая масляная пятерня задавила рот. Вера обмякла – надежда осенила, что, может, из шкуры вылезла. Бесплодно – толчки, пинки, тычки возросли жалящей какофонией на нервных окончаниях во всем теле. Воя в нос, кривясь и заливаясь слезами, осталось глотать и давиться собственным бессилием и омерзением...Застегнувшись, ?идеализированный экземпляр? вместо прощания бросил ?фригидная тварь?. И хлопнул дверью. Бездвижно лежавшая приоткрыла зареванные, слипшиеся глаза. Что-то кололо снизу и не переставало. Вера шелохнулась, сдвинувшись, поелозила рукой и нащупала. Поднесла к глазам и высипела: ?Урод...? – в трясущихся пальцах застряли неощущаемые автоключи. Всхлипывая и поскуливая, приподнялась на локтях и села, грубо растирая лицо и осматриваясь.На кухонном полотенце размазались кровавые пятна, но Вера отшвырнула его в угол. Все равно. Дрожавшими и закостенелыми руками, натянула белье и застегнула джинсы. Нервно подергиваясь, дошаталась к столу, чтобы подобрать ключи. Почти взяла. Взгляд уткнулся в ?Гуччи?. Неровными движениями упаковала и запихнула коробку под ?свою? кровать. Подальше. Как можно дальше от чужих глаз и подозрений. Мелко трясясь, вышкандыбала из комнаты.Вниз по лестнице. На проспект. Направо. В арку и во двор. Машина. Замки. Щелк. Забраться внутрь. Отъехать дугой и встать напротив стены. Рыжей крашеной старой кирпичной стены. Раньше на века строили. На переднем приводе экстремальный разгон – как плюнуть. Нейтралка. Ручник до последнего щелчка: вверх-вверх-вверх. Газ – громче рык, обороты чаще – в пол, сцепление наполовину. Вторая скорость – поправка на гравий, – и, закрыв глаза, слушать двигатель, слушать машину, слушать сцепление. Забыться и не существовать. Успокоиться и не прозевать. Максимальный крутящий момент – максимальная тяга. Передавишь газ – забуксуешь, отпустишь сцепление – заглохнешь. Повторив про себя молитвой алгоритм – ручник, сцепление, газ, – Вера положила ладонь на рукоять стояночного тормоза, мелко дрожа, сжавшись, выскулив финальный писк, и... Когда в салоне едко пахнуло паленым железом...Стена набросилась и чуть ли не вломилась через лобовое стекло, руль врезался в грудь – если не прошел насквозь, – и, показалось, шея вытянулась на миг нечеловечески – с хрустом. Звуки потухли враз, а перед глазами раздвоился вид серой торпеды. Дыхание выбилось из груди начисто, как будто внутренности уже были выплюнуты. Но при этом дико мутило. Или словно выкинуло в космический вакуум – Вера в панике дергалась, вися на руле, часто, по-собачьи пытаясь набрать воздуха. Лишь когда верх приборной панели увиделся густо черным, удалось втянуть воздушный поток через рот.Оттолкнувшись на спинку, разбившаяся ощупала себя – вроде наружу ничего из костей не торчало, – затем навалилась на дверную ручку и, ухватившись за верх приоткрытой двери, вытянулась из салона. Казалось, что по частям. Однако выровнялась. Ненадолго. Сила притяжения справа, вопреки законам физики, превзошла гравитацию слева. Колени подогнулись – весь мир поплыл вверх, крутанулся против часовой стрелки и окончательно померк.На осмотре врач спросила, хочет ли Вера написать заявление, но пациентка только мотнула головой, мотивировав нежеланием огласки и большим шансом, что виновник откупится. Хотя на самом деле прилипалой-истиной зудела и поглощала иные соображения элементарная мысль: чем этот раз отличался от предыдущих? В больницу пришел навестить бойфрендовский приятель. Жаловался, что хозяину разбитой машины теперь не только ремонт оплачивать, но и ?ментам отваливать, объясняя, какие бабы дуры и что авария произошла случайно? и предлагал ?обнулить счет?. Вера слушала, не глядя на кореша, не шевелясь и не меняясь в лице. Уходя, он все-таки получил свою долю внимания. Окликнул: ?Эй!? – и, озирнувшись по сторонам, тише добавил: ?По экспертизе, ты въехала в стену где-то на тридцати. За двадцать метров. По гравию?, – и едва заметно показал большой палец вверх. Посмотревшая отвернулась.В каникулярное окно между экзаменами и защитой диплома Вера приехала домой к сестре и матери на неделю позже, чем обещала. Надежда, встретив на пороге, удивилась, почему явившаяся одна: без кавалера и без машины. Вера сдержанно ответила, что они расстались, а мать бросилась допытываться, что Вера выкинула на этот раз и когда собирается мириться. Но ответа так и не последовало.Через пудру на лице просвечивал синяк, тональный крем слоем покрывал шею, что Вера сухо объяснила как ?немного повздорили?. В коробке, которую она с собой привезла, обнаружились дорогущие дизайнерские босоножки. Мать посетовала на неразумное поведение дочери, которой молодой человек дарил ?солидные презенты?, но Вера отрезала, что обувь купил совершенно другой парень. Когда любопытство родственниц заело, она показала на лаптопе свою фотографию с MUSE. Люба указала на Криса, но Вера прокомментировала его семейный статус, что целиком подтверждало местную теорию ?Хороших парней разбирают быстро?. Доминика родственницы охарактеризовали как ?Этот вроде ничего?, а Мэтту влепили устное клеймо ?Жуть какой страшненький?. И Вера не смогла не согласиться.