год -6. Традиционным способом (1/1)

Пережитые в минувшем чувства, накопленные воспоминания и приобретенный опыт определяют ход мыслей и решений в настоящем, которые в свою очередь цементируют новые слои личности и отражаются в будущем. Оцененные как влекущие потенциально негативные последствия, новые события избегаются, положительные же впечатления активно ищутся – и то и другое под общей формулировкой: предчувствия. В предчувствии смутного глобального случая, который мог бы полностью изменить ее взгляды и приоритеты, шесть лет назад в конце зимы Вера крутилась и не могла заснуть поздней ночью в квартире матери. Неожиданный звонок мобильного даже принес облегчение, прогнав звенящую тишину, однако так же быстро и смолк. Пока Вера дотянулась к лежавшему на полу телефону, отбрынчала прилетевшая смска. ?Агент Провокатор?, должно быть, мог заикаться не только голосом, но и текстом: сообщение кишело повторявшимися наборами букв, из чехарды которых удалось расшифровать только ?ttnght/ссгдня? – ?сегодня вечером?. Повертев в руке мобильный – то ли Мэтт на бегу печатал, то ли его кто-то безжалостно тряс, или же элементарно он был не слишком трезв, – гадавшая набрала его номер. Не получив отклика, отправила сообщение ?Дому Великолепному?: ?Мэтт там в порядке? Надеюсь, у вас все хорошо?.Ответы ударника – ?Да этот идиот уже пьян без памяти!? и ?Мы выступали на Brits!? со смайлом – обнаружились в телефонной переписке лишь наутро. Поулыбавшись экрану, затем – своим раздумьям, Вера улизнула из квартиры.Узкий лестничный пролет низкоэтажки сменился подъездной вытянутой площадкой высотки. Приблизившись к отделанной тонкими деревянными планками двери, Вера позвонила. Оглянулась на захлопывавшийся сзади ворчливый лифт как раз в то время, когда щелчок и глухой скрип подсказали, что путь открыт, и моложавая ухоженная женщина пригласила внутрь. Обмениваясь фразами о природе-погоде, явившаяся вынула из сумки и передала флешку. В гостиной, пока с электронного носителя копировались документы, Вера поинтересовалась у хозяйки квартиры, будет ли она их проверять. Но бывший учитель отрицательно качнула головой: ?Ты уже давно не в школе, а я не ставлю тебе оценки. Чай выпьешь?? Вера кивнула и невольно глянула на сервант, где среди прочих стояла черно-белая старая фотография нарядных первоклашек. В первом ряду ближе к центру застыла девочка с серьезным лицом и огромными глазами – какой Вера была шестнадцать лет назад, а в последнем – молодая женщина с проницательным взглядом. За глаза ее называли ?королева Марго? в честь героини известного романа, либо ?железная Маргарет? – на манер тогдашнего британского премьер-министра.За чаем бывший учитель рассказывала, кого из школы она недавно видела-слышала и кто чего добился по жизни. В памяти урывками маячили воспоминания, как уйму лет назад Марго в беззвучном и суровом негодовании влетала в класс и сорок голов вытягивались по струнке, боясь пискнуть; какие до колик в животе смешные она устраивала внеклассные вечера; как Марго постоянно твердила, что нужно уезжать из этого городка в поиске лучшего; как ученики ей помогли обустроить отвоеванный персональный кабинет английского; и как старшеклассниками они осаждали ее разговорами на разные темы, когда у Марго было настроение для обсуждений. Если у Марго не было настроения, ее угрюмый вид наводил ужас не только на школьников, но и на их родителей. Детей у учителя не было, поэтому лаврами подопечных она тщеславно гордилась как своими собственными. Вера слушала, и в какой-то момент проклюнулось и начало расти чувство вины. За то, что вернулась после института назад домой в целом. За то, что ей нечем было похвастаться в этот приход. За то, что когда-то была любимой ученицей Марго и, судя по всему, не оправдала ее надежд. Говорившая, видимо, уловив настроение притихшей Веры, бросила хвалить одноклассника с его фирмой и поменяла тему: ?Ты еще общаешься со своими знакомыми музыкантами?? Вера кивнула без энтузиазма: ?Да, кроме последних двух дней. Когда они гастролировали по Австралии и Японии, то были более словоохотливы. Сейчас, обратно в Британии, им есть чем заняться?. Однако Марго хмыкнула: ?Ну конечно, им есть чем заняться. Выступать на сцене BRIT Awards и быть номинированными – стоит немалого?. Поддакнув, Вера хотела добавить, что MUSE еще получат свою ?Британнию?, как запиликал ее мобильный.Марго принялась убирать чашки со стола, а Вера, отрыв телефон в сумке, удивленно глянула в дисплей: заговори о черте, он и появится. Перейдя на другой язык, с легкой усмешкой выдала в трубку: ?Привет, рада, что ты жив после вчерашнего?. Марго оставила посуду, вернулась обратно за стол и, прищурясь, стала прислушиваться. Голос Мэтта в телефоне сбивчиво и быстро протараторил: ?Привет! Просто отлично, унасскоробольшойгиг, да, оченьважный, я думаю, тебебудет, тебебудетинтересно, я хочу, чтобтыэтоувидела, тебенадоприехать, определенно!..? Тряхнув головой, Вера перебила: ?Ладно-ладно, а Дом там рядом есть где-нибудь?? Мэтт сбился с нерепетированной скороговорки и через паузу настороженно потянул: ?Зачем?? Вера фыркнула: ?Затем, что тебе нужен персональный переводчик с твоей версии английского на любую другую из официально известных!?Пока в трубке слышались окрики, Вера глянула на Марго, которая в свою очередь осуждающе и молча смотрела на нее. Наконец в телефоне раздалось внятное приветствие барабанщика, и Вера переключилась на ответившего: ?Привет, слушай, что он хочет?? Голос Дома спокойно прокомментировал: ?Да он тебя на наш концерт пытается пригласить. И я, наверное, сейчас договорю и пойду напишу предсмертную записку с обвинением в твой адрес, потому что он очень, очень недобро на меня смотрит?. Вера засмеялась: ?Наверное, теперь придется ехать спасать твою шкуру?, – а Дом успел только подтвердить: ?Да уж будь добра...? – как мобильный на том конце связи, похоже, снова перекочевал в руки Мэтта. На этот раз его голос прозвучал уже более спокойно: ?Сейчас все организуем!? – и под ликующий возглас боевитого индейца связь оборвалась.Марго тоже перешла на английский: ?Тебе необязательно так резко себя с ними вести. Он очень талантливый молодой человек. И ты ему интересна?. Вера кивнула в согласии: ?Да, он талантлив?, – и бывший учитель вернулась на язык их страны: ?Твой отец был лояльным человеком... Хочешь, я скажу матери, что ты едешь со мной переводчиком на переговоры в область?? Вера мотнула головой с грустной улыбкой: ?Они все равно узнают... Отпрошусь как-нибудь?. Отпроситься в этот раз далось тяжелее, чем три с половиной месяца назад, когда она летела в Швейцарию. Все же после двух дней споров, обещания по приезде обратно устроиться на ?нормальную работу? и с традиционным напутствием познакомиться с кем-нибудь достойным, Вера увидела ?зеленый свет?.Через неделю в десять утра британского времени Верин самолет приземлился в громадном Хитроу, и обилие залов-переходов с первого шага в терминал бросилось ее пугать и путать. Водитель, терпеливо дождавшийся и встретивший в аэропортовом фойе, несмотря на Верины просьбы ехать в отель прибрежного городка, через три часа высадил ее перед достаточно просторным, но внешне запущенным домом. С формулировкой ?отвез туда, куда сказали?. Внутри строение оказалось не менее заброшенным, и весь постимпрессионизм обшарпанных стен и художественно выгравированных царапин на полу не менее артистично усиливался творчески расставленным нагромождением вещей у входа. Единственный ящик-контейнер, чье назначение было понятно, содержал внутри стойку с гитарами и был открыт. Водитель украсил Вериными пожитками – чемоданом и ноутбуком в кейсе – скопище сумок на полу и указал рукой на дверь под лестницей второго этажа в противоположном конце прихожей: ?Они там?. Дверь принадлежала куску стены, который по текстуре и цвету цинично разнился с остальными вертикальными поверхностями в холле: он был кирпично-красным по той простой причине, что демонстрировал кирпич с межшовными цементными прожилками без какого-либо намека на внешнюю отделку. При открывании двери снизу донеслись приглушенные звуки гитар и барабанов. Шагнув в темное помещение, Вера чуть не свалилась в лестничный колодец, как водитель подхватил и выровнял ее: ?Аккуратней, мисс, тут еще перила не достроили?. Флигель вокруг ступеней, оказалось, был сооружен Мэттом, чтобы не рысачить каждый раз в подвал кругами через задний вход дома. Вера усмехнулась: ?Ну да, свернешь один раз шею на лестнице, и больше не придется бегать вокруг?.Когда она с водителем спустилась в самый низ и прошла через вторую дверь в музыкальный склеп, понятие ?хаос в доме? выросло до пикового значения: провода, ящики, коробки, одежда, какие-то электронные части неведомой аппаратуры – и так везде. По всему немалому подземелью. Заметив вошедших через огромный застекленный проем, трое музыкантов бросили репетицию и вышли из инструментального зала в проходную лаунж-комнату: добродущно-спокойный Крис, улыбавшийся Дом и буквально лучившийся эйфорией Мэтт. Пока здоровались и знакомились – в предбаннике еще обнаружились тур- и медиа-менеджеры, а также трое парней-техников, – Вера напомнила фронтмену, что ей надо еще сегодня заселиться в отель. Пожимая руку, Мэтт дал слово отвезти ее позже: когда они погрузятся для завтрашней поездки в Лондон – и отпустил водителя. Трое ушли назад доигрывать за стенку с окном, а Вера, спросив про целость вещей наверху и получив ответ ?только если чайки позарятся?, приземлилась на диван рядом с Андерсоном. На вопрос тур-менеджера о перелете восторженно заявила: ?Огромнейший терминал?, – и Андерсон горделиво согласился, как будто сам его построил. Любе отправилось сообщение о благополучном прибытии, а тур-менеджеру звонком сообщили, что трейлер для перевозки должен приехать с минуты на минуту. Для Веры нашлась бутылка воды, но от перекуса из жареной рыбы и картошки в одной из коробок на столе она отказалась. Рассматривая на столешнице разложенные огромный лист с планом звуковой системы концерта и рядом – исписанные листки-перечни, пустые пластиковые бутылки, жестяные банки, коробки и пакеты, Вера на какой-то момент задумалась: по-хорошему можно было бы и убрать лишнее. Однако в уравнении с домохозяйской функцией минус две банки и на йоту бы не уменьшили бесконечность местного хаоса, зато у инициатора появилась бы неплохая вероятность сломать себе что-то на лестнице. Поэтому самостоятельно воплощать идею Вера не взялась. Том пялился в экран, а рядом с ним на диване пролеживал еще один неприкаянный лаптоп. Вера спросила, можно ли ей попользоваться, а Том неопределенно буркнул, что это компьютер Мэтта, – и понимай как хочешь. Пожав плечами и захватив серебристый Mac, она встала у разделяющего две комнаты окна и демонстративно подняла лаптоп. Дом, сидевший за барабанами как раз напротив, заметил первым и крикнул другу. Мэтт, не переставая играть, вихрем повернулся лицом, а Вера указательным пальцем ткнула в компьютер, слегка наклонила вперед голову и вопросительно подняла брови. Фронтмен часто забил по струнам и, скривившись в своей знаковой гримасе гитарного маньяка – еще известной как ?секси-фейс?, – так же часто закивал. Стоявшая по другой бок стекла засмеялась и попыталась изобразить реверанс. Отзвучал мобильный Андерсона, и тур-менеджер подошел к Вере, замахав руками в окно: ?Отбой. Транспорт прибыл?. Крис захватил две бас-гитары, а Дом покинул домашнюю студию с пустыми руками, тогда как Мэтт и не думал завязывать с игрой, рисуясь перед Верой с – как он их называл – cheesy/вульгарными/попсовыми движениями. Народа в предбаннике скопилось до уровня толчеи, и Вера протиснулась в свободный дверной проем между комнатами. Лихо крутанувшись вокруг себя, Мэтт так же резко остановился и нацелился на Веру, как оружием, головкой гитары: подняв инструмент горизонтально основанием к себе и поднеся к лицу, прищурив один глаз для точности. Наблюдавшая заулыбалась и, зажав лаптоп под мышкой, как могла, подняла руки вверх, сдаваясь. Изобразив удовлетворенную мину, фронтмен проиграл несколько аккордов соло, водрузив гитару себе на голову; опустился на колени и встал обратно, извиваясь под ритм тягучего риффа и мягко обтираясь о гитару. Вера опять хохотнула, но запнулась и глянула непонимающе-оценивающе. Мэтт изменился. Он больше не казался тем угловатым подростком, каким увиделся на сцене впервые, а скорее походил на молодого мужчину. Да и движения его выглядели более пластичными по сравнению с теми комичными дерганьями и скачками около полугода назад. Хотя ни более спортивным, ни выше ростом и ни симпатичней фронтмен не стал.Коллектив за Вериной спиной начал мало-помалу испаряться из подземелья. Наверное, не стоило пялиться в упор на Мэтта, и Вера обернулась к выходившим, но фронтмен в ту же секунду потребовал назад ее нераздельное внимание: ?А как тебе это?? Столбычившая вновь глянула в ?репетиционный зал?, чтобы пронаблюдать, как ломавшийся встал на колени, прижал гитару к себе, развернув ее грифом вверх, и с упоенным лицом сделал несколько движений бедрами вперед-назад. Вера прижала к себе лаптоп, как будто пытаясь за него спрятаться, и выдала через смех: ?Мне кажется, это уже немного перебор. Смотрится эффектно, как для меня, но кого-то может точно отвернуть?. Мэтт поднялся с коленей: ?Ладно, есть более легкий вариант. Зацени!? – и, убедившись, что она смотрит, развернулся в профиль и поднял гитару вертикально, боком грифа к лицу. Картина следующего затем преследовала неотрывно и грела подстрекательски до самой ночи: Мэтт прикрыл глаза и языком провел размеренно по шее гитары снизу вверх. Посерьезнев и смущенно опустив лицо, наблюдавшая часто заморгала и едва успела вернуть на фронтмена взгляд, когда он с вопросительно поднятой бровью повернул к ней лицо. Вера испуганно и отрешенно потянула: ?Я думаю...? Мэтт усилил пытливую гримасу, пригласительно наклонив голову, и растерявшаяся очнулась и ляпнула: ?Почему бы не перекрасить тебя в черный?? Он глянул наверх, прищурясь, как будто мог видеть свои на скорую руку зацементированные гелем, торчавшие вверх и назад волосы, и с улыбкой кивнул: ?Давай!? Вере на левое плечо легла чья-то рука, а справа над ухом послышался голос барабанщика: ?Давай я тебя проведу наверх, а то он не бросит выпендриваться, пока есть благодарная аудитория?.Наверху Дом по-джентльменски помог перенести вещи, и Вера оккупировала диван в гостиной, которая широкой аркой соединялась с прихожей. Так что отлично просматривалось массовое снование по дому, связанное с рутиной загрузки трейлера. Надзиравшая со стороны украдкой бросила взгляд на Мэтта, когда он поселил в гитарную стойку только что одаренную любовью Delorean – контейнер закрыли и утянули наружу. Остальные ящики и сумки тоже покидали фронтменовское жилище. Вера силилась отвлечься на сайт новостей в лаптопе, но в памяти раз за разом всплывал образ Мэтта в профиль с открытым ртом возле шеи гитары, и сидевшая в гостиной неумышленно поглядывала в арку каждый раз, как слышала там его голос. Смешанные чувства отторжения и завороженности накатывали и волнами сменяли друг друга. Чем дальше, тем с большим трудом удавалось не признаться: было что-то невероятно притягательное в сутулом худом сложении Мэтта, его размашистой небрежной поступи, в засохшем белой стружкой на волосах геле и испачканных в серой пыли коленях черных брюк, и даже в темных ободах под ногтями, будто он не на гитарах играх, а рыл землю голыми руками.Как будто услышав ее размышления, Мэтт повернулся и направился в сторону гостиной, а Вера лихорадочно и не видя уставилась в лаптоп, крепче схватившись за него. Затормозив в проеме арки, фронтмен объявил, что им еще надо минут двадцать, чтобы закрепить ящики в кузове трейлера, и затем они пойдут на ланч и выберут краску для волос. Вера постаралась как можно более индифферентно кивнуть и снова отвернулась в экран. Когда мужчины оставили дом и закрываться больше ни от кого не требовалось, она отложила компьютер на журнальный стол и тоже вышла наружу – лицезреть, как группа суетилась возле небольшого автофургона. Когда, наконец, тыльные двери грузовой машины закрыли, трейлер и легковые машины техников, закупорившие тупик на улице Мэтта, тронулись прочь.Ланч в затемненном, средневекового стиля кафе-ресторане вместе с Домом, Томом и Мэттом, затем поход с одним Мэттом в Boots – местный гибрид аптеки и магазина косметики, – и к пяти вечера фронтменовские волосы были вымазаны радикально-черной пастой и прилеплены к голове. За первую треть часа Вера, невзирая на сопротивление ?они мне нужны!?, укоротила и почистила Мэтту ногти, за вторую – была выгуляна по дому. Как резюме экскурсии, ванная комната на первом этаже дома оказалась единственным облагороженным помещением на все двухэтажное здание с чердаком и подвалом: огромная ванна-джакузи в углу, кабинка душа с абсолютно прозрачными тремя стенками слева, умывальник и шкафчики справа. Из столовой Мэтт притащил стул и, скинув ботинки с носками на пороге, поставил его в душевую кабинку. Пока Вера натягивала измазанные краской целлофановые перчатки, он снял со стены душевую лейку, проверил воду и со щенячье-невинным выражением лица прозаикался: ?Я могу и сам, и сам смыть?, – но Вера иронично усмехнулась: ?И завтра твои черные ногти на выступлении будут очень органично смотреться! Увы, это я уже не отмою?. Переодетая в домашние шорты, она сняла тапки на пороге кабинки и босиком прошлепала внутрь, а Мэтт уселся спиной к спинке и протянул ей душ с улыбкой: ?Уверена?? Открыв воду на пристенном смесителе, Вера склонилась над клиентом домашнего бьюти-салона: ?Глаза закрой?. Мэтт сделал, как ему было велено, запрокинув голову, но инстинктивно поднял руки, как только вода брызнула на волосы. Прикрикнув: ?Руки прочь!? – самозваный мастер-стилист усмехнулась: фронтменовские руки почему-то убрались прямо ему на пах. Черные струи, разбрызгиваясь, потекли на светлый поддон, мелко пятная и заворачиваясь вороночной спиралью вокруг слива. Смывая краску и перебирая челку Мэтта, Вера невольно глянула на его умиротворенное лицо и, похоже, задержала взгляд дольше, чем требовала ситуация, потому что сидевший перед ней открыл глаза и посмотрел в ответ. Вера нахмурилась: ?Глаза закрыть!? Глаза вновь закрылись, а руки опять легли на пах, и Вера грустно просмеялась: ?Слушай, я не собираюсь тебя бить... больше?. Ладони перенеслись на колени и оставались там, пока стекавшая вода не приобрела более-менее видимую прозрачность, а Вера не отключила душ: ?Ладно, дальше сам?.Она успела переодеться в джинсы и лонгслив и упаковать домашние вещи, как в гостиной появился Мэтт со свежевыкрашенной черной гривой, замотанный в одно полотенце на бедрах: ?Ну как? По-моему, очень грозно?, – и потянул вверх челку, имитируя стойку оттопыренных ?колючек?. Вера смущенно поулыбалась, в открытую смерив глазами его полуголое явление, но, глянув на поднятые волосы, нахмурилась: ?А ну иди сюда...? Прошагав обратно в ванную, она встала за его спиной перед зеркалом, Мэтт попытался вновь сотворить на голове дикобраза в гневе, но Вера треснула его по рукам и уложила челку на лбу дугой: ?Мужская парикмахерская здесь есть где-то рядом?? Мэтт возмущенно обернулся: ?Зачем это?? – а Вера хитровато заметила: ?Потому что я умею стричь только наголо?.В парикмахерской она фактически на пальцах объяснила, что на лбу должно лежать, на скулах – обрамлять, а на макушке – торчать. Пока Мэтт обиженно-настороженно сочинял про себя эпитафию сыпавшимся на пол отстриженным локонам, Вера внимательно следила, часто вмешиваясь, чтобы убедиться: идею штучной прически уловили правильно. Хотя, может, у стрижки и было типовое именование. Наконец черные волосы были сдобрены пеной и сбрызнуты лаком. Вера за спиной Мэтта с улыбкой посмотрела в зеркало; он спросил ее отражение: ?Тебе нравится?? – и двойник закивал. На февральской бесснежной улице пасмурная серость тронула небо и зябко дунуло морем со стороны пролива. Натянув капюшон и шагая рядом, Мэтт предложил Вере остаться переночевать у него дома. Отель никуда бы не делся, и Вера, которой и самой уже не хотелось больше слоняться по городу, кивнула и села в машину к Мэтту.Он решил уступить ей свою спальню на втором этаже, и Вера насмеялась до колик, пока Мэтт ползал на животе – под кроватью, вокруг – и собирал разбросанные неизвестно в течение какого долгого времени носки. В столовой, пока разогревали купленные на пути домой мясной пирог и запеченные грибы и овощи, раскладывали булочки и кексы и заваривали чай, Вера поинтересовалась, как же все-таки правильно называется эта часть дневного рациона: dinner, supper or tea meal/обед, ужин или чайный стол. Мэтт скроил задумчивое лицо, изогнув одну бровь, и выдал ответ: ?Скорее всего, high tea/поздний стол с чаем?. Потом они говорили о роликах с якобы оригинальной записью допроса плененного и удерживаемого в засекреченной американской спецзоне гуманоида, которые Вера обозвала вероятной подделкой; о тезисах канадского политика, обвинявшего американское правительство в сговоре с инопланетной расой; о теории заговора с целью создания единого правительства и унифицированного мирового порядка. И чудилось, будто вернулось беззаботное время, когда много лет назад вот так же свободно и легко Вера могла обсуждать совершенно фантастичные темы и задавать вопросы. Она широко и искренне заулыбалась, а Мэтт возмущенно констатировал: ?Ты меня не слушаешь!? Она засмеялась, виновато опустив голову, а затем глянула обратно: ?Тебе серьезно идет твоя новая прическа?.Перетрусить гардероб Мэтта труда не составило. Расцененный им как ?много?, концертный состав брюк насчитывал три широкие пары: черные с белыми, с красными и – самые оригинальные! – с черными лампасами. Их и надел. Лонгсливов в облипку нашлось аж четыре. Сразу откинув тот, что застегивался на молнию, Вера протянула фронтмену менее пятнистый и спросила, есть ли у него пиджак. Три минуты игры в гляделки и задавания подозрительных вопросов, и костюмные пуговицы были застегнуты на Мэтте. Довольно улыбаясь, Вера отступила на шаг, любуясь на финализированное творение рук своих: ?Ну вот как-то так?.Мягкий уголок-диван в центральной комнате превратился в обширное спальное место, где могли бы разлечься пять таких же худых, как они. Из невыдвигаемой части уголка с поддоном возникли пледы и подушки. Мэтт выбрал фантастический сериал о пришельце, вояжировавшем по временной материи, однако, не просмотрев в телевизор и пяти минут, Вера перевернулась и уткнулась лицом в подушку. Мэтт обеспокоенно затараторил: ?Может, что-то другое посмотрим? Что посмотрим? Этот сериал длинный, еще с шестидесятых...? Но Верины мысли упорхнули далеко от телепрограмм: ?Как подумаю, что через три дня билет... Так не хочется возвращаться...? И тогда Мэтт аккуратно произнес: ?Ты можешь остаться в качестве моего партнера?. Вера с усмешкой развернула к нему лицо: ?Да, ты всегда можешь придумать какую-нибудь абсолютно ненужную работу, как твоего стилиста, например...? – но Мэтт перебил: ?Моего партнера в жизни?. Вера как говорила, так и застыла с открытым ртом, изумленно вперившись в Мэтта. На нее бросались, стенали о любви, молили, угрожали, но в сугубо и открыто деловом тоне еще никто ничего не предлагал. Заморгав и тряхнув головой, в итоге выдохнула: ?Знаешь, я очень ценю нашу дружбу, возможность говорить, чтобы пытаться с тобой пробовать играть в любовь?, – и тише добавила, – ?с вероятностью того, что у нас что-то может получиться, близкой к нулю?. И отвернулась. В спину догнал мягкий фронтменовский голос: ?Уверен, что у нас как-нибудь получится?, – а Вера через паузу еле слышно возразила: ?Я не хочу как-нибудь, я хочу... традиционным способом?. Но Мэтт и сейчас не промолчал: ?Уверен, что и это у нас получится?. Лежавшая затылком, качнула головой и зажмурилась. Чтобы снова выловить из памяти запечатлевшийся образ Мэтта в профиль и с открытым ртом у гитарного грифа. И Вера развернулась обратно к нему лицом.Мэтт смотрел испытующе и незыблемо ждал. Взгляд прямой и внимательный, бесхитростно-добрый, и только на дне расширенных зрачков – готовность испепелить заживо и стереть в звездную пыль. Если тянувшая с ответом позволит.Лучше жалеть о совершенном, чем об упущенном. Вера придвинулась к Мэтту. Еще раз мелькнуло воспоминание о его лице рядом с грифом. И более раннее – обрывочное, на грани ощущения – со стычки в Швейцарии. И мысль, требовавшая признаться. Признаться в том, что еще днем позавидовала матово-серебристой Delorean. Потому что хотела, неосознанно тогда еще захотела очутиться на месте гитары. Идея блеснула так же спонтанно и нерационально: узнать, как Мэтт целуется, а затем отпихнуть с каким-нибудь предлогом и сделать вид, что ничего не произошло. Абсолютная уверенность, что выходка сойдет с рук, вытравливала сомнения и еще больше подстрекала.Не отрывая глаз от выжидавшего, Вера аккуратно приподнялась на локте, и синхронно, пока решившаяся надвигалась над Мэттом, он развернулся и лег на спину. Верины золотисто-коричневые пряди свесились набок и, наверное, щекотнули – Мэтт пальцами, убирая в сторону, провел по волосам. Ее голова замерла над его лицом – все та же решимость в светлых глазах. Смотревшая наклонилась и губами коснулась рта. Легко, затем с нажимом и еще раз, мимолетно лизнув. Но Мэтт не реагировал. Отодвинувшись, Вера бросила недоуменно-вопросительный взгляд на утихшего. Если подразумевалось, что он не будет настаивать, то вовсе не имелось в виду, что и с активным участием завяжет. Будто подслушав, Мэтт слегка улыбнулся, поднял руку на Верин затылок, притягивая ближе, и медленно закрыл глаза еще до того мгновенья, как их лица вновь соприкоснулись. Три родинки на его скуле затуманились, и Вера зажмурилась следом. Нежные касания открытым ртом согрели кожу, но очень поверхностно; взаимным кратким пленениям губ и языков нашелся поочередный ритм, когда Вера протиснула ладонь под голову лежавшего, удерживая в ответ. А стоило Мэтту надавить чуть сильнее, Вера инстинктивно разомкнула губы, и он скользнул языком ей в рот. Женевская сцена – темень и суета – проступила на миг и затмилась. Мощным, белым, жгучим накалом. Вера схватила Мэтта за голову, прижимая к себе каждый раз, впиваясь, когда он глубже входил языком, посылая электризованное тепло мелкой рябью расходиться по телу, словно круги на воде, от низа ее живота. Понятие времени – настоящего и того, что случилось тогда, – смешалось и потерялось.Не прекращая целовать и грея свободной ладонью спину, Мэтт придавил к дивану, оказавшись сверху и предусмотрительно не касаясь пахом Вериного бедра. Разлохматив его волосы, она лихорадочно и беспрепятственно гладила, разветривая микс запахов лака, шампуня и краски. Наконец осмелилась на большее – руки сползли на шею и худые плечи. Мэтт тоже, оставив ее рот и втягивая жар разгоряченной кожи, упруго и тонко проводя языком, спустился к основанию шеи. Картинка его и Delorean вживую! На секунду обомлев, но тут же вывернувшись, Вера беззастенчиво шепнула в ухо первое, что взбрело: ?Just f...ck me in the mouth with your tongue/Просто отымей меня в рот языком?. Успела заглянуть в опьяненные глаза и вдохнуть свежесть. Оценив через прикрытые веки, Мэтт решительно вернулся к ее лицу. Правой рукой напористо юркнул под затылок, а левой отправился бродить ниже и дальше. И Вера схватилась за его спину. Выглаживание поверх одежды – от плеча по груди и к животу, – напомнило, как у Мэтта всегда напряжены ладони, а когда он залез под футболку, Вера изогнулась под его рукой: огрубевшие от струн подушечки пальцев оставляли на коже чувствительно-певучие дорожки, которые вели, указывали вниз. Прижимая Мэтта к себе, она вскоре и безотчетно сама оттянула его руку к шортам, направив под резинку. Передвинувшись на другой Верин бок и все так же стараясь не тереться пахом, Мэтт закинул ногу, слабо придавив. Менее шершавой правой ладонью залез под одежду и поглаживанием съехал к низу живота, подгоняя сильней втираться, шире гладить и дразня отрываться от его губ, чтобы наставить легких поцелуев на щеках и в уголках рта. Втягивая и отпуская его язык, перебирая волосы и прессуя его руку к себе, Вера освободила левую ногу и согнула в колене. Намек не прошел незамеченным: Мэтт провел рукой вниз по внешней стороне бедра. Угрожающе, томя и сжимая пятерней, вернулся назад по внутренней. Протиснулся под два слоя ткани. И пальцем оказался внутри.Отпустив его рот, Вера крутанула головой набок и перехватила дыхание, а Мэтт по-вампирски намертво впился ей в шею, смелее и дальше в сторону отодвинув шорты и белье. Когда Вера заскребла ногтями футболку на плечах и стала двигаться в такт его руке, Мэтт замер, шепнув на ухо: ?Я могу сделать лучше... традиционным способом?, – и поднял разгоряченное лицо. Мысли завихрялись между ?остаться? и ?сбежать?, дышалось тяжело, но и успокаиваться не тянуло. Кожа словно излучала вибрирующее тепло, а Вера смотрела на желавшего, но ждавшего, медленно моргая. Когда взгляд размылся тяжелой влагой, лежавшая едва заметно кивнула и тонко выдохнула: ?Ну так сделай?. Неожиданно резко, как показалось, Мэтт убрал с ее плеч руки и уполз наверх к изголовью дивана. Вера словно очнулась: расширила глаза, когда напротив лица зависла его грудь. Едва касаясь, лежавшая обняла, съехав руками на бока и ниже, хотя в сознании опять начало проступать и еще более яркими, чем прежде, мазками сомнение. Что она творит? Мэтт вернулся с блестящим пластиковым квадратиком, но Вера качнула головой: ?Не надо... Я скоро...? Он не дослушал: ?Уверена?? Замолкшая кивнула, а пакетик улетел прочь. Раздумья были умерщвлены, когда Мэтт снова глубоко поцеловал. Оторвавшись, раздел их двоих с чемпионской скоростью и вернул правую руку туда, где она гуляла раньше. Чтобы вскоре самому зависнуть между согнутых коленей. Вера, не отрываясь от замутненного взгляда, потянула Мэтта за голову вниз, и он вошел. Гладко, полномерно, по оголенным певучим нервам. Откинув голову набок, Вера с тихим стоном выдохнула. Но вдруг сжалась, вцепилась за плечи Мэтта и глянула пугливо. Он замер, склонился над ухом: ?Ш-ш-ш, ничего не делай, я здесь для тебя, чтобы тебе было славно...? – и влип в губы. Ответа не требовалось.Потом он еще несколько раз останавливался, когда Вера напрягала ладони, впиваясь ногтями или пыталась сжать ногами. Мэтт целовал в рот или шею, шепча под ухом: ?Просто почувствуй меня...? И в какой-то момент она забылась, растворяясь в его нежном голосе и мускусно-свежем запахе, а каждое движение вверх стало разноситься волной взвинчивающей энергии подобно той, что вызывали глубокие поцелуи.Так что когда Мэтт замер без ощутимой причины, Вера нетерпеливо-просяще открыла глаза. Взгляды встретились, а застывший воспаленно и в открытую выдал: ?Wanna come?/Хочешь кончить?? Она зажмурилась, удивляясь собственной прямоте: ?Make me to/Заставь меня?. И вдруг Мэтт оставил ее. Опять. Вера непонимающе глянула, а он не таясь и без смущения кинул в лицо: ?Then I'mma f...ck you hard and you're gonna watch it/Тогда я грубо отымею тебя, а ты будешь смотреть?. Заявление на секунду парализовало, дав сказавшему время отодвинуться, сесть на широко разведенных коленях и, потянув Веру за бедра и приподняв, резко войти. Она запрокинула голову, прерывисто набрав воздуха и руками вслепую потянувшись к атаковавшему. Пронзали молнии. Новый угол и интенсивность движений, умноженные на дерзость обещания, не оставили ничего, кроме желания чувствовать непрерывавшийся такт размером в две четвертных и подлизывающееся крещендо накала внутри. Опираясь локтями, Вера на миг приподняла голову. Чтобы во мгле, прорезаемой отблесками телеэкрана, различить напряженное лицо со сморщенной переносицей и вертикальной складкой на лбу. И пронаблюдать жесткие сильные движения, а заодно и свои ноги, покорно закинутые Мэтту на бедра. Локти ослабли и разъехались в стороны – Вера откинулась обратно на диван и бросила ладони поверх сжимавших ее рук Мэтта. Соло, которое он играл на ее теле, заставило двигаться навстречу вполовину его темпа, искать, лавировать в потоках хлеставшего наваждения. И когда щекочущее напряжение взмыло к невыносимому пику, Вера еще сильней придавила к себе руки Мэтта и взорвалась, полностью копируя его ритм.Кто-то застонал: он или она, а может, спелись в унисон. Следующее, что явно ощутилось – внизу стало еще более влажно, а слева придавило горящее тело с таким же дико бьющимся сердцем. Вера сглотнула, облизав внезапно ставшие сухими губы, и повернула лицо к Мэтту. Он поглядывал на нее сквозь полузакрытые веки довольно и медленно моргая. Она, расширяя глаза, обсмотрела его и комнату. Мэтт приподнял голову, вероятно, желая что-то сказать, но молчавшая отвернула его лицо в другую сторону и придавила к плечу. Оробело посерьезнела, силясь как можно быстрее угомонить дыхание и сердцебиение. Поцеловалась, называется.Подскочили они, как по команде гаркнувшего военного. ?Софа! Пятна! Одежда!? Столкнувшись с Мэттом и осознав, что оба голяком – открытие! – Вера ускакала и спряталась за другую сторону дивана. Мэтт накидал ей туда одежду, вытянувшись в полный рост, а она, зажмурив глаза, взвизгнула: ?Оденься!? – и получила чем-то мокрым в лицо. С комментарием ?вместо полотенца? и тремя высокими ?ха-ха?. Разлепила глаза – футболка Мэтта. Когда дошло, из-за чего она влажная, жалобно скривилась и глянула в спину убежавшему из гостиной. Уже в штанах.Потом они затирали следы. Так старательно, что мокрое пятно от мыльной воды расползлось до размеров мирового океана на карте дивана. Встретившись с Мэттом в холле после душа, Вера проблеяла ?спокойной ночи? и хотела улизнуть наверх, но он глянул с таким печальным видом, точно сейчас разрыдается, и дезертировавшая невольно передумала: ?Хотя, если ты не против, я могла бы остаться?. Спать на мокром пятой точкой никто не горел желанием, потому компактно уместились на краю софы, как две ложки боком в узкой коробке. Мэтт не пихался – ничем, – под майку лапами не лез, волосами не плевался – хоть они и лезли ему в лицо, – так что Вера с облегчением выдохнула и расслабилась. В момент, когда реальность отодвинулась и затихла, явилась мысль, простая, как солнечный свет – движущийся со скоростью три на десять в восьмой степени и достигающий Земли за четыреста восемьдесят секунд. Рефлексия, что они с Мэттом таки два идиота: можно было пойти вольготно раскинуться на втором этаже, а не тулиться здесь, как две сироты.Утром Вера проснулась на диване в одиночестве и под звук работающего телевизора. Тот, что в гостиной, был выключен, второй находился в кухне-столовой. Благодарная за возможность избежать встречи с Мэттом в тот момент, Вера прошмыгнула наверх в выделенную ей вчера спальню. За то время, что она потратила на себя, можно было уложить каждый волос на голове отдельно, распустить по ниткам и заново связать полуангорковый гольф и намалевать полный боди-арт, а не только мазнуть губы гигиеническим бальзамом. Вера спустилась в кухню ровно за полчаса до приезда автобуса. Мэтт спиной к ней возился с чем-то у разделочного стола: плечи расслаблены, волосы взлохмачены, кромки длинноватых для него спортивных брюк волочились по полу. Вселенная явно издевалась. Вера проморгалась и в несогласии мотнула головой. Будто подслушав, Мэтт обернулся и пожелал доброго дня, с чем явившаяся только частично согласилась: ?Ага?, – и сразу же ввернула ремарку, что не хочет сейчас обсуждать события прошлой ночи. Стоявший напротив глянул удивленно-растерянно, но кивнул.Рьяно ненавидимый обычай парней делиться коечными достижениями за спинами своих подруг, что массово практиковался в студенческом общежитии, вышел на новый уровень. В тот день Вере довелось стать живым свидетелем бравады, объектом которой являлась она сама, прямо у себя перед носом. Команде, которая за годы выступлений развила почти телепатические способности общения в отсутствие голосовой связи на сцене, хватило нескольких секунд, чтобы понять: что-то изменилось. Когда Вера и Мэтт поднялись в салон, обмениваясь стандартными ?привет?, ?как дела?, ?все на месте?, ?удачи нам?, мужчины побросали взгляды на вошедших. Попереглядывались. Абсолютно не спасало то, что Мэтт светился как новая монета. Судя по его виду, все было отлично, а если глянуть на Веру – хуже некуда. Естественно, фронтменовские друзья приняли его сторону, а ?хуже некуда? забилась в дальний угол с книгой, которую наобум захватила в комнате Мэтта, и пыталась слиться с интерьером автобуса. Через три часа с лишним они припарковались на двухполосной улочке в юго-западном Лондоне перед грузовыми воротами огромного, архитектурно наслоенного рыжекирпичного здания. Как пояснил Андерсон, ?оно исторически важное? и ?сегодня концертный холл?. Пока дожидались администрацию, прошлись более широкой улицей, куда фасадом глядел ?важный? театр. Шагая среди мужчин и жадно заглядывая в витрины – банки, закусочные, казино, одежда, мелкая электроника, – Вера старалась держаться подальше от Мэтта и не выглядеть чужачкой. Шедшие навстречу два констебля осмотрели толпу – Вера запаниковала и схватила тур-менеджера под руку. Впервые на улицах Лондона.После ланча добрались наконец в кругообразный зал, чтобы смонтировать свои аппаратуру, инструменты и свет для концертной площадки. Когда троица с медийщиком убедилась, что техники справляются, а дирекция театра больше не спотыкается о ящики в грузовом коридоре, то ушла в гримерную. Планировалось два интервью до выступления – Том пригнал какие-то студенческие медиа, – и Вера сама предложила Мэтту уложить волосы. Он заулыбался и согласился, а потом внимательно изучал ее, пока она выстраивала его прическу. В итоге MUSE с Томом ушли отвечать на вопросы, а Вера с тур-менеджером обратно двинулись к сцене, где ?книгожора? заняла место в левой бенуарной ложе. С книгой. После общения с журналистами трио и медиа-менеджер тоже явились в зал, как раз для подключения аудиосистемы, настройки и проверки звука. Вера, поднимая глаза над книгой, иногда украдкой посматривала на сцену вообще и Мэтта в частности. Дом, до того стоявший и разговаривавший с кем-то из техников, вдруг глянул в ее сторону, спустился в зал и своей мягкой походкой двинулся к Вериной ложе. Зашел и уселся рядом. Вера, не поворачивая головы в его сторону, буркнула: ?Я занята, я читаю?. Барабанщик недоверчиво улыбнулся: ?Угу, ты на этой странице, по-моему, с утра висишь?. Вера повернула к нему лицо, смотря не мигая, отвела руки с книгой от себя подальше и демонстративно перевернула лист, а Дом иронично кивнул. Поднесла книгу назад к лицу и уткнулась носом; выдохнула и опустила чтиво на колени. Бросила взгляд на сцену и сменила тон на более дружелюбный: ?Я пытаюсь, но у меня не получается натянуть на голову. Первое: как вообще так вышло, что я с ним?.. Второе: почему именно с ним получилось?.. И какого черта я тебе все это рассказываю?!? Дом усмехнулся и оскалился: ?Случается же всякая хрень?. Вера встревоженно посмотрела на него и снова уставилась на сцену, а барабанщик толкнул ее плечом в плечо: ?А может, бросишь его, и со мной тоже получится?? ?Читавшая? испуганно глянула и начала отодвигаться в своем кресле. Дом, широко улыбаясь и смеясь, встал: ?Видела б ты свое лицо!? – но потом посерьезнел и добавил: ?Вообще я рад, что вы наконец... разобрались друг с другом. Смотри за ним хорошо, без трюков, пожалуйста, а я присмотрю за тобой?. И ушел. Вера ошарашенно провела его глазами. Каким-то издевательским образом у нее стерли память о том периоде жизни, когда она официально согласилась стать подругой фронтмена.Заметив, как новоявленная ?вторая половина? сбежал со сцены и направился к ней, Вера негромко чертыхнулась. Беспорядочно глянула по сторонам и вниз, оценивая шансы залезть под сиденье и остаться незамеченной. Мэтт плюхнулся в то же самое кресло, где минуты три назад сидел Дом, и уставился на нее. Вера кривовато улыбнулась: следующим на очереди, видимо, будет Том. Фронтмен хитровато сощурил глаза и придвинулся к ней лицом, а Вера вопросительно подняла брови. Затем выровнялась: ?Твой друг только что пытался меня развеселить, поддержать, соблазнить и запугать одновременно?, – а Мэтт рассмеялся: ?Барабанщики, они все такие, многозадачные?, – и снова посмотрел в заигрывающем ожидании. К счастью, Мэтта позвали в микрофон на сцену, и он встал: ?Слушай, мы сейчас соберем толпу в зале, чтобы протестировать фронт-оф-хауз. Я не хочу, чтобы ты сидела здесь одна. Идем со мной на сцену?. Вера скомканно ответила, что сейчас поднимется, и Мэтт, вздохнув, удалился. До нее, наконец, дошло, зачем он наклонял к ней голову: чтобы она его поцеловала. Вера тряхнула волосами и закрыла лицо рукой. Театр абсурда. Разбудил ее оклик инженера мониторинга: ?Вера, поднимайся на сцену!? В дальнем конце зала открылись двери и начали просачиваться внутрь подопытные зрители. Оценив направления их течения – под сцену, где партер очищен от зрительских кресел, – Вера поспешила на сооруженный подиум и спряталась около позвавшего ее звукоинженера за рабочим пультом в закулисье справа. Человеческие тела были отличным поглотителем звука, поэтому MUSE настраивали систему огромных колонок с учетом, собственно, фактора присутствия самой публики. Инженер мониторинга указал на своего коллегу за другим пультом – в бельэтажной нише аккурат напротив сцены, – ответственного за выдаваемый на аудиторию звук. Третий техник отвечал за работу самих колонок на сцене и попутно забирал и носил Мэтту гитары. Все при деле.Нарисовавшийся у пульта мониторинга Том попросил Веру нащелкать фото, пока он записывал бы репетицию на видео. Спрятавшаяся хотела отказаться: ?Вообще-то я читаю?, – но медийщик парировал: ?Это уже все заметили?. Причем еще и звукооператор, сидевший рядом, хихикнул и отвернул голову. Раздосадованно поднявшись, Вера шагнула к Тому, чтобы выслушать инструкцию по использованию фотокамеры, поддакивая и угукая. Медийщик рискнул пошутить над ее молчаливым вниманием: ?Ты по-английски говоришь?? – но Вера насупленно забрала камеру с пожеланием: ?Отвали на х...й?, – и Том остался в недоумении, за что его отправили в голубое экспресс-путешествие. Пока отыгрывали саундчек для ?человеческих тел?, выстроенных заградительным кордоном перед сценой, Вера курсировала из одной стороны в другую на концертной площадке, делая снимки. Дом подмигнул, Крис улыбнулся, а Мэтт развернулся к ней профилем, задрав гитару вверх грифом и провел боковиной корпуса по лицу с открытым ртом. Вариации на вчерашнюю тему. Сфотографировавшая наклонила голову и пулей унеслась внутрь сцены, где зацепилась каблуком за провода, еле удержавшись на ногах и нечаянно выронив камеру. Присела и выругалась: объектив не выдержал пикирования. В гримерной затем Том пробормотал успокоительное ?ничего страшного?, однако аварию с любимой SONY запомнил надолго и не на шутку.Вера решила смотреть концерт внизу под сценой, и перед выступлением Мэтт передал ее из руки в руки двум охранникам мюзик-холла, по виду совсем не театралам. В конце концов это его именем была подписана бумага об ответственности за ее жизнь и поведение в Великобритании, так что Вера не сопротивлялась. Два ее верных пса тоже околачивались в гримерной, когда явились менеджеры сцены за минуты до начала шоу. Музыканты строем двинулись к выходу, как вдруг барабанщик, возглавлявший колонну, без видимых причин и неожиданно развернулся в обратную сторону и причалил к хвосту очереди, затормозив процессию. Смысл внезапного круга почета раскрылся, когда он заявил: ?Бл...дь, у меня ни хрена не получится!? – и Вера моментально шагнула к Дому: ?Дорогой, а ну-ка отожмись десять раз?. Тот растянулся на вытянутых руках, и, пока отсчитывал десятку, Вера указала остальным на дверь с просьбой ?пялиться туда и думать, что они уже вышли?. Дом встал и повел плечами, потерев руки, – мандраж стих, и MUSE утопали покорять юго-западный Лондон. Хотя зал и был миниатюрным, сценичный подиум высотой практически равнялся с Вериным ростом, даже учитывая каблуки. Чтобы увидеть больше, стоявшая вжималась спиной в канатную ограду, отделявшую подсценный импровизированный проход от зрителей; охранники же постоянно отрывали ее от веревок и толкали вперед. Но даже с таким ограниченным обзором удалось разглядеть, как разительно и качественно изменилась группа. И в первую очередь – ее фронтмен.По сравнению с двумя предыдущими выступлениями, что приехавшей выпало посетить, Мэтт выглядел спокойней и уверенней. Вчерашнее персональное шоу в масштабе концерта. Меломаны, а в особенности ближние фанаты за оградой, прыгали под выразительные ритмы и подхватывали за фронтменом слова припевов. Мэтт больше не казался неумышленным комедиантом с печальным взглядом; в его движениях и жестах сквозила энергия и читалась агрессия, которая достигла взрывного пика на финальных аккордах песни про сделку с нечистым. Прокричав-пропев в микрофон последнюю строчку о том, что он священник, которому бог никогда не платил, Мэтт выдал прощальный вопль и перешел на заключительный рифф, заставив гитару стонать. Когда на зацикленно повторяющемся гитарном вое он снял ее с себя и начал раскачивать за ремень, а потом завертел вкруговую на руке, стало не по себе. Вера искренне позавидовала невозмутимости Дома, который ближе всех размещался на сцене к фронтмену. Но, к превеликому облегчению, угловатая гитара сорвалась и улетела вглубь сцены между ?далеком? – стойкой синтезатора – и колонкой. Мэтт сразу же зарысачил следом, перескакивая через провода, о которые Вера споткнулась днем. Холод пробил насквозь, когда фронтмен обратно приблизился к краю сцены напротив, обхватив гитару за шею левой рукой. Вера судорожно побросала взгляды налево-направо. Каковы шансы, что она успеет сбежать до того, как Мэтт швырнет инструментом? Фронтмен поднял гитару над собой, а Вера резко спряталась за спину охранника, но ?вторая половина? аккуратно запустил черный ?Ибанез? над ее головой дальше в зал. Охранник повернулся, отодвинув Веру в сторону, протянул руку, но конец траектории полета гитары пришелся на чьи-то зрительские руки, и погаснувший концерный свет прикрыл счастливого обладателя.При звуке следующего проигрываемого риффа Вера повернулась назад к сцене. Мэтт знал, что Led Zeppelin была ее любимой группой среди классиков рока; рифф принадлежал зеппелинской композиции ?Heartbreaker/Сердцеедка?. Вера исподлобья поедала Мэтта глазами. Нужно было что-то решать с их ситуацией, он ведь тоже был живым человеком. Ее размышления прервала какая-то особа, спрашивавшая что-то, чего из-за громкой музыки слышно не было. Вклинившаяся помахала бейджем у Веры перед лицом, и Вера показала ей следовать за сцену, а охранники двинулись в хвосте. В коридоре особа удивленно окинула взглядом Верину свиту, назвалась корреспондентом радио, поинтересовалась, является ли Вера менеджером группы и можно ли записать интервью с MUSE, вручив свою визитку. Вера попросила подождать. На сцене ни слева, ни справа тур-менеджера не обнаружилось, а с Томом разговаривать не хотелось. Вернувшись назад, ходившая заняла у радиожурналистки еще пару минут и шагнула в проход ко внутренним помещениям театра. В раздевалке ?Мистера Андерсона? тоже не нашлось, зато на столике на всеобщем обозрении отлеживался телефон Мэтта. Вера заколебалась. С одной стороны рыться в чужих вещах – моветон, а с другой – группе была полезна любая реклама. Он взяла мобильный фронтмена в руки. Закончив разговор с тур-менеджером, Вера почти уложила девайс обратно на стол, как цвиркнувший звук привлек внимание. Сообщение высветилось на экране. Трагиромантический набор слов. Она знала, что на самом деле кота убило неведение, хоть и обвинили во всем любопытство, поэтому открыла всю переписку. Абонент с неизвестного номера срочно требовал внимания Мэтта, клялся в любви, грозился лишить себя жизни. Вера поморщилась. В отправленных на тот же номер висело только одно сообщение: ?Это не твое дело, и это не имеет значения. Тебе действительно надо бросить спамить и звонить на этот номер?.Когда через полтора часа выступление было завершено и новое интервью выдано, тур-менеджер еще раз поблагодарил Веру, что она не растерялась и связала их с репортером. Инструменты оставили в зале, а концертные вещи в гримерной, так как шоу было расписано на два вечера. Переодевшиеся змейкой покидали раздевалку, в итоге оставив Мэтта и Веру наедине. Фронтмен взял свой мобильный, показал ей экран недавно прочтенной переписки и предположил: ?Теперь, я думаю, я тоже могу открыто пользоваться твоим телефоном?, – а Вера достала из сумки свой, где все меню и записи были на другом языке, и протянула Мэтту с улыбкой: ?Вперед?. Он глянул и засмеялся. И пока, сложившись к полу, завязывал шнурки на мокасинах, смотревшая сверху не удержалась: ?Что не имеет значения?? Мэтт выровнялся: ?Не имеет значения, была бы ты со мной или нет, останешься ли ты или уйдешь, нужен ли я тебе или нет, я все равно люблю тебя. Идем, нас ждут?, – и потянул ее на выход. Вера бросала на него косые взгляды, семеня рядом в театральных лабиринтах. Было такое ощущение, что она действительно пережила амнезию. Причем из памяти исчезли самые романтические моменты, где буксировавший за руку мог тысячи раз говорить ей нечто подобное, а остался день ?до? – где он был странного вида хорошим другом по переписке и случайным спарринг-партнером – и день ?после? – где он переспал с ней и признавался. Но в бюджетной гостинице, когда вся команда набилась в один четырехместный номер, прихватив по дороге заказанный на вынос ужин, стало легче. Шутили и обсуждали сольный концерт, рыжий театр и лондонские улицы того дня. Вера искренне хвалила выступление, рискнув наконец спросить, правда ли Мэтт хотел бросить в нее гитарой. Он смущенно заерзал, а Дом потер едва заметный шрам на брови и сказал, что фронтмен попадает всего лишь раз из десяти, так что ей опасаться еще рано, и все засмеялись. К десяти Вера начала украдкой зевать в ладони, и Мэтт вызвался провести в ее отдельный номер. Опять шагая с ним рядом в коридоре, она хмурилась, часто моргая. Сонная голова была не в состоянии произвести хотя бы один весомый аргумент, почему их предыдущая ночь – ошибка. Остановившись у двери, Вера открыла ее, медленно повернулась обратно к Мэтту, лихорадочно подбирая слова, а он легко и просто толкнул ее внутрь и наклонил лицо. В кончиках пальцев и языка, наверное, хранится своя осязательная память, потому что Вера, не задумываясь, впилась ему в рот и запустила пальцы в волосы. Финал дня, полного впечатлений, навалился на них тяжелым прессом – все закончилось быстро, и Вера еще плыла в расслабленной невесомости, как Мэтт уже спал. Она тоже закрыла глаза, чувствуя подступающую сонливость, но он дернулся во сне, вернув ее назад в номер лондонского отеля. Потом Мэтт стонал во сне, затем опять судорожно вздрагивал, и в итоге разбуженная в энный раз Вера замахнулась, чтобы врезать, но остановила занесенную руку и с треском шлепнула себя ладонью по лбу. Первая мысль была пойти спать к себе, но вторая мысль подсказала, что она уже и так находилась у себя в номере, а это Мэтт ее ?провожал?. Третью мысль – пойти спать на его место – она откинула как абсурдную: неизвестно еще какие оперные фуги коллективно выводила вся их собратия, Мэтт хоть спал тихо. Она подтянулась к нему. Четвертая мысль требовала знать: чего же ему все-таки не хватало? Вера положила руку Мэтту на затылок и погладила, успокаивающе пошикав, как ребенку. Он расслабился, и она, оставив ладонь, где и была, легла ему на плечо. Пятая мысль: оказалось, она была способна на деликатные нежности.В накатывавшейся – то бурно мелькавшей, то замиравшей дискретными увеличивавшимися кадрами – веренице недавно поразивших сцен, вновь прояснился образ Мэтта. В профиль возле гитарной шеи. Истончился до полупрозрачности, и серовато-бежевыми контурами из-под низу проступил другой лик – рисованное любовными, плавными линиями умиротворенное женское лицо с египетской закостеневшей прической и высунутым, изогнутым вверх языком. Озарение подхватило и враз усадило мигом проснувшуюся на кровати. Часто дыша и мелко дрожа от резкого скачка из полудремы, Вера неотрывно воззрилась на мирно спавшего: ?Это невозможно?. Какофония мыслей от ?ах ты ж увертливая сволочь? до ?ему и в самом деле не безразлично? тарабанила пульсом в ушах и грозилась взорваться и вырваться наружу криком. Помотав головой и шепнув себе самой: ?Хватит, хватит?, – Вера улеглась обратно. Как бы там ни было, нарочно или по наитию, но Мэтт предъявил то, что она хотела увидеть, и одарил тем, что она мечтала почувствовать. Третья ночь в спальне его дома заново доказала, что происходящее между ними ошибкой не было. И случайностью тоже. Наоборот, оказывалось закономерностью. Мэтт выдержал дольше, так что Вере повезло отследить, как менялось выражение его лица, когда он конвульсивно сдался: от напряженно-агрессивного к удивленно-чистому до умиротворенно-усталого. Когда его дыхание немного восстановилось, Мэтт потянул шепотом: ?Ладно, кроме того, что ты со мной заканчиваешь, что тебе еще кажется странным?? Вера задумчиво полуспросила: ?Наверное, так... неправильно?? Он поднял лицо и глянул в зеркало, перед которым недвусмысленно на полу лежал сверху, и произнес ей в волосы: ?Просто, откровенно, непритворно, искренне. Что из этого считается неправильным? К тому же все в итоге сводится именно к этому, правда?? Вера обозвала его в шутку плагиатором, а Мэтт перевернулся и потянул ее на себя. Дотянувшись к лицу, она еле заметно и виновато скривилась: ?И мне особо нравится, когда оно все... вытекает?, – а Мэтт радостно затараторил: ?Ну так оставайся, и я каждый день, каждый день такое буду делать, или почти каждый, или несколько...? – но Вера помрачнела: ?И спасибо, что напомнил про отлет...? Прижал ее и не слушав, он зашептал в ухо: ?Останься, останься, останься...? Вера попыталась оторваться, но Мэтт не отпускал, твердя по кругу одно и то же слово. Тогда она развернула его голову боком на ковер и тихо отчеканила: ?Ты сделал все верно. И я знаю, откуда ты знаешь. Я сама тебе показала, верно? Верно. И я благодарна тебе, что ты понял. И я благодарна тебе, что ты смог сделать это со мной. Но мне нужно время, чтобы разобраться, и не только с собой. Я завтра улечу?.Ранним утром по дороге в аэропорт Вера попросилась за руль, но не успела нарулить и сотни метров, как Мэтт замахал руками и велел ей остановиться. Вылетел из левого сиденья, как будто хотел срочно удрать, обогнул машину и вытащил ее из водительского кресла, назвав ее катание самоубийством и определив, что водить она больше не будет. Вера недоуменно пожала плечами. Всего лишь проверила люфт руля, тормоза и как быстро ходовая реагирует на смену передач, правда, все практически одновременно, за какие-то пять-десять секунд. В здании огромного терминала они стояли молча и обнявшись перед залом отлета. Она не хотела смотреть – больше нравилось чувствовать его близко к себе, а он, видимо, все же не хотел отпускать. Открылась посадка на рейс, и Вера скомандовала Мэтту уйти не оборачиваясь, но перед входом в зал сама оглянулась на его удаляющуюся несуразную фигуру. Через полдня странствовавшая добралась в квартиру матери. Дома была только сестра, которая поинтересовалась надаренными трофеями. Из подарков были только коробки со стандартным содержимым – то, чем традиционно Мэтт осчастливливал. Люба собиралась на вечеринку с местными мажорами, но Вера задумчиво отказалась идти с ней, и тогда сестра подозрительно прищурилась: ?Ты что, переспала с ним?? Прибывшая отвернулась, а Люба засмеялась: ?Вот это новость! Можешь идти рыхлить себе могилу, потому что мать убьет тебя?.В окно Вера пронаблюдала, как Люба села в мажорское авто и укатила. Приехавшая медленно обошла по кругу бесшумную квартиру, повыглядывав наружу. Что-то важное, не дававшее покоя в тот момент, какое-то обещание или наваждение, пыталось и не могло облечься в сформированную мысль. Вера открыла заждавшийся лаптоп, проверила почту. И вдруг осенило, что именно требовалось сделать. Она развернула файл чистого текстового листа и папки с изображениями и файлами-заметками про два старых фильма и принялась набирать строчки. Возмущение, привязанности и надежды претворились в историю, которая давно рвалась написаться. Персонажи, взятые взаймы и вновь придуманные, приобрели голоса и характеры, а великое и злое нечто Вселенной получило новую дань, так и оставшись за гранью непознанного.