месяц -1. Создать что-то общее (1/1)

Полная тишина и дезориентирующая темень ночной комнаты не приносят ожидаемого успокоения. Вера суматошно ворочается в постели и безутешно накрывает подушкой голову. От прочитанного сценария мысли цвирикающим роем саранчи перескакивают к своим работам и цепляются за последнюю из них, которую Вера взялась набрасывать полгода назад. Шальная идея возникла после обсуждений с Мэттом всего, что происходило и менялось вокруг них. Когда он в общих чертах выделил беспокоившую его тенденцию расчеловечивания и потери эмпатии, Вера отозвалась, что в длинном периоде и на личном уровне никто даже и не заметил бы пагубность изменений, и, вероятно, нашлись бы те, кто только выиграл. Но Мэтт возразил, что, пока будут находиться те, кто выигрывают, всегда будут появляться стремящиеся нажиться за чей-то счет, а для расплачивающихся по чужим инвойсам потери могли бы оказаться очень болезненными.Сутки-двое затем Вера проходила ?больной? концепцией ?мучительного опыта?, пока ее взвинченная фантазия не начала выстраивать линейку разномастных персонажей и обрывистую цепь событий, требовавших гравировки и выхода в письменную форму.Месяц назад сокомандникам Мэтта подфартило заскочить домой на пару дней между бесконечными турами. Крис хотел повидаться с семьей, и у Дома появился новый интерес к исследованиям в области женской груди, как они шутили, а проще говоря – девушка. Но говорливый фронтмен был неумолим и буквально на следующий день утром согнал обоих музыкантов к себе домой, так как на него снизошло озарение в виде ?пары аккордов?. Клика трех сгрудилась в звукоизолированном подвале – обиталище музыкальных установок, записывающего оборудования и чуть ли не выставки гитар разнообразных расцветок и функций. Обычно в дни репетиций Вера и сама корпела над клавиатурой внизу, растянувшись на ковре в рабочем зале или на диване в смежной комнате. Работа с музыкой на фоне никогда не отвлекала, наоборот – играла на руку и подсказывала. Однако когда друзья-музыканты пытались развивать новые композиции, постоянно сбиваясь, повторяясь, подбирая ритм и линию баса к мелодии Мэтта и проигрывая ее по частям снова и снова, Вера предпочитала оставлять их самим себе. Из соображений тактичности и своей же собственной безопасности.Так и в тот день, пока трое мужчин страдали тягостными муками капризного творчества, она ударилась в писательство, сидя тихо и мирно за столом наверху в столовой. Вера не сводила глаз с экрана, пока в холле не послышались легкие шаги Мэтта, дополняемые его напеванием в нос и звуками электрогитары, которая без усилителя, оставшегося внизу в подвале, звучала как акустическая. Зайдя в столовую, Мэтт быстро перекинул гитару на спину и, привычно зажав плектрум между указательным и средним пальцами правой руки, открыл холодильник. Достал маленькую бутылку с водой, сделал пару глотков, закрутил крышку, подхватил еще пару бутылок, развернулся и, явно настроенный на свою мелодию в голове, молча ушел. Вера скользнула взглядом по наличнику арки в стене, вплотную к которой стоял ее стол и через которую он только что удалился. Типичный Мэтт. Спросил бы кто сейчас, как его зовут, и он вряд ли ответил бы. Усмехнувшись и мотнув головой, она уже было опустила взгляд обратно в экран, как вдруг Мэтт резко выскочил из-за проема арки. Выкинул в сторону Веры ладонь с двумя пальцами пистолетом, заряженным медиатором, и триумфально выкрикнул: ?Я тебя видел!?От неожиданности Вера подскочила на месте и импульсивно вскинула руки, чтобы что-то схватить и зашвырнуть в источник своего испуга, но под рукой ничего подходящего не оказалось. Тогда она попыталась крикнуть что-то нецензурное в ответ, но все слова застопорились на языке, а Мэтт, смеясь, успел скрыться в подвале. Встревоженное сердце бешено колотилось, ладони дрожали, а мысли разом сошли с последовательно выложенных в голове рельс и лихо понеслись хаотичной каруселью. Успокоительно выдохнув и расслабив плечи, Вера приземлилась назад к лаптопу, мельком глянула на время и решительно посворачивала каскады рабочих файлов. Женщины ее страны считались хорошими стряпухами; иногда Вера тоже готовила – под настроение или чтобы отвлечься, например, на разработку концепции мести задиристым персонам, немилосердно отвлекающим от писательства. На следующие полчаса-час она обосновалась возле плиты, мысленно пересказывая свое возмущение кухонной утвари с овощами и специями – те слушали учтиво и, главное, не перебивали.В районе полудня на свой страх и риск Вера осторожно заглянула в затихший подвал. Там, похоже, буйная волна творческого энтузиазма уже схлынула, очередная третья мировая, судя по раскиданным вещам и взъерошенным головам, была завершена без жертв, и репетиция перешла в традиционную стадию апокалипсиса, когда трое лениво время от времени что-то пытались выдавить из своих инструментов и негромко переговаривались. Самое время развеяться. Вера предложила тайм-аут и позвала всех на ланч. Крис, воспользовавшись перерывом как финишной чертой, намылился домой под предлогом, что жена угрожала его лишить жизни, если явится поздно. На единодушное возмущение Мэтта и Дома – ?мы еще не закончили!? и ?я что, один с ним останусь?? – басист наскоро предложил, чтобы Вера за него доиграла набросок партии. Следуя через лаунж-комнату к выходу из подвала, Крис, который сантиметров на тридцать был выше, легонько чмокнул Веру в лоб с умоляющим выражением SOS на лице. В ответ она изобразила комично-изможденную гримасу ?куда ж я теперь денусь? и попрощалась с Крисом, передав от всех оставшихся привет Келли.За столом Мэтт с Верой пару раз намекнули о желании увидеть новый объект исследований Дома, на что тот с ехидной улыбкой молча продемонстрировал им средний палец, и великая тайна влюбленности ударника опять осталась погребенной за семью железными печатями интригующего молчания. Невзирая на то, что верный друг знал буквально все о подкалывавшей его паре и был вхож в дом Мэтта в любой момент, свои отношения он предпочитал оставлять самому себе. После обеда все трое, подгоняемые жаждой деятельности фронтмена, опять спустились в подвал. Бас-гитара, с которой легко управлялся Крис, в руках Веры смотрелась угрожающе для нее самой: длиннющий гриф, четыре толстые струны. Сложив левую ногу под себя, Вера приземлилась с басом на диван, а Мэтт на корточках присел рядом, чтобы показать аккорды, и она попробовала их проиграть щипком, стараясь не задевать струны длинными ногтями. С плектрумом и гитарами Мэтта справляться было намного легче, и все же его усилиями партия баса в руках Веры приобрела терпимые стройность и ритм. Мэтт, выровнявшись, надел свою гитару и крикнул на Дома, который сидел за барабанами и влюбленно улыбался экрану своего мобильного.Четыре стука палочками друг о друга, и одновременно Дом ударил по барабанам, а бас печально издал ?дынь? и замолк. Вера с виноватой улыбкой глянула на ударника – тот раздосадованно опустил руки и с вопросительной интонацией бросил ей нецензурное ?П...здец?? Она бегло кивнула, все так же виновато улыбаясь, а Мэтт автоматически выдал замечание о языке в его обители и обратно приземлился рядом с Верой. Пока она с его подсказками репетировала переборы на басе следующие несколько минут, Дом снова осоловело уткнулся в телефон, широко скалясь, – не иначе как стадия онлайн-завоевания пройдена, можно переходить к властвованию.?Ладно, давайте еще раз?, – Мэтт вернул себе гитару на живот. Дом просигналил начало, и в этот раз у Веры получилось выдержать темп и очередность аккордов. Мэтт вступил со своей гитарой немного позже и успел частично голосом пропеть мелодию, заполняя отсутствующие строчки песни фразами на манер ?а гребаные слова я еще не придумал? или ?здесь будет что-то п...здец какое драматичное?, от чего Дом и Вера поочередно заходились смехом и сбивались.Новая композиция раз за разом приобретала больше очертаний, но все равно еще требовала доработки и главного – слов, поэтому после энного раунда Мэтт, к счастью ударника, объявил отбой. Отпущенный на свободу Дом пожелал паре нескучной ночи, на что заработал дословно такой же ответ в сочетании с заговорщицкими ухмылками.Оставшись вдвоем, Вера выгнала себя и Мэтта на вечернюю пробежку, дав отпор своим тихим внутренним и его явным шумным протестам. В прохладную весну несколько кругов по грунтовой дорожке вокруг обнесенного белой стеной сада в обширном парке взбодрили, и пара энергично зашагала домой. Круговой асфальтированной тропой на городскую дорогу слева, еще один левый поворот на домашний тупиковый заезд, и практически упереться в конец извилистой улочки. Если через холл и крытый сад выйти на задний двор и забраться на стол, то можно любоваться парковой живой изгородью, буквально соседствующей с домом, – местные чайки явно в преимуществе благодаря способности воздушного перемещения.Из-за насыщенных концертных расписаний Мэтта и многочисленных приглашений и встреч вечера наедине в британском городке для пары стали неслыханной редкостью. Заурядные домашние обязанности – убрать со стола, помыть посуду – превращались в фарс, а манера их выполнения – в комедию двух героев с таким же числом зрителей. Так, зайдя в столовую, Мэтт в расположении чайных принадлежностей на столе углядел вершины перевернутой пентаграммы, а Вера, недолго думая, всунула ему в руки две чашки со словами ?будь героем, уничтожь секту – пойди вымой их? и толкнула в сторону мойки.Протерев в холле, Вера со шваброй явилась на кухню и возмущенно замерла, всем обликом излучая определенно нецензурный комментарий, что родился в уме. Мэтт, до того сидевший на подоконнике и болтавший по телефону, при ее виде спохватился и бросился к мойке, прижав телефон плечом к уху, погрузив обе руки в посуду и воровато озираясь. Вера прислушалась, настороженно подступая ближе, к упоминанию пьяной ночи в американском джакузи и, усмехнувшись, забрала у Мэтта трубку. Сообщив собеседнику на той стороне, что если бы тот не хотел провести свой вечер, занимаясь голубым сексом по телефону, то пусть лучше не отвечал бы на звонки, она выключила связь. Мэтт возмущенно засмеялся: ?Я, между прочим, беспокоюсь о нем!? – а Вера в шутку пригрозила шваброй: ?Побеспокойся лучше о немытых чашках!? Глянув на утопленную в пене посуду, Мэтт жалобно скривился: ?Да ничего с ними не случится, они не убегут?. – ?Точно не убегут?? Он радостно закивал, а она вручила ему швабру: ?Значит, сначала вымоешь полы, а потом и с чашками закончишь?, – и, мигом развернувшись, выбежала из столовой под его нахмуренным взглядом на искривленном шутливо-капризной гримасой лице.Ближе к глубокому вечеру Вера методично перелистывала новости в лаптопе, вытянувшись на животе слева на кровати, и, будучи совой по велению биоритма внутренних часов, радовалась перспективе полноценного выходного дня завтра. Мэтт занимал свою правую сторону и штудировал дежурную бесконечную статью с геополитическими мотивами, постоянно меняя руки, чтобы подпереть голову, а стопами ног поочередно отбивая по кровати только ему одному известный ритм. Изредка Вера с опасливой улыбкой поглядывала на него, предугадывая дальнейшее: или возобновится фехтование на швабрах – даже в отсутствие оных – из-за насилия домашним трудом, или выльется поток тезисов-скороговорок, когда реакция Мэтта на прочитанное перевесит интерес к остатку статьи. Вера огляделась – в спальне из ?холодного оружия? лишь торшер на прикроватной тумбочке и картина на стене в зоне досягаемости руки. Или можно огреть подушкой, а потом любимый запрещенный прием... Но Мэтт через какое-то время встал, чтобы убрать свой лаптоп. Молча. Вера повернула голову назад и проследила его перемещение взглядом, пока он не залез обратно на кровать и категорично не уселся на ее ноги – его колени по обе стороны ее бедер. Смотреть на Мэтта, выворачивая голову назад, было до чертиков неудобно, тогда Вера, закрыв лаптоп, выпихнула его на тумбу и дернулась, чтобы перевернуться на спину. Мэтт предусмотрительно привстал и снова опустился на ее ноги, когда Вера уже была к нему лицом. Он мечтательно елозил по подбородку большим пальцем и смотрел вдаль; за голубыми глазами несомненно застряла какая-то мысль. Наконец Вере надоело догадываться: ?Ладно, давай это выслушаем?. Мэтт поднял бровь, опустив на нее взгляд, и потянул: ?Эм-м-м...? – что для человека, говорившего со скоростью триста слов в минуту, казалось подозрительным. Насторожившись, Вера ждала. В итоге Мэтт оповестил: ?Я вот подумал, а не пора ли нам объединиться и создать что-то свое, от нас обоих?? Вера присматривалась к нему с пару секунд, пока в голове не мелькнула случайная догадка, которую она тотчас и озвучила: ?Свадьба, дети?? Избавленный от необходимости говорить банальщину Мэтт просиял и довольно закивал. Вера повернула голову влево и растерянно посмотрела на то место, где только что лежал его лаптоп, затем вернула недоумевающий взгляд на Мэтта. Почему-то всегда шутят только именно над женской логикой. Ее короткое ?нет? стерло улыбку с его лица, и Вера сразу же добавила: ?И с чего тебе вообще такие мысли лезут в голову?? Мэтт пожал плечами и с надеждой глянул на нее: ?Ну может, от того, что большинство зрителей на моих концертах сегодня чуть ли не вдвое младше меня...? Вера оборвала: ?Ясно. Спокойной ночи. Разбуди меня через десять лет, и мы вернемся к твоему предложению?, – и попыталась вывернуться из-под него. Мэтт грустно просмеялся, но вместо того, чтобы следовать долгосрочной рекомендации, привстал и растянулся сверху, уложив руки по обе стороны Вериного лица, и прошептал на ухо: ?Если бы мы жили вечно, и я мог бы выбрать только что-то одно, то это была бы ты, и ты это знаешь. И я знаю, что ты выбрала бы меня. Но мы не будем жить вечно, и никто не знает, что случится с нами через десять лет. Поэтому я хочу, чтобы после нас что-то осталось?. Он приподнял голову, изучая ее лицо. Еле слышно произнесенные слова действовали магически; затихшая Вера не смотрела ему в глаза, а равномерно и учащенно дыша, уставила взгляд в шею и плечо Мэтта, инстинктивно подняв руки на спину говорившего. Его шепот, близость и запах всегда каким-то загадочным образом заставляли так отзываться, всегда – после первой их ночи. Все так же не глядя ему в глаза, Вера попыталась шевельнуться: ?Но ведь ты и так много сделал...? – и была прервана: ?Ш-ш-ш, нас, ты и я, мы...? Она зажмурилась, хотя с тем же успехом могла смотреть Мэтту прямо в лицо, ретранслируя его желание. Ухватившись за сокровенные помыслы, что резонировали в самой сердцевине, он, резко переиначив манеру вести разговор и себя, за секунды облущивал защитную и постановочно-клоунадную шелуху. У других и себя. Заставляя обнажиться истинному. ?Хорошо, я подумаю?, – шепнула быстро Вера. Мэтт опять склонил голову и поцеловал ее в шею, а решившаяся крепче обняла, вытянулась и выгнулась под ним, судорожно набрав воздуха.Недавние воспоминания сливаются в одну линию и заворачиваются сюрреалистичными спиралями сна, фраза ?если бы мы жили вечно? многократно отражается от мириады зеркальных стен, и затухающее раздробленное эхо сходит на нет.