122. Виктор Франкенштейн/Генри Джекилл. PennyDreadful. (1/1)

—?Снова чай?.. —?Генри Джекилл не любит чай, но у Виктора какой-то безумный пунктик на этот счет.Чай для него?— единственное утешение, волшебная панацея ото всех неудач и провалов, которые преследуют их обоих с завидным постоянством.У Генри тоже есть свой безумный пунктик?— он высок, худощав и бледен, подвержен фатализму и хандре, имеет труднопроизносимую фамилию Франкенштейн и тащит самого Генри куда-то вниз, туда, где может скрываться Ад, наверное.—?Твой совсем остыл, позволь, я заменю его,?— Виктор тянет руку к нетронутой чашке, и Генри машинально перехватывает его запястье: прикосновения не обязательны, но для него являются болезненной необходимостью.—?Оставь, мой друг, я куда охотнее хлебнул бы сейчас крови доктора Картрайта, чем твоего терпкого полынного пойла,?— качает головой Джекилл, глядя на Виктора снизу вверх и отмечая, что сегодня тени под глазами Виктора сделались еще темнее.Да спит ли он вообще по ночам?..Впрочем, Генри и сам нынче плохо спит?— одержимости выматывают морально, но при этом странным образом придают сил физических.—?Здесь полыни совсем немного… Я даже не был уверен, что ты распробуешь привкус,?— рассеянно улыбается Виктор и только сейчас замечает, что пальцы Генри все еще касаются его запястья.—?Картрайт вновь высмеял тебя при всей аудитории,?— это даже не вопрос, Виктор знает Картрайта слишком хорошо, поскольку выступает в роли его насмешек столь же часто, как и сам Генри.—?Ну, тебя же не было,?— пытается отшутится Генри, его пальцы наконец соскальзывают с запястья Виктора и Франкенштейн едва слышно вздыхает: кто знает, может и для него прикосновения куда важнее этого глупого чая. —?Кстати, где ты пропадал, Виктор?—?Я должен был осмотреть помещение, для лаборатории, помнишь? —?несколько оживляется Франкенштейн, и его взгляд вспыхивает: у Генри каждый раз захватывает дух, когда обычно вялый Виктор принимается рассказывать о своих грандиозных планах.—?Значит, ты все же рискнешь? —?щурится он. —?Но где же ты возьмешь тело?—?Нынче в городе по сходной цене можно найти не только полынь, но и свежего мертвеца,?— усмешка Виктора и горька, и зловеща одновременно. —?О, нет, Генри, не смотри так осуждающе! Думаешь, я монстр?—?Ты не монстр, Виктор, ты просто сумасшедший ученый,?— качает головой Джекилл, его губы медленно раздвигаются в почти хищной улыбке, которая заставляет Франкенштейна смущенно потупить взгляд:?— Из нас двоих монстром звать следует меня, и я знаю это так же хорошо, как-то, что мое имя?— Генри Джекилл.—?Ты забыл добавить: лорд Хайд,?— тихо, совсем тихо говорит Виктор, поднимая взгляд на Джекилла, и лихорадочный блеск в его глазах уже совсем иного толка.—?Лорд Хайд непременно вернется, Виктор,?— обещает Генри враз охрипшим голосом. —?Возможно, уже сегодня… Новая сыворотка уже готова. Я готов испробовать ее прямо сейчас, если ты… Если только ты…—?Я запру нашу дверь,?— мягко отзывается на незаконченную фразу Виктор и незамедлительно выполняет обещанное.Зимние ночи в общежитии университета Оксфорда холодные и долгие, и горячего полынного чая никогда не хватает для того, чтобы согреться как следует?— как и дров в камине.У лорда Хайда теплые губы и большие, нетерпеливые ладони?— под ними бледная кожа Виктора розовеет, кровь быстрее бежит по жилам.Генри проводит эксперименты над самим собой?— его сыворотка превращает Джекилла в Хайда, и Виктор и его чай свято хранят эту тайну в обмен на тепло и то, что они называют ?дружба?.То, что между ними, нельзя обсуждать вслух, даже друг с другом.Когда-нибудь это закончится?— они оба знают это, и даже готовы к этому.Но не теперь?— теперь еще слишком рано думать об этом…