Часть 1 (1/1)

Когда Мэтта Уолста просят описать свою жизнь в двух словах, он не задумываясь выдаёт название одной из песен в альбоме. Потому что его жизнь действительно полетела к чертям, с разгону до ста двадцати за пару секунд прямо в пропасть ещё лет пятнадцать назад. Он пытается отшутиться, покоряя интервьюера сногсшибательной улыбкой и прячась за ней как за самым надёжным щитом. Мэтт-весельчак. Нелепее и не придумать. Но все ведутся. Всех устраивает. Какая уже, собственно, разница?Когда он рассказывает о том, что личная жизнь у него не складывается, он не кривит душой. Вот только причина не в его загруженном графике или нежелании очередной девушки мириться с продолжительным отсутствием. Он вовсе не такой раздолбай, каким хочет показаться. На периферии сознания вспыхивает образ, затёртый им до дыр и выученный наизусть. Аккуратно уложенные светлые волосы и глаза цвета облачной осени. Осень — его любимое время года, но об этом он, разумеется, умолчит.Когда Мэтт слышит одни и те же заезженные вопросы о песнях и их смысле, а также истории создания, у музыканта нёбо чешется, так сильно его раздирает от желания сказать ?Нил Сандерсон?. Весь смысл в нём, он же всему и причина.Удивительно, думает Уолст, пару лет спустя ровным счётом ничего не меняется. Вопросы всё те же. Причины неоспоримы. Аксиома. Константа. Первоначало.А внутри он тот же Мэтт, который мечтал стать солистом известной группы, который так гордился братом. Который в итоге им стал. Который сто раз успел об этом пожалеть. Который столько же раз поблагодарил судьбу за щедрый подарок. Мы все сотканы из противоречий, не так ли?Мэттью Джин Пол Уолст ими пронизан до самого сердца, ими задушен и ими пропитан.Годы идут, а ничего не меняется. И он погряз в трясине, в которую его затягивает с каждым днём сильнее. Он по уши в дерьме, и скоро будет нечем дышать. Пока он барахтается на поверхности, упиваясь угрызениями совести, безграничным презрением к самому себе и неизвестно откуда взявшимся чувством вины. Когда-нибудь ему это надоест.Когда с языка радио-ведущей срываются нелепые и предсказуемые до оскомины вопросы, у него уже готовы ответы. Быть солистом одной из самых известных канадских рок-групп — сказка наяву, о подобном можно только мечтать. Быть частью такого коллектива выпадает удача далеко не каждому, и он безмерно за это благодарен. И он бесконечно проклинает себя за то, что думал, что это будет легко. Когда Нила Сандерсона спрашивают о том, кто его вдохновляет, он с гордостью заявляет, что многим обязан своей жене, которую он любит до безумия. Это даже в тысячный раз ударяет под дых, до ломоты во всём теле, до невралгии меж рёбер, до хрипа где-то в районе упрямого сердца, от которого каждый сосуд взрывается, и кажется, что кровоточит душа. Он, наивный, полагал, что это прекратится. Мэтту больше не задают подобных вопросов, и втайне он рад, потому что сейчас он не смог бы проявить чудеса выдержки и отпустить уморительную шутку. Потому что более двадцати лет назад прикосновение тёплой ладони пустило табун мурашек от макушки до пят. Потому что ему за тридцать, а мурашки никуда не делись.