Глава 3. Реприза (1/2)
Давно не виделисьНахер мы встретилисьНахер эти нежностиВсе до бесконечности(с) RSAC — давно не виделисьПятница, 14 октября 2022 годаОдна пицца. Три чашки кофе из автомата. Две пробежки до приемного покоя.
Кит мог уйти после смены, залипнуть в фильм, закопаться в одеяло, но повелся на тяжелые вздохи куратора, угрюмо косившегося на стопку историй болезни. Задержался помочь словно на мгновение, а очнулся, когда часы показывали уже три ночи.
Ничего не оставалось, кроме как отправить Мингквану селфи на фоне ангиограмм: ?Я нашел тромб, ты тоже меня не теряй. Буду утром.?Ответа не последовало.
Медицина — коварная любовница. Ловко и незаметно она очаровывала молодых романтиков, затягивала в свои сети, с жадностью принимала любые жертвы. Не благодарила, но о долге напоминала исправно. И все равно люди падали к ее ногам, посвящали ей целую жизнь. Киту эта идея казалась прозаичной, но весьма заманчивой.
С куратором ему повезло. Они познакомились, когда Кит учился на четвертом курсе. Пи’Теваниту было чуть больше сорока, он редко шутил, имел привычку постоянно хмуриться, но в душе оставался мечтателем и работой своей горел. Он заведовал студенческим научным обществом по хирургии и рассказывал о гипербарической оксигенации со страстью, незнакомой поэтам Мингквана. Кит слушал его не отрываясь, любовался красивыми стройными лодыжками и уверенными руками, с каждым годом увлекаясь хирургией все сильнее. Когда пришла пора выбирать ординатуру, сомнений не возникло.—...и постарайся не переводить нашим острый живот, — устало ухмыльнулся телефону Пи’Теванит. — Целую, милая.
Он потер виски, пристроил смартфон рядом с синей пачкой сигарет. Тусклый свет в ординаторской подчеркивал каждое десятилетие на его лице и придавал поношенному хирургическому костюму еще более блеклый и угрюмый оттенок.
— Дочь, — пояснил мужчина, рассеянно оглядываясь. — Жена уже давно не отзывается на ?милая?.Кит ответил невнятным мычанием в чашку. На самом деле он считал, что обращение ?милая? следовало бы запретить на законодательном уровне. Хотелось бы, чтобы однажды окружающие перестали навешивать ярлыки. Старость далеко не всегда приравнивалась к мудрости, молодость и рыжие волосы не заслуживали снисхождения и отмашек. Но это Киту еще оставалось доказать.
— Сколько еще?
— Последняя палата, — с трудом подавил зевок Кит, откидывая еще одну папку.Глаза слипались, от попыток разобрать врачебный почерк болела голова, фразы крутились в голове навязчивой мелодией. Состояние удовлетворительное, артериальное давление сто двадцать, живот мягкий, лоб твердый... Они писали дневники осмотров за сегодня и за вчера, потому что времени на смене не хватало даже на половину бумажной работы. Информация о пациентах перепуталась, встревоженные лица размазались на фоне серых больничных палат, и Кит с трудом вспоминал результаты обходов.
Они вообще были в триста четвертой? А точно, больной с высокой ампутацией бедра и низким голосом. А что с ним? Они спрашивали про сахарный диабет или... Сделать большой глоток остывшего кофе. Пальпация подколенных артерий не проводилась, потому что у пациента нет ног. Везикулярное дыхание, хрипы... Хрипы...
В сердце тоже хрипов нет, потому что сердцем не дышат...Кит моргнул и проснулся из-за солнца, прицельно светившего в окно. Щека прилипла к глянцевому столу, шея затекла от неудобной позы, правая рука занемела и отказывалась двигаться. Прямо на календарик с маленькими тигрятами изо рта вытекала вязкая слюна.
Он встрепенулся, оглядываясь по сторонам, но в ординаторской больше никого не было. В какой момент он уснул? Сдулся как малолетка, который напивается первым. На телефоне мигали пропущенный от Бима, пожелание хорошего дежурства от Мингквана и половина девятого утра. Утренняя конференция уже заканчивалась, и оживленные голоса в коридоре были тому свидетельством.
Его вымотали проклятая растерянность, бессонница и Форт. Сообщения не прекращались, идея провести вместе вечер пятницы горела ярче знака тревоги. Кит думал, что Мингкван забудет о ?приглашении?, но парень освободил вечер пятницы и попросил узнать есть ли у Бима бокалы. Он хотел отдыха. Кит представлял эту встречу старых друзей с алкоголем, душевными разговорами и неловкими паузами и хотел провалиться под землю.Дверь ординаторской скрипнула, прерывая его попытку разорвать календарик.—...да, я понимаю, — прикрикнул Пи’Теванит в телефон. — Это не наш профиль. Я, конечно, спрошу… Что значит ?приказать?? Если он захочет... Ну что ?Тавин??
Трубка ответила громкими гудками, и мужчина покачал головой, коротко выругавшись.Кит поспешно выпрямился. Поддержать или сделать вид, что не слышал перебранки?
Кто его так разозлил? Высокая напряженная фигура замерла у стола. Если куратор начнет ругаться на Кита, успеет ли он пробежать у него между ног и спрятаться дома?
Глупый растерянный смешок вырвался из горла.
— Эндоскописты совсем охамели, — Пи’Теванит оперся о столешницу, нахмурился. — Своих ординаторов организовать не могут, им наших подавай.Кажется, он не злился, и это было хорошо. Кажется, свободных рук в больнице снова не хватало, и это обещало им новые проблемы. Кит неопределенно помычал, надеясь, что не выглядит как умственно отсталый.
— Хочешь помочь на аппендэктомии?Кит не хотел. Спускаться в общую хирургию из начищенных коридоров сосудистой он ненавидел: престарелые брюзжащие профессора с завышенным самомнением, гнойные пациенты и стайка девчонок-ординаторов. И ни одной возможности проявить себя.Пи’Теванит неловко улыбнулся, укладывая новую гору историй болезни на стол. Маленькие морщинки вокруг глаз были и раскаяньем и неоспоримым приказом. Наверное, он понимал настроение своего ученика, может быть даже сочувствовал, но личное желание здесь не срабатывало.
Из шкафчика торчал ремень сумки: сделать два шага, схватиться за него и можно ехать домой. Неделя выдалась сложная. Семинары допоздна, потом дежурства. Выходные маячили совсем близко. Встреча с друзьями — еще ближе.
— У них же восемь ординаторов, — пробормотал Кит.— И все — девочки молодые, видимо, семью хотят, а не работать. Как будто мы с тобой хотим другого. — Пи’Теванит почесал отросшую щетину. — Страшно подумать: за плечами четыре брака, три развода и старшая дочь — гинеколог. Может тебе и правда стоит больше времени проводить вне работы, чтобы не как я.В его словах был смысл. Кит мог бы пойти домой, мог бы вообще не оставаться на дежурства. Маме бы понравилось. А ему?
Мингкван выбрал его не за способность создавать уют, не за послушание и кротость. Ко всему прочему Кит не думал, что смог бы сохранить самоуважение, превратившись в сомнительное дополнение своего парня.
Внеплановая операция больше не казалась катастрофой. Это могло научить его новому. Дать возможность уснуть после смены и не ходить вечером в гости. Одолжение куратору оставляло и возможность попросить об ответном одолжении, когда будет нужно.
— Конечно, я помогу, — со всем дружелюбием улыбнулся Кит.
Про брюшную полость Кит помнил только топографию сосудов и пятно от соевого соуса на странице атласа. Общая хирургия всегда казалась скучной, грязной и грубой. Даже дорогое современное эндоскопическое оборудование не придавало эстетики раздутому кишечнику и гнойным абсцессам.— ?Там камеру подержать?, — передразнил Кит, путаясь в слишком длинных стерильных штанах. — ?Постоишь, послушаешь, поучишься?.Весь задор показать жизни, кто тут главный герой, закончился, едва он вошел в стонущее и дурно пахнущее отделение. Встреча с Фортом больше не пугала, пугала санитарка, кричавшая на старика из пятой палаты.Раздевалка операционного крыла встретила его тишиной и сладковатым запахом электрического коагулятора. Только монотонный звук насоса как удары сердца рикошетил по белым стенам да перенасыщенные кофеином медсестры время от времени сталкивались в утренних приветствиях.Бледное от недосыпа лицо, застиранная хирургичка, безразмерные бахилы-мешочки, завязанные под коленями. В отражении Кит сам себе напоминал уставшего от жизни злого гнома. Марлевая маска почти не давала шанса дышать, из-под шапки настойчиво лезла рыжая челка.
Нажать на дозатор локтем, обработать ладонные поверхности.Руки мелко подрагивали. От дешевого антисептика чесалась и сохла кожа, разрастались дурацкие заусенцы, открывались заново маленькие ранки. Инструкция приказывала, и он тер ладонь о ладонь, перебирая в голове скудные сведения про аппендицит. Живот сводило от голода.Переплести пальцы и обработать межпальцевые промежутки.Мингкван говорил, что единственная хорошая вещь в Таиланде — это доступная готовая еда. С утра каша с омлетом, с вареным, с сырым яйцом на каждом углу. Суп в пакетике, свежие фрукты, мясо в тарелке и на палочке. Любая рыба в шаговой доступности.
Сцепить руки в замок и обработать ногтевые ложа.На самом деле у них очень много общего. Например, они оба ненавидят готовить. Мингкван не выносит вид неубранной кухни, масляных пятен, крошек, которые в любом случае сопровождают процесс приготовления еды. Кит не горит желанием мыть посуду. Обоим проще заскочить в ближайший ресторанчик после работы, чем возиться с кастрюлей. К тому же этот огромный белый ковер...Обхватить большой палец и растереть его круговыми движениями.Не все было идеально. Мингкван нередко жаловался на Таиланд в целом и на Кита в частности. Жара. Насекомые. Безответственность. Рыжие волосы по всей квартире. Они могли бы ссориться, но четыре года дали шанс уживаться и с этим. Кит пытался чаще чистить расческу, научился ставить зубную щетку в специально отведенный стаканчик. Ему даже нравилось искать компромисс, быть кем-то вроде героя для своего парня. Выбираться из кровати, чтобы отрегулировать кондиционер. Прибегать по первому крику, чтобы вынести за порог маленького паука.В операционной оживленно звенели инструментами. Видимо, медсестра уже готова начать.Потереть подушечки пальцев о ладонь.
Простая забота давала возможность почувствовать себя не бесполезным в их отношениях. В остальном выигрывал Мингкван. Его оплачиваемая стажировка позволяла им жить в центре столицы. Ординатура Кита на коммерческой основе приносила только сомнительное право носить бейдж на груди. Никого он не спасал, до самостоятельных операций было далеко, а покупать кофе на свои деньги хотелось уже сейчас.Классовое неравенство, субординация, подхалимаж — все это порядком заебало.Удержать баланс было сложно. Кит пытался проводить больше времени с Мингкваном, но чувствовал себя содержанкой. Задерживался в больнице, а потом испытывал вину. Сверхурочные Мингквана — это польза для них. Сверхурочные Кита — только его эгоизм.
— Только попробуй все проебать, Кит, — раздраженно пробормотал он сам себе.— Помочь с халатом?
Кит вздрогнул, обернулся и обнаружил Бима Барами. Красная шапка с мультяшным рисунком, яркие искусанные губы и проступившие синяки под глазами. Парень, который тоже с трудом уравновешивает работу и личную жизнь.
Хитро прищурившись, друг вытащил стерильный халат из упаковки и протянул с галантностью ухажера на первом свидании. Кит против воли рассмеялся, нырнул руками в рукава.— Ты тут молился? — съязвил Бим. — И правильно. Дед уже рвет и мечет.— Я вообще-то с дежурства, — пожаловался Кит.— Я тоже, и что? — в голосе Бима не было ни капли сочувствия. — Повернись. Я застегну своей прекрасной даме платье.— Я думал, твоя прекрасная пизда у тебя в штанах, — не уступил Кит.— Невежда, — Бим рассмеялся. — Если бы у меня была пизда, ты бы не смотрел на меня с таким восхищением.Что они там в реанимации принимают? Дышат оксидом азота и смеются всю ночь? Может они просто не изменяют, и поэтому им не нужно постоянно врать и нервничать.Кит отвернулся, позволяя осторожным пальцам завязать халат на спине.
— Мне кажется, Ай’Форту нужно чаще трахать тебя, — пробубнил он, радуясь, что друг не видит его лица.
— Может быть, — беспечно откликнулся Бим. — Кстати, Шеф вышла в нейрохирургию раздавать полезные советы... и пиздюли, так что сношаюсь я пока с эндоскопистом. Выясняем, кто главный в операционной. Он побеждает, но я не сдаюсь. А как у вас вчера прошло? — он не сбавил темп. — Нас разнесли на регионарной анестезии. Я прочитал, наверное, больше, чем за всю жизнь, но этого все равно не хватило...Когда Бим говорил ?шеф?, он имел в виду заведующую отделением реанимации Пи’Крипачонг. На вид ей было не больше тридцати, но все уверяли, что она возглавляет отделение с тех пор, как человечество изобрело наркоз. Короткое прозвище прицепилось к ней еще задолго до прихода Кита и Бима. ?Где Шеф?? Слова, которые произносили с отчаянием, когда пациент неожиданно выдавал фибрилляцию, которые кричали с надеждой, когда очередной героинщик приезжал с едва заметным дыханием. Три заветные буквы шептали, когда обсуждали ее стервозный несносный характер. Шеф обожала итальянскую музыку и издевательства над своими коллегами, но по части спасения жизней равных ей не было, и остальные просто мирились с ее существованием.
—...добавилась еще одна отработка, но я уже привык. Зато, пока ее нет, могу сидеть на стуле, — Бим выдохнул, завязывая Киту рукава. — Я так соскучился. Обнял бы, но ты уже стерильный. А я слишком грязный мальчик с наркозным аппаратом.— А за пациентом кто следит?
— Там парень молодой. Он спит, ему хорошо. Пойдем, покажу, — Бим дождался, пока друг наденет перчатки. — Кстати, вы придете сегодня? Напиться хочу, кошмар.Напиваться Кит точно не собирался. Бим обрадовался, когда узнал, что они собираются прийти в гости. Мингкван оживленно поддерживал идею. Кто именно пригласил Лама — загадка, но тот обещал принести закуску. Что по поводу происходящего думал Форт, Кит не знал и знать не хотел.— Вино красное или белое принести? — выдавил из себя улыбку он.— Сорокаградусное. У меня завтра единственный выходной.Они успели обменяться понимающими взглядами, прежде чем зайти в операционный зал и наткнуться на рассерженное:— Молодежь, вы совсем охренели?Кит не помнил, как зовут этого хирурга, но один вид сведенных седых бровей, выглядывающих из-под высокой шапки, не сулил ничего хорошего. Пришлось вежливо поздороваться, извиниться, наблюдая как Бим бочком пробирается в свой анестезиологический угол.На операционном столе спал парень лет двадцати, живот надут, из передней брюшной стенки торчат черные ручки манипуляторов. Эндоскопические операции не были чем-то новым, но все равно вызывали восхищение. Сделать пять едва видимых дырочек в животе, ввести миниатюрные инструменты и камеру через трубки, попытаться отличить на мониторе толстую кишку от тонкой. Минимальная кровопотеря, через день пациент уже гуляет по отделению.— Ну чего встал, как не родной? Стой сбоку, держи камеру. Первый раз что ли? — пробубнил раздраженно дед.Началось. Тусклые глаза, изможденные жизнью, с презрением смотрели на Кита. Понятно, почему девочки-ординаторы не спешат ему ассистировать.
— Я сосудистый хирург, — попытался удержать достоинство Кит.— Вы на него посмотрите. Хирург, — не впечатлился дед. — В мои времена, чтобы именоваться хирургом, надо было со второго курса оперировать. Я ведь как, я, когда выпустился, аппендэктомию уже с закрытыми глазами делал. Мог через разрез в два сантиметра безо всякой оптики сделать. Не разрешали правда, говорили, опасно. Но мог. А ты вот сосудистый... Вот ты знаешь, что такое ?симптом волны??Голос у него был низкий с хрипотцой, а слова лились безостановочным потоком на выдохе. Иногда казалось, что он вот-вот задохнется. Кит покосился на Бима, тот выразительно закатил глаза.— Это жидкость в брюшной полости? — предположил Кит.— Ты дурачок? — дед отобрал у медсестры салфетку. Уронил. Схватил вторую. — Ты вот сюда мне камеру наведи. Я ж не вижу ничего.Кит хотел предложить ему надеть очки, но вовремя прикусил язык. Хирург перехватил ручку манипулятора, покрутил только ему известным способом, скользнул вдоль одинаковых кишок, и на экране появился отекший отросток кишки.— Вот так и держи, — сурово приказал он под одобрительный грохот инструментов. — Где резать будем? Вот тут или тут?
Кит вцепился в камеру, как подводник в перископ, стараясь удерживать ее в одном положении. Ко всему прочему приходилось держать руки на весу, потому что операционный стол был поднят для ста восьмидесяти сантиметров деда, а Кит перестал расти еще в средней школе.
— Вот тут, — наугад ответил он.Хирург поднял взгляд, долго пристально рассматривал, потом кивнул.— Ну ладно. Вроде умный. Только маленький какой-то. Где этот... Эй, санитар, подай этому эту...
Кит огляделся по сторонам в поисках младшего медицинского персонала и ?этих?, но никого, кроме них с дедом, Бима и операционной сестры не нашел. К удивлению всех присутствующих, хирург недовольно смотрел в сторону анестезиологического угла.— Санитар!
— Я ординатор-анестезиолог, — Бим оторвался от протокола операции и недовольно поджал губы. Уши у него покраснели.
— Ступеньку подай моему ассистенту, — проигнорировал его дед, снова повернувшись к Киту. — Тебе сколько лет? Пятнадцать? Вот раньше были нормальные хирурги, а теперь набрали одних женщин и детей. Приходится подставку под ноги ставить, чтоб до стола доставали.— Согласно статистике, женщины более внимательны и осторожны, поэтому в хирургии более успешны, — выпалил Бим, не собираясь мириться с задетым самолюбием, ударил по сенсору на аппарате ИВЛ и добавил с плохо скрываемой иронией. — Пи’.Дед меланхолично подкинул кишечник манипулятором, аппендикс дернулся, как котлета на сковороде, опустился, изображение замерло. Кит делал вид, что увлечен операцией. Он не собирался принимать чью-то сторону.
Хирурги и анестезиологи традиционно соревновались в остроумии. Первые воспринимали наркоз не более, чем режимом ?не беспокоить? на телефоне, и часто не видели дальше операционного поля. Вторые ворчали, клялись, что работают только на благо пациента, а не для ублажения хирурга, и расстраивались каждый раз, когда вся слава доставалась безумцам со скальпелем. Ординаторы, понимая свое неустойчивое положение, обычно не влезали в эти склоки, но Бим сегодня переходил определенные границы. Может быть отсутствие Пи’Крипачонг делало его самоуверенным, или просто хронический недосып вызывал гипоксию его мозга.Вместо того, чтобы разозлиться на обнаглевшего ординатора, дед промурлыкал под нос веселую песенку, щелкнул зажим на сосуде и проскрипел.— Да ладно тебе, медбрат. Шеф ушла. Ты можешь говорить нормально, — он хмыкнул. — Вот баба, вроде все при ней: и ноги, и мозги. А все равно страшная и без мужика.Кит не видел Бима, но презрительное цоканье отлично выражало его отношение к словам. Тем не менее у друга хватило ума не продолжать дискуссию, и какое-то время они оперировали спокойно. Кит послушно одолжил свои пальцы, чтобы дед смог покряхтеть и завязать три петли Редера. Артистично поразился мастерству, когда аппендикулярный отросток лег на салфетку. Операция близилась к завершению. Еще немного обсудив хирургию семидесятых годов, они вернулись к насущным проблемам.— Вчера же стипендию дали. Наши ординаторы отмечают, сегодня никто не пришел, — пожаловался хирург. — А ты чего здесь?— Я на платном, — не стал скрывать Кит.— А, идейный?
— Нет, тупой, — Кит наблюдал как пожилой коллега зашивает доступ. — Вы же сами сказали.Однажды он обязательно станет заведующим отделения и ему больше не придется стоять, опустив голову.
— Обиделся что ли? Я ж так, я ж хочу, чтобы смена была хорошая.— Мы стараемся, — почти искренне ответил Кит.Чесался нос и сводило правую ногу. Он мог только завидовать Биму, который со всем комфортом восседал на табурете, улыбаясь экрану телефона.Медсестра торопилась прибирать столик, по коридору с грохотом провезли каталку, пыхтел наркозный аппарат. Кит подумал, что с удовольствием заскочил бы в рыбный ресторанчик по дороге домой и купил два стейка из лосося. Нет, лучше три, еще один на ужин. Мингкван занят до шести, поэтому можно будет залезть в кровать прямо с едой и немного посмотреть турнир континентальной Лиги. Кит бы просидел весь день и уснул под вечер, чтобы ни у кого не хватило совести его разбудить.
— Устал? — хирург заметил попытку Кита расправить плечи. — Можешь бежать, отдохнуть немного. Передай благодарность Тавину.— Вам спасибо, — обрадовался Кит.?Вечером?, прошептал Бим одними губами и пощелкал пальцами по шее. Кит часто закивал, почти чувствуя мягкость одеяла, еще раз попрощался с хирургом и шагнул назад.
Левая нога ударилась и заскользила по полу, Бим вскрикнул и начал подниматься со стула. Медленно, как во сне, когда уже ничего нельзя сделать. Кит заметил выпученные глаза хирурга, покрытый трещинами потолок. Взмахнул рукой, пролетая мимо шлангов наркозного аппарата.
Удар. Вспышка. Темнота и обеспокоенные голоса.— Шеф!— Вы зачем маленького хирурга убили?— Так вот, заканчивается операция, он со всеми прощается, — Бим качнулся на стуле, снова схватился за бокал вина, — я вижу, что подставка... ну та штука, на которую встает хирург, если он... ну... низковат. Она не под ним, а сзади него. Вы бы видели, как он ударился башкой об пол!— Это ты виноват, — в сотый раз за день повторил Кит. — Я почти умер, а ты рад.— Прибежала Пи’Крипачонг, мы втроем подбежали. Он лежит, смотрит на нас и такой выдает: ?Я за лососем собирался?. И я... И я...Что хотел сказать Бим они не узнали, потому что он задохнулся в собственном хохоте, без сил прислонился к плечу Форта, подрагивая всем телом. Хозяева кухни уступили диванчик гостям, сами занимая два табурета.
Кит огляделся в поисках поддержки. Форт, покрасневший от алкоголя и смеха, обнимал Бима, помогая удержаться. Лам ржал не скрываясь. Мингкван старался делать вид, что занят дегустацией вина, но Кит всем телом чувствовал, как парень вибрирует от плохо сдерживаемого смеха.
— Да ладно, бро, ты не расстраивайся. Я же чипсы принес, — Лам пододвинул вазочку и глубоко вздохнул. — С лососем.Мингкван неестественно взвизгнул и спрятал лицо в ладони.— Я же не знал, что Барами поставит мне ее за спину! — прокричал Кит. — Я работал, мне некогда было следить, чем он занят.— Ты в монитор пялился всю операцию.— А ты на стуле сидел.— А ты не знаешь, что такое ?симптом волны?.— А ты... — разозлился Кит и кинул в друга орешком.Бим увернулся в последний момент, и в подбородок получил Форт. Кит столкнулся с ним взглядом всего на секунду, но это отбило всякое желание смотреть левее Барами. Может Форт и ждал, что этот вечер они проведут только вдвоем, но все шло по пизде.И не только у него.Кит помнил, как каталка везла его на компьютерный томограф. Бим бежал рядом, извинялся, рассказывал классификацию черепно-мозговых травм и бледнел с каждой секундой все сильнее. Пришел в себя только, когда выяснилось, что ничего опасного нет. Киту выделили диван в ординаторской и заставили лежать до самого вечера. Когда Мингкван забрал его, и они почти выехали с парковки, в машину запрыгнул Бим. И вот они здесь. Пытаются общаться, корчат из себя веселую дружную компанию.